Сбежать от зверя - Анна Владимирова
– Я не знаю, что ты сейчас сделаешь! – возмутилась я.
– А что такого я могу сделать?
– Ты… ты принуждал!
– Пожалуй. – Он сел рядом, а я подскочила и съежилась у спинки кровати. – Но я не могу остаться и не трогать тебя, Марина. И я уже объяснял, что это просто голод. В моих интересах постараться перестать тебя им пугать.
– Все очень быстро, – отвернулась я, чтобы не смотреть на него.
Что я несу? Только что ведь говорила с врачом. Но я просто не могла. Не могла отдать себя в жертву даже ему. При одном его взгляде хотелось забиться в уголок, чтобы не достал. Я не знала почему.
– Не могу предложить медленнее, девочка, – лязгнул металлом его голос.
Терпение у Тахира кончилось. Я проследила, как он поднялся и вышел из спальни, снова отметив глупо – задница у него просто отдельное произведение искусства. Но меня снова дернуло, словно на привязи, и я выбежала за ним.
– Слушай, прости… – замерла я у стола. Тахир налил себе стакан воды, морщась от моего «прости», как от лимона. – Тебе… плохо?
Он шумно выдохнул и оперся о столешницу.
– Зайчик, – хрипло начал он, глядя перед собой, – я хорошо тебя понимаю. Мне никогда еще не хотелось быть человеком настолько. Но я им быть не могу. Давай мы примем взрослое решение, ладно? Я сорвался вчера. Не стоило.
– Ты хочешь уйти?
– Я не могу гарантировать тебе безопасность. От себя. Это пугает.
– А что ты можешь сделать?
– Много всего. Наша задача этого не узнать.
– Послушай, – задрожал мой голос, – я была у врача. Мне объяснили, что ты… измотан этим всем.
– Не надо меня жалеть, – насмешливо перебил он и сделал большой глоток из стакана.
– Ну и кто еще тебя пожалеет? – потребовала я. – Что-то не вижу желающих…
Он не обратил внимания – прошел в спальню. Я направилась следом:
– …Не уходи, пожалуйста. Дай мне время! Тахир! – Я вырвала из его рук джинсы и уставилась с вызовом. – Меня чуть не изнасиловали в приюте! В пятнадцать! Их было трое! Зажали в подсобке, рвали одежду, душили!.. Я не могу с тех пор!.. Ненавижу мужчин!..
Он выпрямился, глядя на меня сверху потемневшим взглядом. Черты его лица заострились, глаза вдруг знакомо заискрились…
– …Пожалуйста, – прошептала я. – Когда ты хватаешь меня, становится страшно.
Могло показаться, что он услышал, сдался. Только голос его напугал еще больше:
– Ложись на кровать, – приказал он хрипло.
Не обнял, не пожалел.
Но я повиновалась. Сама же бежала за ним.
И снова я под ним – глаза в глаза, растерянная и испуганная. Он совсем не собирался позволить привыкнуть? Похоже на то. Плавно стянул с меня вещи, одну за другой. А я все следила за его взглядом, цепляясь за него, чтобы не дернуться. Холодный, сосредоточенный, безэмоциональный… Стало страшно. Снова парализовало, сердце запрыгало в груди, а внизу живота сжалось в болезненном спазме. Тело и правда жило своей жизнью, и это нервировало еще больше.
Когда Тахир вдруг отодвинулся к краю кровати, я растерянно заморгала. Он задернул плотные шторы, и комната погрузилась в полумрак. Захрустела бумага…
– Что это? – поежилась я, дрожа, когда он поставил пакет на кровать – черный, большой, с шелковой красной лентой..
– Твоя терапия.
– Ты приготовил терапию и собрался уйти?
– Зайчик, помолчи, – сурово глянул он на меня. – А впрочем…
И он извлек из пакета нечто красиво упакованное в черную коробку. Но когда вытащил из нее какой-то шарик с ремнем, у меня пропал дар речи.
– Открой рот, – хрипло приказал Тахир.
Я позволила ему вставить мне этот кляп и застегнуть на затылке ремни. Зафиксировав его, Тахир поинтересовался, удобно ли мне, и заботливо освободил волосы от ремешка. Теперь захотелось много всего ему сказать, но я помнила, что он дал мне последний шанс.
Оставив меня ненадолго пялиться в потолок, он навис надо мной снова. Заглянул в глаза, замер на несколько вдохов, потом вскинул руку и провел по щеке. Я зажмурилась и напряглась, сжав челюсти на кляпе. Но тут же будто осталась в одиночестве. Бедер коснулись горячие пальцы и скользнули к коленям, и я сжала ноги, вцепившись пальцами в одеяло.
То, что его руки вдруг исчезли, насторожило, и я задышала чаще, пытаясь сдержать панику.
Он не давал подсказок, не говорил ни слова и не издавал звуков. А когда вдруг стопы сжал горячими ладонями, я вскрикнула и тут же закусила губы от стыда. Приятное тепло поползло по телу от его массажа, а легкие ноты розового масла наполнили рот слюной. Ноги налились тяжестью, в груди защекотало, а щеки запылали от осознания того, какой вид ему открывается сейчас. Но ни слова сказать, ни возмутиться, ни попросить перестать я не могла. Меня рвало от разномастных эмоций: радости, что он не ушел; стыда, что лежу перед ним голышом; страха от оживавших воспоминаний.
Я ведь не видела его…
…Как и тех, кто сдирал с меня белье в подвале. Только обрывки голосов и кривых перекошенных физиономий…
Нет.
То, что делал Тахир, никак не напоминало тот опыт… Или напоминало? Я же беспомощная? Или нет? Нет, могу дать ему в челюсть ногой… Но тогда он точно больше не даст шанса.
А Тахир осторожно поднимался выше – от ступней к икрам, – и я застонала от удовольствия. Так правда может быть от простого массажа? Ух ты! И я уже подумала, что в этом и есть терапия, и расслабилась, когда вдруг его руки снова исчезли. А уже через несколько ударов сердца чувствительной кожи на подъеме стопы будто коснулась шелковая лента. И эмоции разлетелись, как в калейдоскопе, на горсти режущих осколков. Чувства не успевали за скоростью касаний то его пальцев, то этого странного шелка… пока до меня не дошло, что…
…Он меня связывает.
Тело оцепенело. Я в ужасе осознавала, что Тахир лишает меня возможности двигаться, но ничего не могла поделать. В голове взрывались предохранители – я же его не знаю! Он говорил, что может натворить всякого и что поэтому ему надо уйти! А это что? Может, он уже это творит? А я молчу…
Когда он дошел до бедер, я взмокла и задышала еще чаще. Шелковая веревка повиновалась его рукам, следовала изгибам тела и ложилась так близко к самому чувствительному, что на какое-то время тревожные мысли вылетели из головы. Я думала только о том, что он касается меня
