Путь менталиста (СИ) - Екатерина Александровна Боброва
Харт подавился эмоциями. Глянул потрясенно.
— Ты внутри зацени что, — не подозревая о нависшей над ним опасностью, продолжил «признаваться» родственничек.
— Я это здание лишь из-за камина купил. Понимаешь, какое это будет «Пламя», если пламени там нет? — и на него требовательно посмотрели в ожидании одобрения.
Харт, который как раз занимался подсчетом штрафа, полагавшегося за несогласованное использование наименования государства в коммерческих целях, поперхнулся от неожиданности и от неожиданности же кивнул.
— Во! Понимаешь! — его хлопнули со всей богатырской силушкой по плечу и продемонстрировали приличных размеров камин, закрытый толстым стеклом.
— Ты не думай, — смутился вдруг Сергей, — я его каждый вечер кормлю дровами и даже разговариваю, ну чтоб как у вас было.
Харт обалдело пялился на камин. На пляшущее там пламя. На маленького рыцаря, держащего в латах кочергу.
Самое обычное пламя, с которым, однако, разговаривали.
— Ты бы еще с ложками поговорил или с вилками, — хотел было сказать Харт, но промолчал.
— А тут мы с пацанами, — палец пролистнул изображение и Харт узрел нечто с крыльями под потолком, — чучело калкалоса подвесили.
Харт уже не удивлялся.
— А здесь, на стене, светящегося вальшгаса нарисовали. Знаешь, у нас есть такие краски, которые в темноте светятся. Очень круто, брат. А вот вулкан. Маленький, конечно, но мы из него дым пускаем, народу нравится.
Дальше Харту с гордостью продемонстрировали стойку и полки с бутылками и бокалами, столы со скамьями, крепких парней за ними «А это мы с друганами» и каких-то девчонок в танцевальном угаре «Танцуем помаленьку по выходным». Словом, не появившись ни разу в этом баре, Харт знал там каждый уголок. И все это безобразие значилось под названием «Пламя Асмаса». В чужом мире. Ущербном, без магии. Харт закатил глаза, напоминая себе, что Юля расстроится, если он упечет ее младшего брата на рудники.
Харт, не предвидя будущее, знал, что ему снова будут показывать и камин, докладывая о его самочувствии, точно он был живым, и зал, и новые картины, вдохновленные Асмасом, и крепких парней «А тут мы днюху справляли», и много чего другого. Земного.
А еще очередной визит Сергея означал, что они будут дегустировать.
— Текила! Вот сюда соль, а лимончик в руку. Глотнул, лизнул, закусил. Красота!
— Кальвадос. Ты яблоко кусни, а теперь отпей. Чувствуешь яблочный дух?
— Я сладкое не очень, а вот белый портвейн исключение. Бранко. Дорогой, зараза, но вкусный.
Харт вынырнул из воспоминаний, вспомнил добрым словом Второго — ящик огневухи станет отличным подарком родственничку и вернулся к делам.
— Где ваш старший брат знаете? — спросил у малышни.
— Там! — дружно указали на гостиную дети.
Харт кивнул на прощание и поспешил к Шестому.
— Значит, я должен найти того, кто морозит пол во дворце? — переспросил задумчиво Альгар, уже начиная прикидывать решение поставленной задачи.
А младший-то вырос, — с удовольствием подумал Харт. Сколько ему? Двадцать один скоро будет. Невесту, ха! себе нашел. Та еще проблема, но и польза от девчонки есть. Стал бы братишка надрываться и осваивать искусство безмолвных сам по себе? Вряд ли. А тут и тренировка нашлась — как раз для него. Шутник не опасен, скорее всего кто-то из младших принцев шалит. Вот пусть Альгар и займется ловлей проказника. Если еще окажется, что черные снежинки вместе с остальной дребеденью, тоже его рук дело, Харт подумает, куда пристроить с пользой такой талант. Не пропадать же добру.
К себе Харт вернулся в отличном расположении духа. Зашел в покои. Кивнул служанкам, чтобы заканчивали уборку и прошел в кабинет.
Его драгоценность стояла у окна, просматривая какие-то бумаги. При виде жены Харт ощутил, как сердце заполняет нежность. Подкрался, чувствуя себя мальчишкой, обнял вздрогнувшую от неожиданности Софрану. Прижался со спины, губами коснувшись шеи. Прикрыл глаза — внутри штилем разливалось спокойствие. Где-то там, на краю сознания, присутствовала тревога за жену и ребенка, но Харт прекрасно осознавал, что эта тревога с ним на всю оставшуюся жизнь.
Он положил ладони на округлившийся живот жены, думая о том, какое это странное чувство знать, что там, внутри, растет его продолжение, его копия. И сын будет любить Харта только потому, что тот его отец.
— Устала? Что там у тебя? — спросил Третий, заглядывая через плечо.
У них не вышло классической для Асмаса семьи, и Третья мать уже не раз высказывала свое неодобрение поведением невестки, но Харт каждый раз отмахивался, запрещая матери вмешиваться. Его гораздо больше устраивали их совместные, наполненные живым обсуждением дел на работе вечера, пусть они и случались не каждый день, чем скучное существо под названием «жена целый день в ожидании мужа дома». Чем она могла бы с ним поделиться? Количеством примеренных платьев? А рассказывать самому… Не позволяла специфика работы. Так что Харт каждый раз с удовольствием выслушивал о сумасшедших родителях и их чрезмерных запросах, о проказах девиц, о не подвезенных вовремя на экзамен записывающих кристаллах.
Софрана горестно взмахнула бумагами, спина под его щекой напряглась.
— Трое! — расстроено выдохнула она. Вывернулась из его рук, подняла несчастное лицо. — Целых трое провалившихся на экзаменах! И как я теперь в глаза их родителям смотреть буду? Мол, не научили? Не справились? Не смогли помочь?
Харт едва успел перехватить улыбку, чтобы не обидеть супругу. Софрана излишне, на его взгляд, ревностно относилась к своим обязанностям, мечтая привнести пламя любви к знаниям в каждое девичье сердце. Прошлым летом она специально на каникулах посетила Землю. Побывала на открытых уроках — хорошая знакомая Татьяны Федоровны работала директором школы, получила много ценных советов, рекомендаций, привезла с собой записи видео уроков и массу методической литературы, которую постепенно, с помощью ассары, переводила на асмасский язык.
Харт помнил ее первые потрясенные слова оттуда: «Они там учатся! Вместе! И мальчики, и девочки. Представляешь?»
Он представлял. На Земле. А вот в Асмасе пока не очень. Было много проблем, которые следовало решить, прежде чем дозволять смешанные классы: тапуны и их природная магия; аристократия со своим снобизмом; неприятие иных, кроме огня стихий; и самая главная проблема в основе основ: «Огонь любит сильных», а значит недолюбливает слабых.
В академии поддерживать дисциплину было просто, ибо наказания тяжелым трудом излечивали любую глупость, да и сами лорды просили относиться к их отпрыскам построже. Но девочек баловали. От них не ждали ничего, кроме спокойного брака, воспитания детей и довольного мужа. И наказание за невыполненное домашнее задание или за оскорбление одноклассницы никак не вписывалось в данные рамки.
Общество приняло женское образование, но не могло принять женский успех в
