Жаклин Митчард - Две стороны луны

Медсестра сказала близняшкам, чтобы подождали в коридоре, пока Кристал принимает болеутоляющие лекарства.

— Она боится, что мы увидим, какие таблетки ей дают, — прошептала Мерри. — Она думает, что, узнав их названия, мы обязательно станем наркоманками. — Это не смешно, — возразила Мэллори. — Некоторые дети, чьи мамы работают медсестрами, на самом деле становятся наркоманами. В конце-то концов, это личное дело Кристал, какие лекарства она принимает. — Мэллори, не заморачивайся, — проворчала сестра. Палата, в которую они наконец попали, представляла собой нечто среднее между цветочным магазином и украшенным перед началом матча спортзалом. Повсюду висели бело-зеленые вымпелы и стояли вазы с гвоздиками и розами. А еще там было большое, украшенное белыми розами и зелеными лентами картонное сердечко с выведенным на нем именем Нили Чаплин. Когда девочки вошли в палату, Мэллори прошептала: — Онабрех. — Да уж, — согласилась с ней Мерри. На языке близнецов это означало «Сплошная ложь» или «Она не искренняя». Мэллори считала Нили ответственной за травму, полученную Кристал. Мерри не была в этом уверена. Девочка заметила, что, начиная с первого занятия в школе, Нили Чаплин каждый день приходила в новой одежде, но быть богатой еще не означает иметь склонность к убийствам, а быть сопливой задавакой не значит строить коварные планы и безжалостно идти к своей цели, устраняя конкуренток. Впрочем, одно другому тоже не мешает. — О чем вы? — спросила Кристал. Открыв коробку принесенных близняшками конфет, она принялась перебирать их, выискивая карамель, которую терпеть не могла. За конфеты она поблагодарила, но как-то небрежно. — Да ничего, — ответила Мерри. — Мэллори на своей волне… Ой, Кристал! Это так ужасно! Ты, наверно, чувствуешь себя очень плохо? — Я боли не боюсь, — бросив на Мэлли хмурый взгляд, сказала Кристал. После того как Мередит рассказала подругам из команды чирлидеров, что ее сестра не считает то, чем они занимаются, настоящим спортом, девочки прониклись к Мэллори еще большей неприязнью, чем прежде. — Чирлидеры привыкли к боли, но это уму непостижимо! Я слышала, как они рвутся! Мои связки теперь похожи на черт знает что! И за что мне такое? — Сочувствую. Это ужасно несправедливо, — сказала Мерри. — Не то чтобы я никогда не пускалась на всякие хитрости, — призналась Кристал. — Когда мне чего-нибудь очень хочется, я делаю все от меня зависящее, чтобы этого добиться, но вред я бы никому не причинила. Это недопустимо! В любом случае во время состязаний я могла исполнить все, о чем бы меня ни попросили. Кристал не преувеличивала красоту и гибкость собственного тела и сердилась на тренера за то, что та уделяет ей меньше внимания и времени, чем «птичкам». При этом она никогда не рисковала быть отстраненной от тренировок из-за травмы. Если начистоту, то Кристал вообще боялась повредить свой облик. Самым худшим ее кошмаром было порезаться так глубоко, что после этого останется шрам длиною хотя бы в один дюйм. «А ее вполне могли бы выбрать», — подумала Мерри. Кристал выглядела старше своих лет. К тому же у нее было вполне сформировавшееся, «женское» тело. Фактор сексапильности, так сказать. Стоя в другом углу палаты, Мэллори подумала: «Чирлидер до мозга костей». Девочка думала напряженно — так, чтобы ее мысли могла «услышать» сестра. И это ей удалось. Мередит, взглянув в ее сторону, быстро, словно змея, высунула и снова спрятала язык. — Скорее всего, — продолжила Кристал, — кто-то перепутал мои туфли со своими. Она прилепила скотч к подошвам до начала показательных выступлений, хотела всех обмануть, а я не была готова к этому. — Я о таком и не подумала, — сказала Мерри. Это было самым логичным объяснением происшедшего, и Мэллори спросила себя, почему она сама не додумалась до этого. Кристал пронзительно вскрикнула, когда у Мерри закатились глаза и она рухнула на пол. Мэлли не успела и шагу сделать, как голова сестры с глухим звуком уже ударилась о линолеум. Мэллори стало не по себе. Впоследствии Кристал рассказывала Эрике, что в ту секунду Мерри напомнила ей ребенка-зомби из «Затерянных в холмах». Кристал сказала Элли, что ее чуть не стошнило, хотя на самом деле она преспокойно поедала шоколад, когда в