Наталья Якобсон - Живая статуя
— Ты так красив, Эдвин, — прошептала она, но то была не похвала, а почти упрек. — Ты — солнечный свет в моей гробнице, и не важно, что внутри тебя затаилась та темная, крылатая тень.
Роза склонилась надо мной и поцеловала в губы. Никогда я не ощущал ничего подобного. Так, наверное, должен чувствовать себя слуга, нечаянно получивший однажды запретный поцелуй царицы. Она отстранилась от меня уже через мгновение, а на губах остался привкус слез и крови, моей собственной крови. На нижней губе осталась крошечная ранка. Никогда еще резцы ее зубов не были такими острыми. Роза изменилась неузнаваемо, но это все еще была она, и я не хотел, чтобы она снова канула во тьму, в неизвестность.
— Хочешь, я останусь здесь с тобой. Только предложи мне остаться, и я тут же соглашусь, — взмолился я. Это было полным безумием, но ради нее я готов был от всего отказаться.
— Ты оставишь оба своих государства? — недоверчиво переспросила она и тут же обиженно надула губки. — Какой же ты бесчувственный. Выходит, ничто не имеет для тебя большого значения. Ты с легкостью все кидаешь и еще быстрее всех предаешь.
— Не прогоняй меня, — повторил я свою просьбу.
Роза задумчиво рассматривала меня, будто ей было трудно принять решение.
— Склеп неподходящее место для императора, — вдруг изрекла она, и какие-то существа, похожие на летучих мышей, под самым куполом злобно захихикали в знак одобрения. — Пойми, Эдвин, здесь могут поселиться тени, вампиры, беглецы, но не хватит место для дракона, а даже если и хватит, то ты сам будешь чувствовать себя здесь слишком одиноко. Вдали от сокровищ и от других соблазном жизни представители твоей расы чахнут. У моих нынешних подданных нет ни драгоценных руд, ни золотых монет, словом, ничего, чем мы могли бы обрадовать тебя.
Всего лишь отговорка. Я сразу это понял, и сам до крови прикусил губу. А твари под куполом еще громче начали визжать и хихикать. Чьи-то тяжелые бронзовые когти с удовольствие заскребли по стенам, словно в предчувствии праздника. Так обидно мне еще никогда не было. Я находился в склепе, похожем на мрачный, ледяной ад, но чувствовал, что меня изгоняют из рая.
Я поднял глаза, чтобы в последний раз посмотреть на Розу, на корону, ослепительно сиявшую в ее волосах, как символ власти и величия.
— Ты прогоняешь меня и надеешься, что я не вернусь?
В моих словах не было ни упрека, ни угрозы. Я не мог ей угрожать, но и отказаться от новой попытки прийти сюда тоже не мог.
— Они не позволят тебе вернуться, — Роза указала в сторону купола, по периметру которого в грациозных позах расположились бронзовые крылатые истуканы. Краем глаза я заметил какое-то легкое, едва уловимое движение их блестящих тел, плавный взмах крыл и быстрое шевеление остро отточенных коготков. Наверняка, на стенах и на потолке остались отметины от этих самых когтей. Похоже, здесь собралась такая нечисть, которая и не снилась даже моим подданным.
— Ч-ч, — Роза прижала палец к губам, будто все, о чем я думал, для нее было облечено в громкие слова. — Не думай о них плохо, иначе они рассердятся.
— И тогда? — с вызовом спросил я.
— Тогда этот склеп уже не будет таким роскошным и неколебимым, как сейчас, — со вздохом заключила Роза, будто заранее узрев перед собой картину грядущего беспорядка.
— Здесь и так царит хаос, — возразил я, смотря на бронзовых идолов, которые с их мощными крыльями и грацией вполне могли бы напоминать ангелов, но их лица были искажены ненавистью и злом.
— Здесь все не такое, как кажется на первый взгляд, — по напряженному выражению лица Розы можно было сказать, что она сама мало верит в свои утверждения. — Например, когда только входишь в склеп, можно подумать, что он пуст, а на самом деле здесь яблоку негде упасть. Слишком много зримых и незримых обитателей и мало место. Те, кто не выносят жизни в тесноте, идут искать убежища в лесу. Норы, берлоги, дупла в стволах у нас все наперечет. И вдруг явился ты и требуешь пристанища. Естественно, те, кто пришли сюда задолго до тебя, уже этим разозлены.
Они еще думали, что имеют право злиться. Я мог бы всего лишь одним дыханием, одним взмахом крыла превратить все это логово зла в хаотичное нагромождение раздробленных камней. Я мог похоронить всю эту визжащую наглую нечисть под обломками их же жилья. Можно было бы устроить один яркий незабываемый пожар, но разрушить трон Розы было бы святотатством.
Бронзовые существа под куполом начали копошиться вдвое сильнее и даже создавать некоторый шум. Да и другие обитатели склепа стали вести себя более развязно. Недалеко от меня по полу прокатился старинный золотой кубок, метко брошенный чьей-то ловкой когтистой рукой. Остатки вина расплескались по мраморным плитам и, как это не странно, даже затушили несколько свеч, но только не мою лампаду.
Роза проследила за проделкой своих подопечных, сделала плавный жест рукой, и кубок откатился к стенной нише.
— Это всего лишь одна из старых реликвий, — пояснила она. — Кроме таких древних безделиц, у нас нет ни золота, ни драгоценностей. Нам нечего предложить монсеньеру дракону, влюбленному в свои золотые копи.
— Ты отлично знаешь, что я не сплю на грудах драгоценных камней, — возразил я. — Ты знаешь, что золото для меня ничто. Богатство — прах, а власть не нуждается в таких мелочных подтверждениях, как скипетр и держава. Я без сожаления мог бы бросить и то, и другое.
— Какой же ты самоуверенный, — Роза то ли укоризненно, то ли с недоверием покачала головой. — А вот я без короны чувствовала бы себя никем. Выходит, ты для всех великих мира сего опасный соперник, потому что даже без символов власти знаешь, что нет более могущественного создания, чем ты. А в другом мире тебе вообще нет равных.
— Это пустые похвалы, — я был удивлен непривычной высокопарности ее слов.
— Пустые, но правдивые, — возразила она. — Ты выше нас всех, ты сильнее, ловчее, красивее каждого из нас, а это значит, что оставлять тебя здесь для нас опасно. Откуда нам знать вдруг однажды ты решишь сжечь все, что тебя окружает, сам улетишь, а нас оставишь гореть.
— Ты считаешь меня способным на такую подлость? — я с трудом верил собственным ушам. Неужели это она говорит со мной так холодно, так надменно и обвиняет меня во всех смертных грехах.
— Ты сам как-то сказал, что тебе нельзя доверять, — Роза легко и изящно пожала плечами, будто понять не могла, как можно с такой искренностью опровергать собственные слова всего спустя каких-то полстолетия.
В ответ на такое обвинение мне сказать было нечего. Я мог бы просто взлететь ввысь или исчезнуть, но вместо этого медленно поднялся с колен. Собственные движения казались мне непривычно тяжелыми, лишенными былого величия. Вопреки законам своей необычной природы, я чувствовал себя прикованным к земле, а не готовым пуститься в полет. А вот бронзовые существа над моей головой взмахивали крыльями, оживленно перешептывались на их хрипловатом косноязычном наречии и, казалось, вот-вот готовы были кинуться в пляс прямо там в вышине.
