Ошибка Белой Королевы или Кто обидел попаданку? (СИ) - Вероника Вячеславовна Горбачева
Так и не дождавшись Дикки, он решил заглянуть в лабораторию: проверить кое-какие артефакты, а заодно выждать, пока братишка изведётся настолько, что прибежит к нему сам. Не утерпит ведь, непоседа.
И не угадал. Оказывается, брат его уже караулил. Ёрзал на высоком стуле возле рабочего стола, болтал ногами, пытался не грызть ногти… в общем, по дороге в цокольный этаж, где, собственно, Хью разместил артефакторную, растерял всё правильное воспитание и из юного джентльмена превратился в того, кем, собственно, был: непоседливого долговязого подростка.
Старший Лоутер и бровью не повёл, заметив разомкнутую охранную линию вдоль порога, делающую дверь невидимой для непосвящённых. Вот не удивляла его вездесущность и проникаемость братца, тем более что за тайными его ходками в это скрытое от посторонних глаз помещение он следил давно. Не то чтобы потакал любопытству и шалостям… а просто помнил себя в детстве. Он сам, едва проклюнулись магические способности, научился обходить запретные руны и плетения, поскольку в усадьбе было несчётное число мест, куда Лоутеру, в ту пору ещё единственному наследнику, вход был заказан. Но все нарушения свершались им только по причине какой-нибудь огромной необходимости, и никогда — шалости ради. Конечно, «необходимость» подростками порой понимается по-своему, у них свои приоритеты… Но, отслеживая тайную деятельность брата, Хью видел ту же картину: того вело вперёд не баловство, а тяга к познанию или освоению чего-то нового.
Поэтому самое ценное в лаборатории он просто прятал за особо хитрыми плетениями. Не разберётся братец — значит, пока не дорос. Разберётся — молодец. А как такового секретного или противозаконного он ничего здесь не держал. Правда, за Универсальное портально-переговорное Зеркало ему могли запросто накрутить дополнительный срок к ссылке… но кто узнает-то? Если только маги из Ковена объявятся, но тем, говорят, в последнее время не до проверок, те кресла под собой берегут.
Хью подсел на соседний стул. Облокотился о высокую столешницу, выудил из кармана тёплое румяное яблоко и протянул брату.
— Ну, давай, рассказывай.
Ни вступлений, ни намёков. Они давно научились понимать и просчитывать друг друга без слов.
…Через полчаса оба задумчиво пинали ножки стульев, отбивая своеобразный ритм. Так, видите ли, легче шёл мыслительный процесс.
— Говоришь, ты так и не понял, откуда она? — уточнил Хью.
Братец глянул виновато.
— Я же сказал: мы редко виделись, и всегда недолго. Я просто не успевал спросить. Но мне кажется… — Запустил пальцы в пышную золотую гриву. Лицом братья Лоутеры были почти один в один, а вот шевелюрами различались. Старший — тёмно-русый, в отца, а вот младший унаследовал от матери кудри чистого золота. Вот уж погибель трепетных дев растёт.
Будущий разбиватель сердец продолжал:
— Она говорит с каким-то акцентом. И… я не сразу её слышу, но вижу по губам, что звук от сказанного приходит ко мне позже. Это ведь переводчик срабатывает, да?
Хью сдержанно кивнул. Верно, есть такая функция в портальном Зеркале, его личной разработки. По сути, вкупе с некоторыми завершёнными изделиями, хранящимися здесь, в артефакторной, модернизированное Зеркало — его и Дикки обеспеченное будущее. Патенты и лицензии. Возрождённый из руин Роуз Парк и фамильный особняк в столице. Дайте только добраться до свободы, и… Так, стоп, Хью. Не отвлекаться.
— Значит, иностранка, — подытожил он вслух. — Снимок успел сделать, хотя бы один? Жаль… Говоришь, время связи непредсказуемо?
Дикки подобрался:
— Я пока сам не понял, отчего оно зависит. То неделями нет ничего, то… чувствую, что где-то рядом, как за стеной, словно тоннель буравят, прямо туда, к ней. Значит, Зеркало точно сработает на вызов.
Запнулся.
Хью посмотрел на него внимательно.
— Какие ощущения при этом? Ну, когда ощущаешь так называемый тоннель? Кстати, это называется «пространственная червоточина»… Как ты себя чувствуешь? Тошнит? Ориентация временно теряется? Радуга в глазах играет, да? Э-э, дружище!
Чтобы снять напряжение, он вскочил, прошёлся туда-сюда по широкому проходу между рабочими стеллажами, вернулся к брату и обнял за плечи. Сказал тихо, успокаивающе:
— Да ты у нас, сэр Янтарь, мало того, что универсал, но ещё и портальщик! Что ж ты молчал-то? Такое надо всей семьёй праздновать! Ты знаешь, что реже портальщиков встречаются только хрономаги? Нет? Так знай! А у нас, Лоутеров, выходит, два таких унимага-портальщика на семью…
У него перехватило дыхание. Жаль, дядя Джорджи не дожил. Отцу как-то не приходило в голову оценивать магические способности сына всерьёз, к Дару он относился не более как к признаку «породы»; а вот его брат… Дядя ими гордился бы.
Хью потёр лоб.
— Над этим стоит подумать, хорошенько подумать. Это уже повод для прошения о пересмотре дела, со всеми вытекающими, с предложением откупного за свободу… Ладно, об апелляции поговорим позже. Пока что попробуем отследить возможную червоточину, когда она снова потянется к твоей подруге. А знаешь, похоже, за девочкой кто-то плотно приглядывает, и, судя по её болезни, старается держать на поводке, вряд ли с добрыми намерениями. Возможно, придётся вмешаться, только аккуратно, не наследив… Вот что, Дикки. Безопасности ради — и всех нас, и твоей прекрасной дамы — все дальнейшее шаги предпринимать только со мной. Тут всё серьёзно, я чувствую. Понял?
Брат замедленно кивнул. Сдвинул брови.
— Понял. Да, только с тобой. Я не хочу никому навредить. Хью, а что с ней всё-таки такое?
Ладонь Лоутера-старшего дёрнулась, машинально потерев запястье. Шрамы от браслетов-блокираторов давно сошли, как и следы затянувшихся трофических язв, но иногда и те, и другие о себе напоминали. Фантомные боли, как пояснила Сара Коннор. Когда-нибудь уйдут и они.
Кстати, теперь понятна оговорка Коннора в письме о симптомах…
— Очень похоже, Дикки, что твоей новой знакомой кто-то блокировал магию. Перекрыл настолько жёстко, что та стала бродить в теле и, не находя выхода, разъедать организм изнутри. Будем