палату ворвался «эскадрон» медсестер. Придя в себя, Мередит увидела перед собой толстую краснолицую женщину, от которой несло табаком. В животе неприятно заурчало. И зачем медсестры курят? Мэллори стояла у противоположной стены палаты, еще более бледная, чем Мерри, — если это, конечно, возможно. Ну и видок, скажем прямо, был сейчас у Мередит! Сегодня, перед тем как ехать к Нили, она аккуратно причесала волосы и надела новые классические джинсы фирмы «Левайс» с пятью карманами. И вот теперь она лежала на полу среди микробов, а на затылке у нее скоро появится шишка величиною с яйцо, что станет достойным дополнением к красным пятнам на лице. — Если у тебя анорексия, пожалуйста, не приходи в нашу больницу, не падай в обморок и не набивай себе шишек, — заявила медсестра. — Посмотри, что происходит с твоей кожей! Это все от недоедания. — Моя сестра ест больше, чем многие из парней, которых я знаю, — сказала Мэллори. «Спасибо, сестренка», — мысленно скривилась Мерри, едва сдержавшись, чтобы не сказать, что сестра ест раза в два больше, чем большинство парней, притом не стесняется делать это у них на глазах. — Помогите мне встать, — попросила Мередит. — Красные пятна у меня на лице остались после зубной пасты. Они не имеют никакого отношения к тому, чем я питаюсь. Краснолицая толстая медсестра несколько секунд смотрела на девочку, озадаченная тем, что услышала, а потом не терпящим возражений тоном приказала: — Не двигайся! Ты будешь лежать здесь до тех пор, пока тебя не осмотрит доктор Пэннингтон. Мередит знала этого врача. Именно она вправляла Адаму ключицу, когда брат прыгнул с клена. — Такое уже и прежде случалось, — не особенно уверенным голосом призналась Мэллори, — не с ней, а со мной. Обычно Мэлли больше двух предложений никому, за исключением собственной сестры, не говорила, по крайней мере по своему почину. Как только медсестра отвлеклась, Мэллори прошипела: — Вставай, идиотка! Они решат, что мы принимаем наркотики. Я стараюсь выиграть для тебя время. — Да что случилось? — Ты упала, как будто тебе по голове врезали, — зло прошептала Мэллори. — Ну, ты в этом разбираешься лучше. Это ведь твоя специализация. — По крайней мере, я делаю это не при свидетелях. — Не при свидетелях, а во время соревнований. Тогда, помнится, собралось около трех сотен болельщиков. — Извини, — отрезала Мэлли. — А ты падаешь в обморок только перед теми, кто пытается тебя убить! Мередит ухватилась за руку Мэлли и поднялась с пола. — Это противоречит рекомендации, — заявила медсестра. — Что? — Ваше поведение противоречит медицинской рекомендации. — Пригласите сюда нашу маму, пожалуйста, — попросила Мерри. — Извините, но я не знаю вашей мамы, — заявила противная медсестра. — Ее зовут Кэмпбелл Бринн. Она работает главной медсестрой в отделении экстренной помощи, — сказала Мередит. Краснолицая женщина побледнела, и Мерри захотелось рассмеяться. Будь она на месте краснолицей медсестры, ей тоже не хотелось бы ссориться с мамой, учитывая ее взрывоопасный характер. — А мне ничего не видно! — вытягивая шею, пожаловалась Кристал, подвешенная нога которой загораживала обзор. — Это первое интересное происшествие, случившееся со времени анестезии. Ты поскользнулась? Ты поскользнулась, я поскользнулась… Это что, заговор? «Точно, заговор», — подумала Мерри. Надо, чтобы окружающие перестали вертеться рядом. Тогда она сможет переговорить с сестрой. «Да, заговор». Когда Мередит лишилась чувств, перед ее внутренним взором возникли красивые руки, унизанные кольцами, — по два тонких золотых ободка на безымянном и указательном пальцах. Пальцы рук аккуратно прилепляли две полоски скотча на подошвы теннисных туфлей, а затем крепко-крепко прижимали их к резине. Когда руки вернули туфли на место, Мерри заметила маленькую рыбку, нарисованную несмываемым маркером на язычке обуви. Фамилия Кристал — Фиш[6]. Рисунок был очень маленьким, и разглядеть его могла лишь та, кто знала, где искать. Пальцы рук Кристал — длинные и худые, а те, которые видела Мерри в своем видении, казались принадлежавшими эльфийке. Увиденное подтверждало их подозрения. Кто-то сделал Кристал большую подлость. Мередит способна была «видеть» только прошлое. Руки из ее видения принадлежали явно не Кристал. Ей пришлось