Миры двоедушия. Эхо голодного хаоса - Евгения Аэосса
Дориус и Бо-Бо появились в моей жизни совсем недавно, но за столь короткое время стали такими родными… Подарили настоящее семейное тепло, которого мне не хватало со дня исчезновения мамы.
— Есть кое-что, о чём тебе пока рано знать, — неумолимо продолжал парень. — И для твоего же блага я должен держаться подальше. Но, поверь, Брутеус — теперь твой самый надёжный и верный друг, твой защитник!
Скованные слёзы не позволяли свободно дышать, однако я училась быть сильной, училась справляться с истинными эмоциями. Ведь понимала — иного выбора у меня нет.
Не осознавая себя, я прижалась к крепкой груди Рувигрэ. Он застыл от неожиданности на несколько секунд… И тут же аккуратно сомкнул объятья в ответ.
Никогда ранее мне не было так хорошо и спокойно.
А Великан всё это время стоял рядом, лишь немного покачиваясь.
Сложно сказать, сколько именно мы с Дориусом прощались, просто обнявшись, просто молча, абсолютно потеряв счёт времени…
— Милая, мне жаль это говорить, но я должен идти, — невесело улыбнулся он, наконец, неторопливо отстранившись, и скользнул обратной стороной ладони по моей щеке.
Я до скрежета зубов не хотела отпускать этого Пришельца из иного мира, ставшего мне почти старшим братом, но не была властна над ситуацией.
Вскоре «Глюк», подаривший смысл жизни, растворился в слоях пространства, забрав с собой тёмно-синего желтоглазого Кроху, грустно попискивающего, до последнего смотрящего на меня с плеча хозяина.
С этого дня я ощутила себя более взрослой и… сильной.
От стыда не призналась Дориусу о том, что накануне сотворила тётя.
Не стала загружать его людской грязью, сражалась с обидой изнутри, проходя первый негласный экзамен на прочность — не ныть.
Не стала спрашивать и о чуде отросших волос. Надеялась как-нибудь выведать у Брутеуса.
К слову, Здоровяк оказался действительно надёжным и верным другом, со своими понятиями о чести и достоинстве. И абсолютно не злым. По крайней мере, со мной.
Постепенно я узнала о нём больше.
Выяснилось, что он тоже уникален в своём роде — плод греха женщины Рувигрэ и вампирического Низшего.
Потому Мастер имеет жутковатую внешность и частично наделён особенностями обоих родителей. Правда, к великому сожалению, его Склерр так и не пробудился.
Вместо этого топоры разных величин и мастей стали верными «Йо-Йо» Полурувигрэ, обречённого скитаться в одиночестве между мирами, заполненными необузданной смертоносной стихией, кишащими гадкими сущностями.
Мать Брутеуса была казнена за недопустимую связь сразу же после рождения «безобразного ублюдка».
Дружить с таковым никто не рисковал. Наблюдали за Несчастным, как за подопытной крысой. А после, ещё ребёнком, когда потеряли интерес, выкинули в дальнее измерение к Низшим, в надежде, что «свои» же его и «высосут».
Однако сильный духом мальчик смог выжить, смог противостоять нападкам хищных Эфиратов и вампирических сородичей, только закаливших внутреннюю сталь удивительного создания.
О большем туманный Великан, способный отлично считывать эмоции, не желал откровенничать. Но одно знаю точно — именно так он стал сильнейшим воином, отточил способность, которую у него ни за что теперь не отнять и невозможно обуздать с тем же мастерством, — уникальное искусство интуитивного межпространственного боя.
В плоскости сражения дары Света и Тьмы сливаются в сути Брутеуса, превращая в некое подобие викинга-титана, сокрушающего всё на своём пути. Рассекающего слои и снующего на суперскорости, ощущающего Низших на ином уровне, улавливающего их голод, все гадкие желания, предугадывающего паскудные действия…
Здоровяку пришлось пройти через тернии, дабы много лет спустя проявить себя, доказать, что достоин признания. Однако Полурувигрэ так и не воспринял всерьёз ни один чистокровный.
И только Дориус всегда был добр к Мастеру топоров… Но тайно.
Мне несказанно повезло стать именно его ученицей. Ведь в чём-то мы похожи…
Нас обоих не должно было существовать.
Мы оба неоднородны.
И нестабильны.
Глава 11. Пластилин для хищных лап. Освобождение
К вечеру дня, когда невероятный друг и его ультрамариновый Пушистик ушли навсегда, мои волосы волшебным образом отросли до поясницы. А за ночь — удлинились ещё немного.
Я торжествовала, похихикивая, каждый раз перед приходом санитаров обматывая голову ветхой, пахнущей плесенью наволочкой.
Когда её пытались стянуть, принимала жалкий вид и умоляла оставить, ссылаясь на мёрзнущую лысину.
К счастью, продажных мало интересовала моя эстетика. И уж тем более гигиена.
Им важнее было исполнить волю «Королевы» — выдать горькие лекарства, скорее всего, призванные уничтожить психику окончательно. Превратить меня в пластилин для хищных лап многоуважаемой Демонессы садовой утвари.
А мне — важно было продержаться инкогнито до возвращения в «золотое болото», чтобы подлизы не нажаловались Госпоже, и она вновь не примчалась, вооружённая ржавыми ножницами и цистерной словесных помоев.
Оставалась надежда на дядю — Роберта Голдсвампа.
«Если сниму наволочку перед ним, тётя не сможет разыграть гнилую карту со страшной болезнью! Никто не поверит!» — строила хрупкий план разрушения тщеславного заговора против моей скромной персоны.
«Только бы приёмные родители не были заодно…»
* * *
Всё оставшееся время в замке Носферату я притворялась «хорошей» девочкой — неактивной, безэмоциональной и грустной.
Делала вид, будто пью лекарства, а сама либо забрасывала их в зловонную бездну в полу, либо смывала под грязной ледяной струёй в душе. Изредка растирала у плинтуса в пыль или уносила в Призму.
В глазах же медработников и Мегеры, очевидно осведомлённой обо всём, Инопланетянка шла «на поправку».
Но теперь я знала, что не сумасшедшая, и, самое главное, отныне не одинока в мирах чудовищ. Незримой тенью за мной всегда следовал Брутеус — присматривал, обучал, поддерживал.
А ещё… Я подружилась кое с кем из пациентов.
Очень особенным.
И однажды настанет время его вспомнить.
* * *
Близился день «ИКС», а срок заточения неизбежно сокращался.
Безусловно, я не ждала ничего хорошего от возвращения в фамильный особняк Голдсвамп. Зато могла, по крайней мере, снова отправиться в школу.
«Интересно, как там Лита? Наверняка, соскучилась. Надеюсь, ей понравилось в Южной Азии!» — мысленно рассуждала, воодушевлённая предстоящей встречей с кузиной.
К огромному счастью, она совершенно не похожа на ЖаБетту. Сестра всегда старалась спасти меня от нападок своей матери.
И до недавнего времени ей это удавалось.
Мы вообще постоянно держались за руку, как близняшки, везде были вместе. Почти.
Даже наряжались одинаково, хотя внешне совсем не похожи.
Но на отдых с настоящим весельем мою презираемую персону брали редко. Только если нависала угроза столкнуться с журналистами.
Я вдруг задумалась…
1. Литы и дяди не оказалось дома в день, когда Кобра упекла меня в «Portus Animarum Amissarum»;
2. Она не полетела с дочерью
