Под знаменем черной птицы. Книга 2 (СИ) - Труфанова Елена Александровна
Например того, что с ними происходит в питомниках.
— У них полностью стёрта личность, а нервную систему подавляет церебеллум. Отличные заготовки для рождения будущих некросов.
— А почему "рождения"? Разве они не могут служить обществу бессмертных?
— Верховный жрец с помощью кристалла выбирает наиболее подходящую душу, готовую служить общему делу, после подселяет в наилучшую оболочку с уже заложенными знаниями и умениями. Мы более совершенны, чем люди. Мы — следующий этап вашего развития.
Оливия молча приподняла одну бровь, отчего лицо будто пошло трещинами, и Восемьсот Третий поспешил отвести от нее взгляд.
Кроме взрослых особей в питомнике хватало и детей, вполне обычных, до двадцати одного церебеллум приживался плохо, но иметь запас тел не бывает лишним. К сожалению, в неволе люди размножались плохо, не каждая из женщин рожала хотя бы одного ребенка. Поэтому на без малого пять тысяч будущих носителей, в детском корпусе числилось всего три сотни недоростков.
Конечно, рассказывать обо всем этом Оливии Восемьсот Третий не стал. Им нужен надёжный и адекватный союзник, а не сильный боевой маг с внезапно проснувшимся материнским инстинктом посреди питомника. Наверное, любой разумный бы взбунтовался, заметь как будущее его расы выращивают на убой.
Восемьсот Третий и не собирался показывать Оливии питомник, ей бы вполне хватило Садов удовольствий, где сытые и довольные альтеры жили в достатке и радости, но женщина заупрямилась и потребовала заглянуть и сюда.
— Ты так похож на Марка, — она придвинулась чуть ближе и улыбнулась. Тело ее мужа предательски потянулось обнять Оливию в ответ. Мышечная память и не до конца угасшие воспоминания, только и всего. Восемьсот Третий напомнил себе об этом, а также о том, насколько уродлива его спутница.
— Его тело тебе нравится? Оно удобно? — не унималась она.
— Не хуже прочих.
— А имя? Наверное, неприятно, когда тебя называют "Марк"?
— Нет, мне нравится.
В самом деле "Марк" из чужих уст звучало привычно, как-то близко. Если бы Восемьсот Третий решил выбрать себе имя, это был бы "Марк". И определенно мужской пол, женщиной ему некомфортно.
— Тогда можно и наедине я буду называть тебя так? Тогда могу ненадолго представить, что он все ещё со мной.
— Хорошо.
— Что же вы задумали, Марк? Правда, что планируете захватить весь наш мир?
— В мои обязанности не входит говорить от лица всех бессмертных.
Оливия улыбнулась ещё призывнее и подмигнула, как будто в самом деле считала Восемьсот Третьего человеком. И насколько глупым, чтобы делиться планами.
На самом деле бессмертные ждали войну и готовились к ней. Неважно, кто одержит верх: Союз или Федерация, победитель ослабнет настолько, что некросы вполне законно захватят власть на множестве планет, добьются статуса государства и официального признания. И больше не надо будет скрываться, бояться орбитальных бомбардировок и прочего.
— Тогда, пожалуй, нам здесь больше делать нечего.
Оливия сдалась подозрительно быстро и сотворила телепорт, в который Восемьсот Третий доверчиво шагнул, привыкший полагаться на чужую магию. Но вместо Прималюса они оказались на вершине одного из полуразрушенных зданий, с которого можно наблюдать за Садами удовольствий.
— Отсюда такой прекрасный вид, — промурлыкала женщина, — не могла не взглянуть напоследок. Кто знает, возможно, и меня скоро переселят в одно из таких мест? Аврорцы вам противостоять не могут, Безумного вы не боитесь, а водным богам нет дела до человеческих дел.
Вид в самом деле отличный: строго поделенные на сектора платформы, сцепленные в большой диск, тут и там расчерченный зелеными насаждениями. Восемьсот Третьему нравилась зелень, но на Авроре она ограничивалась водорослями и редкими искусственно выведенными сортами домашних цветов. На Колыбели — другое дело, там можно было поглядеть на настоящий лес, высокий и светлый.
