Сбежать от зверя - Анна Владимирова
Дождаться доктора тоже было непросто. Я час маршировала под ее кабинетом, пока она была на обходе.
– Понимаете, Марина, – вздохнула та, – ваш случай уникальный. Обычно женщины сюда попадают уже после отношений или пережившие акт присвоения оборотнем… В общем, они все исправляют тут ошибки, которые допустил партнер. Вы же с вашим партнером зашли будто с черного хода. Хотя раньше, лет сто назад, все так и происходило. Только девушку не спрашивали… Ставили просто перед фактом присвоения, и живи как хочешь.
– А тут разве ничего не нужно исправлять?
– Судя по вам, исправлять по животной части отношений нечего. Все же зрелые мужчины более опытны, они не мечутся между вариантами. И выбор ваш партнер сделал идеальный. Вы совсем не травмированы. У вас нет депрессии, посттравматического синдрома, нарушения в организме из-за неприятия и прочих вариаций отклонения от нормы. – Она невесело усмехнулась. – Это такие отклонения, которые скорее стали нормой. Они превалируют.
– То есть мне повезло?
– Да, – уверенно заключила она. – Учитывая обстоятельства, вам очень повезло.
– Но ведь есть то, что мне тоже нужно знать? Тахир говорит, что назад пути нет.
– Практически, – подтвердила она.
– Что это значит?
– Это значит, что вашему партнеру вряд ли удастся выйти из отношений без потерь.
– Каких?
– Марина, – сдвинула она брови, – ему и вам лучше было бы принять то, что случилось. Это лучшее, что вы можете оба сделать, а не думать, как расстаться.
– Я бы хотела знать, – надавила я.
Она помолчала, хмурясь.
– Вам будет просто. Если вы не привязаны к мужчине эмоционально, то будет все как у людей.
– А ему?
– Тут множество вариантов. Но жить по-прежнему он уже не сможет.
Мне казалось, она специально так отвечает, чтобы ничего не сказать. Осуждает меня – это очевидно. Ладно.
– А какие особенности сейчас? Что мне нужно знать?
– Сейчас у вас медовый месяц. По большому счету, природа предусмотрела все, чтобы вы забеременели в это время. Поэтому с контрацепцией очень сложно. Мы, конечно, предпочитаем, чтобы все начиналось не так, и в медовый месяц пара уже входила по согласию.
– Но ведь таблетки надежны? – насторожилась я.
– Девяносто пять процентов.
– Вот черт, – поникла я.
– Процент неудач небольшой. Поверьте, тут с природой ну очень сложно бороться.
– Что еще? – глянула я на нее обреченно.
– Ему очень нужно сейчас быть с вами постоянно. То, что он не появляется и уходит вообще, говорит о его железобетонной силе воли. Но на пользу это вам не пойдет. Ваш партнер быстро вымотается от такого сопротивления. – Она вздохнула, опустив взгляд на стол. Будто решалась мне что-то сказать и, наконец уверенно посмотрела на меня снова: – Это не мое дело, но неофициально мое мнение таково: ваш партнер много сделал для вас. Очень. Непосильно много. Думаю, он заслуживает вашего ответного шага. Дайте ему передышку, Марина.
– Понятно, – пришибленно поднялась я и направилась к двери. – Спасибо.
Внутри все замерло в ожидании решения. Какого? Я же не жила ни с кем. Нигде. Скиталась по съемным квартирам все время за исключением тех трех лет, что работала на Вальдмана. По коже прошлась волна мурашек. Не стоило забывать о нем. У него такие связи, что я вообще не верила, что удастся сбежать. Навыки спасли, но надолго ли?
В мрачных мыслях я добрела до квартиры. И уже не удивилась знакомым туфлям на пороге. С губ сорвался смешок, и внутри отпустило. Почему-то стало спокойнее от того, что Тахир вернулся, а не находится где-то в городе, уставший и злой.
В кухне нашлось два новых пакета с продуктами. Прокравшись к спальне, я заглянула в открытые двери. «Мой партнер» все же сдался. Да так вдохновляюще, что я вернулась к пакетам с художественными принадлежности и начала искать скетчбук и простые карандаши. Добыть их бесшумно не удалось, но Тахир даже не шелохнулся. Так и лежал, раскинувшись на спине, голый по пояс. А может, и ниже – под одеялом не видно. От него невозможно было взгляд оторвать! Шея, плечи… а руки – вообще загляденье. С него только картины писать!
Я скользнула к креслу рядом с кроватью, устроилась удобнее и принялась набрасывать эскизы. Только уже через минут двадцать меня начала мучать жажда, а искусанные губы не давали покоя… Я хмурилась, пытаясь сосредоточиться на работе, и упорно продолжала черкать карандашом…
– Ты слишком быстро дышишь… – раздалось тихое, и Тахир вздохнул глубже. – И слишком соблазняюще пахнешь.
Карандаш от неожиданности выпал у меня из рук, и я замерла, будто был шанс, что так он меня не заметит.
– Прости, – прошептала я на его ехидный взгляд. – Я не хотела тебе мешать. Думала, ты спишь.
Он скептически вздернул бровь:
– Сюда иди, – оскалился соблазнительно.
В голове крутилась всякая чушь типа «А вот такой ракурс еще лучше – потрясающий свет!» Я медленно поднялась с кресла и направилась к нему.
Тахир повернулся на бок:
– Где ты была утром?
– У врача, – с готовностью доложила я, надеясь, что он отделается просто допросом.
– И что врач сказал? – насторожился он.
– Что тебе нужен отдых.
– Мне? – усмехнулся.
– Что ты постоянно улыбаешься? – возмутилась я. – Ты разве не приполз сюда и не рухнул на кровать?
– Приполз, – неожиданно покладисто кивнул он. – Рухнул.
– Ну так и спи!
– Не могу. – И снова оскал!
– Я выйду.
– Уже нет.
Он сцапал меня с края кровати и подмял под себя. И сразу не стало сил говорить. Я замерла, парализованная его напором.
– Зайка, ну что ты? – послышалось хриплое вместе с горячим выдохом в губы. – Я постараюсь быть нежным… Как ты хочешь?
– Никак, – вырвалось у меня.
Тахир приподнялся на локтях и навис сверху, глядя на меня таким непонятным взглядом, что снова захотелось попросить его не двигаться, пока я не сделаю скетч… Я прикрыла глаза и медленно наполнила грудь воздухом.
– Я… мне страшно. Сложно! Ты меня трогаешь! Везде! И так, что я вырубаюсь без сил!
– Твое тело говорит обратное.
– Ты сам сказал – это все химия! А я не… не самка тебе! Чтобы подставлять задницу каждый раз, как ты захочешь!
Я уставилась на него в страхе, а он вдруг положил пальцы мне на подбородок, и я дернулась, как от удара током. Легкое касание его руки изгибов шеи сбило дыхание. Я паниковала все больше по мере того, как он спускал ладонь по плечу и ниже – к животу.
– Что ты делаешь?
– Просто глажу, – хмурился он. – Ты не даешь себя трогать. Пик гормонального всплеска прошел.
– И?
