Кудеса для Евы - Елена Ликина

Вскоре заявился и дворовый. Завидев Маринку, обрадовался и полез обниматься.

– Девка! Ты?! Откель взяласи? Соскучилси по тебе, страсть как!

Маринка погладила кота по нечёсаной шерсти и, выколупнув довольно приличный колтун, предложила:

– Давай, остригу?

– Свят, свят, – шарахнулся дворовый. – Не мыльси даже. Шубейка у меня первый класс! Всей нечистой братии на зависть.

– Хоть колтуны вычешу… – начала Маринка, но кот только фыркнул и на всякий случай пересел подальше.

– Мне бы настоечки твоей, – заискивающе прищурился на Оню. – Нервы в порядок выстроить. Будь ласкова, налей стопарик!

– Тебе рябиновой или на дубовой коре? – бабка подошла к широкому ларю, что помещался в углу за дверью.

– А ты смешай! Навроде коктейли! – предложил дворовый и заметно оживился.

– Можно и смешать. – согласилась Оня, отпирая навесной замок. – Примешь и аккурат до весны проспишь.

– Нельзя мне в спячку, сама жи знаешь. – вздохнув, кот принялся жаловаться Маринке. – Соперник у меня объявилси!Клетникиз соседней деревеньки Лукичну охаживает. Так и вьётси над ней, так и крутитси!

– А что Лукична? – немного растерялась Маринка от такой откровенности.

– А что ей сделаетси? Всем авансы раздает. Одним успокоительным и держуси! Ты доставай поскорей да наливай пополней, не жадничай! – дворовый переключил внимание на бабу Оню.

– Не волнуйся, батюшка. Сколько надобно, столько и отолью.

Маринка слушала и улыбалась. Так хорошо ей было здесь, так спокойно и радостно, словно вернулось детство. Тихо постукивали ходики, трещали поленья дакикунякрутилась у лавки, ссыпала на сковороду орехи из мешка – собиралась прокалить в печи.

Кот поскрёбся за ухом, ругнулся было на Сеньку-оборотня и замер, завидев появившуюся из ларя бутыль. Бабка чуть встряхнула коричневый настой и откупорила пробку.

– Красота какая! – встопорщив в нетерпении усы, дворовый облизнулся.

– По глоточку пей. Не торопись! – баба Оня передала ему небольшой стаканчик.

– Да знаю, знаю. – пробормотал кот и разом сглотнул содержимое. – Уф-ф… Хорошо пошло! До самого нутра продрало!

Занюхав собственный хвост, он немедленно потребовал добавки.

– Давай по второму заходу! Не распробовал сгоряча.

– Хватит с тебя и раза, – отмахнулась бабка. – А то ведь все лапы разъедутся.

– Ну и ладно, – блаженно зажмурился кот. – Волшебная напитка! Тольки послевкусия другая, быдто кислинка появиласи…

– Основа таже – щепа дубовая да спирт. Сахар, гвоздичка, веточка зверобоя… – принялась перечислять бабка. – Ну и боярышник, само собой. Я к ним шиповника ещё добавила.

– Всё эксме… эскми… эспериментами балуетси!  – кот подмигнул Маринке и широко зевнул. – В кладовой, говоришь, матрас? Пойду покемарю чутка.

– Иди, батюшка. – улыбнулась Оня. – Я и Марише постелю, пусть отдохнёт с дороги.

Маринка тоже засыпала и безропотно позволила проводить себя до кровати.

– Спи, деточка. – бабка подтолкнула вокруг одеяло и поправила подушку. – Отдыхай от приключений.

Глава 4

Ева проснулась среди ночи внезапно, словно от толчка или взгляда.

Спросонья не сообразила сразу, где находится. Всё было незнакомое. Чужое.

Усевшись на кровати, она таращилась в темноту, пытаясь понять, что произошло.

Сквозь примороженное окно проникал слабый свет, скользил между узорчатых разводов, вспыхивая разноцветными искорками. Похожие переливы она видела совсем недавно… Облако золотистой порхающей в воздухе пыльцы…

– Держиси! – проскрипело в голове, вызвав в памяти вспомнив все злоключения прошедшего дня.

Ева вспомнила и странного кота, и смешную Матрёшу, и смутью на птичьей лапе… и Светку, целующуюся с Максом у библиотеки!

Как они смотрели друг на друга тогда! Как обнимались!..

Непрошенные слёзы покатились из глаз и больно защемило в груди – обида от предательства и измены всколыхнулась с новой силой.

– Я им покажу… они ещё пожалеют… – забормотала Ева и осеклась, приметив бледный зеленоватый свет, заструившийся из старого зеркальца на подоконнике.

Ева сама поставила его туда перед сном. Уже после того, как ушла баба Оня.

Когда баба Оня привела сюда Еву, зеркало помещалось там же, на окне. Но бабка сразу же спрятала его в сундучок, тщательно обернув тёмным платком.

– Уберу от греха.