хорошенько поворошить собственную память — так устроитель бинго с усилием вращает барабан с шариками во время проведения игры. (Иногда Мередит ходила вместе с бабушкой Гвенни на розыгрыши, проводимые при церкви.) Ей пришлось вспомнить все подозрения, вызываемые в ней Нили, подозрения, в которые Мерри просто отказывалась верить. Это вполне могла быть Нили, очередная много о себе возомнившая блондинка с непомерными амбициями, вот только… Нили не является членом команды. Она не заходит в раздевалку. Она не должна иметь понятия, где в складках одежды и на обуви искать крошечные метки с именами девочек. Ладно. По крайней мере, у Мерри сегодня будет возможность узнать все самой — из первых рук, фигурально выражаясь. Сегодня ей предстоит заночевать в доме мисс Рейчел Рич. Если она скажет что-нибудь подозрительное или продемонстрирует выставку золотых колец на пальцах, Мередит останется лишь найти способ остановить Нили, а также сделать так, чтобы о ее проступке все узнали. В палату вкатили медицинские носилки на колесиках. — Ни за что! — запротестовала Мередит. — Слышали, что говорит моя сестра? У нас врожденная склонность терять сознание. Я булимичка, анорексичка, невротичка и… психичка! Пусть уж лучше папа отвезет меня в психбольницу! Там меня проверят! — Ты серьезно? — воодушевилась Кристал. Она с трудом сдерживалась, чтобы по «растяжкам» не взобраться повыше, туда, откуда будет лучше видно. — Ты не шутишь? Младшая сестра Даниэль решила стать булимичкой, но ничего не вышло. Ее все время тошнило. «Кристал до гения далековато», — подумала Мерри. Иногда ее сестра Мэллори была абсолютно права, когда высказывала свое мнение о подругах Мередит. — Ты никуда не поедешь, — заявил молодой парень, который впоследствии сообщил, что является студентом-практикантом. — Ты — дочь Кэмпбелл, и я знаю, что прошлой весной ты уже теряла сознание. Мы не отпустим тебя. Твоя мама ждет внизу, в отделении экстренной медицинской помощи. — Нет, весной падала в обморок не я, а моя сестра! Мы близнецы, — взмолилась Мередит. Сегодняшний день на глазах из почти идеального превращался в полный отстой. — Там внизу — магнитно-резонансный томограф, Мередит Арнесс Бринн, — возникнув в проеме двери, твердым голосом заявила Кэмпбелл (судя по всему, дождаться, пока дочь доставят на каталке, она не смогла). — Мэллори тогда как с цепи сорвалась. Переубедить ее не было никакой возможности, но на этот раз припадок случился прямо в больнице. Это удачно. Если у тебя и Мэллори проблемы со здоровьем, мы должны разобраться во всем раз и навсегда! — Вы знаете, что она страдает булимией? — спросила Кристал. Мередит чуть не просверлила в ней дыру взглядом, но потом сообразила, что Кристал немного не в себе. Должно быть, это из-за болеутоляющих. — Спасибо, Кристал. Нам приходится платить за курятину и оладьи для девочек не меньше, чем по ипотечному кредиту. — Она, должно быть, засовывает пальцы в рот и освобождается от лишнего, — предположила Кристал. — Я тоже так полагаю, — сказала Кэмпбелл, — а то у Мередит были бы плохие зубы. — Хорошей пастой можно любые зубы вылечить. — А ты, я вижу, знаешь в этом толк, — премило улыбнувшись, сказала Мэллори. Никогда прежде Мередит не испытывала по отношению к сестре такой признательности. Кристал скривилась. Она танцевала с четырехлетнего возраста, а, как известно, балерины те еще сплетницы. — Мама! Я не булимичка! — взмолилась Мерри. — И никакого эпилептического припадка тоже не было. Тем временем каталку завезли в лифт, и он быстро поехал вниз, туда, где в полуподвале находились операционные и пункт экстренной медицинской помощи. — По крайней мере, ясно, что это не гормональный дисбаланс, — сказала Кэмпбелл. — Период полового созревания у тебя уже позади. — О-о-о, не надо, мама! — простонала Мерри. Лицо ее стало цвета тушеной свеклы. Стоявшему в футе от нее интерну, светловолосому и атлетически сложенному, было не больше двадцати лет. Нет-нет… В двадцать лет интернами не становятся, но все равно блондин был достаточно молод, чтобы сердце в груди Мерри забилось чуть чаще обычного. В отделении экстренной медицинской помощи Кэмпбелл затащила Мерри за хрупкую перегородку и протянула дочери один из тех ужасных коротеньких медицинских