— Безумный всего лишь человек, пусть и носит в своем теле частицу божественной сущности. Эмоции и привязанности делают его слабым.
Прошлый выплеск силы дал возможность бессмертным призвать множество новых душ, улучшить прототипы сложносоставных существ, разработать новые яды по проектам того, кто называл себя “Зеро”. Верховный жрец был очень доволен.
На грани слышимости раздался невнятный гул, а после из-за границы облаков показались темные силуэты, похожие на гигантских птиц. Шум от них становился все сильнее, а после сменился чередой взрывов. Восемьсот Третий отпрянул назад и против воли прикрыл глаза от нестерпимых вспышек.
— Не и так много во мне осталось человеческого, — Безумный показался из-за обломком полуразрушенной стены и взял под руку Оливию. — Думаю, вы поймете мой намек и больше не будете делать глупостей. Кстати, благодарю, что отвлекли на время Блудницу. Надоело уже слушать о моей вселенской злобности. Вечно нас с тобой неправильно оценивают, да, Марк?
И подмигнул, будто между ними был какой-то секрет.
— У вас не хватит ресурсов на полномасштабную войну. А одна-две взорванных платформы ничего не изменят. Поэтому лучше Атроксу и дальше сидеть тихо, — сейчас с Безумным говорил не только Восемьсот Третий, но и в некотором роде все общество Бессмертных.
— Я не сижу тихо, просто не делаю нерезультативных выпадов. Воевать с вами я не собираюсь, но навредить смогу, уж поверьте. И да, я уже втиснул в ваши ряды своего человека и дал тому оружие по руке. Ждите, скоро он себя проявит.
Глава 20
Отступление. Анрир
За двадцать два года до описываемых событий
— Ты и здесь успел отметиться? — Кейташи положил на стол газету, открытую на странице с жутковатой картинкой, создатель которой презрел всю науку о светотени и перспективе. Нет, желание изображать смертоубийства и расчлененку вполне понятно и объяснимо, но делать это нужно старательно, вкладывая душу и навыки. В отличие от каких-нибудь котиков или щенков, жестокий реализм требовал большей отдачи, здесь не получится перекрыть ошибки вызванным у зрителя умилением.
Анрир как всегда так увлекся деталями техники, что не сразу расмотрел само изображение в целом. А на нем были кривоватые трупы долго и тяжело болевших людей, с вырезанными на груди птицами.
— Это не я, — он повертел газету, но все равно не смог разобрать ничего кроме рисунка.
— Конечно-конечно, тебя и в Прималюсе не было, и сейчас тоже нет.
Вада подвигал бровями и ухмыльнулся. Одно только это могло разрушить их маскировку, но по счастью в кофейне сейчас толкалось столько народу, что на двух альтеров с газетой никто не обратил внимания.
Анрир не в первый раз бывал на Авроре с магически измененной внешностью, но привыкнуть к этому никак не мог. Амулет работал как пропуск в другой мир, тот самый, где на его обладателя смотрят как на равного, где не нужно каждую минуту отстаивать свое право говорить, думать и действовать самостоятельно, без подсказки альтера. Где тебя не считают тупым безграмотным котом, только потому, что ты не прямой потомок примов, а их создание.
— Прочитай, о чем там.
Да, надо признать, насчет тупого кота окружающие не совсем ошибаются. С годами даже очень слабые знания Анрира исчезли, а буквы окончательно превратились в детали замысловатого орнамента, красивого, но бессмысленного. Зато тело подводило все реже, отчего желающих зацепить кота становилось все меньше.
— Жестокая расправа над твоими убийцами, первыми, — Кейташи подвигал бровями еще сильнее, затем приосанился и взмахнул рукой: — “Повергнуты во мрак, разрезаны на части, со стоном на губах и птицей красной масти…”
— Ну хватит! По твоим стишатам нас сразу опознают. И птицы не кони, у них масти не бывает, только окрас.
— Ты всерьез говоришь о маскировке после того, как распотрошил своих убийц и вырезал им на груди по знаку Уводящего? Вот это, значит, пройдет незамеченным, а мои стихи популярны во всей Авроре?
