Екатерина Тбрина - Смерть за моим плечом

Сейчас же я столкнула с иным видом неупокоенной души, вампир, навеки запертый в собственном теле как в тюрьме, и не убежать, и не скрыться от этого проклятия.

Я жалела его. Да, да, жалела, несмотря на все зло, что он мне причинил, в душе своей я не могла найти ненависти к нему. Он был лишен такой простой вещи как смерть. Это достойно сочувствия. Хотела бы я найти способ освободить его душу от этой кровожадной клетки, в которой она заперта.

С тихим скрипом дверь отворилась, в палату с кошачьей грацией вошел Хиль.

— Ты меня удивляешь все больше, Мара, — произнес он, усаживаясь на стул рядом с больничной койкой.

— Чем же, кровосос? — в уже привычной манере обратилась к нему я.

— Я готов был увидеть твою ненависть, после всего… А ты жалеешь меня. Глупо, Мара, глупо. Не плачь по моей душе, ее уже давно нет.

— Почему ты так говоришь?

Не плачь по моей душе… Как же не плакать, если ты этого не можешь? Буду плакать за нас обоих.

— Мара, Мара, душа моя умерла без малого почти полтора тысячелетия назад.

Я ошарашено вытаращила на него глаза:

— Сколько тебе лет?

— В бессмертном виде — 1420, — с грустной и между тем насмешливой улыбкой ответил вампир.

— О… это … хм…. Впечатляет, — невнятно пробормотала я.

Полтора тысячелетия одиночества. Абсолютного и беспросветного. Жуть.

— Ты права. Одиночество вещь малоприятная, но это не такая уж и большая цена за бессмертие.

Небольшая цена… а как насчет людей, погибших по твоей вине, вампир? Как насчет них?

Перед моими глазами маячили тысячи, миллионы мертвецов с обескровленными лицами и синими губами, с растерзанным горлом, с немым вопросом — за что?

Палата постепенно наполнялась неупокоенными, погибшими от клыков вампира. Среди них был Роджер, он смотрел на меня с осуждением, которое разрывало сердце.

— Спаси! Спаси! — кричали заложники проклятой земли.

— Мара? — обеспокоенно произнес вампир.

— Я помогу вам, я всем помогу, клянусь, — белыми губами шептала я.

Но сейчас мне было необходимо сосредоточиться, выгнать их из моего разума, иначе просто сойду с ума. Медленно неупокоенные растворялись, пока в палате не остался один Роджер. Я неуверенно протянула ему руку, легкий холодок защипал ладонь, когда он ко мне прикоснулся.

— Прости.

— За что? Ты не виновата.

Вампир с удивлением взирал на меня, беседующую с воздухом.

— Я освобожу тебя, Роджер.

Он молча кивнул в ответ, рука моя медленно танцевала по воздуху вычерчивая узоры заклинания, вот последний…

— Люблю тебя, — яркая вспышка света и Роджер исчез.

Вот и все. Молодой и красивый, полный жизненных сил мужчина исчез, растаял как дымка… По прихоти монстра.

— Что происходит?

— Неужели, о Читающий Мысли не понял? Ладно, не буравь меня гневным взглядом, это был маленький непроизвольный спиритический сеанс, такое иногда случается, — я пыталась иронизировать, когда сердце рвалось на кусочки.

— Может расскажешь?

— Нет, кровосос. Тебя это не касается. Считай это врачебной тайной.

Вампира рассердил мой ответ, и едва сдерживая ярость, сказал:

— Неделя прошла. Твой ответ?

— Убивай меня. Плевать, становиться чудовищем я не хочу.

— Ответ неверный, — губы его изогнулись в хищной ухмылке, — Но в любом случае для начала ты станешь моей женой.

— Что? Ты совсем охренел что ли? — перешла я на не очень цензурную речь.

— Мара, Мара… Не хотелось бы прибегать к угрозам, но … подумай о Стюарте, и попытайся изобразить на лице радость от моего предложения.

Стюарт… Неужели его пропажа дело рук вампира?

— Да, Мара. Но я не имею к этому отношения.

Эпизод 24

Дни плавно перетекали в недели, я вела тайную войну с вампиром. Надеюсь, что тайную. Он обращал меня в себя подобную, чем дальше, тем больше мои мысли закрывались от него. Это был единственный плюс в моем положении.

Знаете сколько времени нужно, чтобы стать вампиром? Девять месяцев, символично, правда? Девять месяцев монстр тянет твою кровь и дает свою, девять месяцев, чтобы найти выход, девять месяцев, чтобы обмануть вампира.

— Мара, — ледяные голубые глаза стремятся проникнуть в душу, закрытую для них.

Лживо улыбаюсь, что-что, а врать я умею:

— Что-то случилось?

— Нет, просто не могу привыкнуть к тишине в твоей голове. О чем ты думаешь?

— О вечности. С тобой, — хитренько улыбаюсь.

Хиль с горящими страстью глазами впивается мне в губы, сразу чувствую уже привычный железный вкус крови. А еще лжи, не понимаю, почему вампир верит в мою любовь? Когда-то где-то в уголочке моего сознания таилась мысль о том, что я могу полюбить его. Сейчас я говорю себе четкое — нет. Не бывать этому. Пусть, я таю как мороженое на солнце в его объятьях, но секс с любовью ничего общего не имеет.

В моей жизни был лишь один мужчина, с которым меня связывали не только физическое, но и духовное. Стюарт. И только опасения за его судьбу удерживали меня от самоубийства, что для меня было предпочтительнее перспективы стать кровососущим паразитом.

В тайне от Хиля я искала Стюарта, медленно и методично прощупывала все ниточки связанные с ним. Но он постоянно словно ускользал от меня, пока в один из вечеров в новостях не увидела его в компании долговязой девицы с водопадом рыжих волос, у меня были такие же, когда с ним познакомилась. Молоденькая журналистка что-то щебетала о том, что Стюарт Таунсенд вернулся и готовит новый альбом.

С щемящим от непонятной тоски сердцем я вглядывалась в экран, ища признаки обращение в вампира, и с ужасом находя их. Бледный и осунувшийся, с черными кругами под глазами — для кого-то это был признак беспорядочного образа жизни, но я-то знала, что Стюарт всегда, несмотря на свои постоянные гулянки похож на модель с обложки глянцевого журнала.

Что ж, пора переходить к активным действиям. У меня есть еще четыре месяца, а вот у Стюарта их гораздо меньше.

Не без труда, я убедила Хиля ехать в Лос-Анджелес, он реставрировал свой особняк и не хотел оставлять работы без своего неусыпного контроля. Я, разыграв обычную женскую истерику, заявила, что хочу играть свадьбу в городе ангелов. Вампир согласился.

Эпизод 25

— Нет, Хиль! Я не хочу ездить по этим бесконечным загламуренным особнякам, выбирай сам. А я пас, лучше уж по магазинам пройдусь, — капризно надув губы, возмущалась я.

— Мара, ты просто невозможна, — ледяные глаза метали молнии, — Тебе безразлично, где мы жить будем?

— Давай сделку — ты мне позволишь выпить чьей-нибудь, заметь — не своей крови, а я так и быть с тобой поеду?