халатиков, которые выставляют на всеобщее обозрение твои ягодицы даже в том случае, если ты весишь девяносто фунтов. Переодеваться на глазах у симпатичного студента-медика? Ну уж нет! — Мама, можно я пойду в ванную? — У тебя нет ничего такого, чего не бывает у других девочек, — твердым голосом заявила Кэмпбелл. — Это всего лишь биология! Мама любила распространяться на тему биологии. Знала бы заранее, оделась бы в футболку! — Ты такая деликатная, мамочка! — язвительно заметила Мередит. — Я что, должна испытывать желание показать себя постороннему мужчине? Снимок головного мозга делали, как показалось Мерри, несколько часов. Техник прикрепил к ее голове бесчисленное множество электродов, словно взятых прямиком из фильма о Франкенштейне, после чего идеально заплетенные и заколотые волосы Мерри превратились в засаленные патлы. Мэлли расположилась в холле больницы. Перед тем как уйти, она шепотом сказала сестре, что неплохо было бы, чтобы на снимках обнаружилась часть мозга, ответственная за «дар». Тогда ее можно будет удалить. Кэмпбелл отослала по электронной почте результаты обследования неврологу с Манхэттена. Все внимательно слушали то, что зачитывал им врач: никаких свидетельств того, что эпилептические припадки имели место в прошлом… на снимках никаких теней, которые могли бы оказаться опухолью… Учитывая то обстоятельство, что девочка потеряла сознание на непродолжительное время, в дальнейшем обследовании необходимости нет — если, конечно, приступ не повторится. Мэллори вошла в палату, потирая руками глаза. — Мне, значит, обследуют голову, а ты в это время спишь как ни в чем не бывало, — возмутилась Мередит. — Что за засада! Посмотри на мою прическу! А мне еще надо ехать с ночевкой к Нили… — Ты что, собираешься, несмотря ни на что, к ней ехать? — воскликнула Мэлли. — Боже! Ну ты и отчаянная! — Ну, будь моя воля, я бы сейчас поехала не к Нили, а прямиком домой, но ты и сама, думаю, догадываешься, зачем я на самом деле туда еду. По дороге мне надо будет рассказать, что я «увидела». Ты поняла? «Увидела!» Если мои подозрения не беспочвенные, я не имею права отступать. Я просто обязана выяснить, что на самом деле случилось во время выступлений… Боюсь, что у меня даже подходящей одежды не найдется. Я с ужасом думаю о том, что папа привезет мне пижаму с уточками. — Извини, — сказала Мэллори. — Я не знала, что ты кое-что «видела». Я-то подумала, что ты упала в обморок из-за естественных причин. По крайней мере, я надеялась, что это… Ну, ты поняла. — У моей дочери крепкая голова, — сказала Кэмпбелл доктору Стаатс, педиатру близнецов, которая зашла осведомиться о случившемся с Мерри. — Мне на ум не приходит, что могло послужить эмоциональным стимулом ее обморока. — А как у вас обстановка дома? — спросила доктор Стаатс. — Никаких изменений? Никаких огорчений или нежелательных событий со времени того несчастного случая? Вошел Тим. В руках он нес спортивную сумку с вещами Мерри. Он бросил на жену многозначительный взгляд из тех, какими наивные родители обмениваются, думая, что их дети ничего не понимают. «Значит, у них есть секреты от нас, — подумала Мередит. — В доме не все в порядке, а нам они врут». Врут… Но о чем? — Нет. По крайней мере, теперь ясно, что я здорова, — сказала Мерри, мысленно язвя по поводу того, что она с самого начала всем это говорила. — Я насмотрелась на Кристал, и мне стало плохо… — Ладно… — вмешалась Кэмпбелл. — Она всегда была чувствительным ребенком. Когда Мэллори сломала ногу, Мерри показалось, что она чувствует, как осколок кости вонзается в плоть. Быть может, во всем виновата излишняя впечатлительность. Я знаю, как сильно эмоции влияют на физическое состояние человека. Голос мамы прозвучал настолько нежно и в то же время грустно, что обе девочки подумали: «Что с ней?» У Кэмпбелл язва желудка или что похуже? У Тима роман на стороне? Кто мог бы закрутить роман с их отцом? Когда Тим Бринн решал принарядиться, он ограничивался тем, что надевал новую бейсбольную кепку. Кто на такого позарится? У них что, появился еще один повод для беспокойства? Темные снежинки кружились в воздухе, и никто, кроме таких «счастливиц», как Мерри и Мэллори, этого не видел. Боже! Хоть бы это не коснулось их родного дома! Прошлое или будущее?