Соло - Аврора Ансер
В перерыве тащу её во двор, она слишком бледная, пусть воздухом подышит. Она упирается, смеётся. Но идёт. И вот в таком виде – я, обняв Жанну за плечи, почти неся её, и она, взъерошенная, с порозовевшими щеками и блестящими глазами, выглядывающая из-под моей руки – мы вывалились во двор. Почти столкнулись в дверях с Кирой, прошедшей мимо с застывшим лицом и презрительно изогнутыми губами.
– Она предвзята, ты не можешь быть злом, – говорит о профессорше Жанна во дворе. – И смотрит на меня с таким сочувствием, будто ей меня очень жалко.
Я слишком поздно замечаю, что сначала профессор своим высказыванием, а потом мы сами совместным появлением во дворе привлекли внимание других студентов. У которых появляется осознание, что мы друг к другу какое-то отношение имеем. Да и пусть знают, так даже спокойней – не посмеют больше подкатывать к Жанне.
Мы вместе две первых пары, на третьей разойдёмся по разным кабинетам. После перерыва провожаю её до аудитории, на свои занятия решаю не возвращаться. Не хочу сидеть один, не хочу ни с кем общаться. Выхожу на улицу, в яркое осеннее солнце, просто бреду по улице, тяну время.
На одной из улиц натыкаюсь на тату-салон, вроде, я его раньше тут не видел. Да откуда, я же пешком хожу теперь исключительно редко. На рекламе мужик с драконом во всю спину. У меня появляется странная, но навязчивая идея.
Захожу, у них на двери брякает колокольчик. Из глубин помещения выходит девушка, симпатичная, только улыбается слишком мило. Знаю, что в таких местах, особенно в центре, рисунки делают по записи, но меня берут сразу. Предлагают альбомы, красочные буклеты. Но я знаю, как хочу, мне всё это не нужно. Тогда девушка-администратор уходит, чтобы позвать мастера.
– Артём, – ко мне выходит молодой парень, протягивает руку.
– Надо выбить одну букву, и только красным, – говорю парню, он, наверное, и есть мастер.
Мне снова показывают варианты. Вместе с мастером выбираем рисунок в орнаментальном стиле. Три часа длится сеанс, всё же тату небольшая. Артём за работой рассказывает мне, что завтра участвует в каком-то конкурсе, и такая жалость, что я не пришёл раньше. Он бы обязательно пригласил меня в качестве модели, но сегодня – это слишком поздно, до завтра татуировка ещё не заживёт…
Когда поднимаюсь, в зеркале вижу, что сейчас рисунок почти не видно, красный на покрасневшей воспалённой коже. Ничего, на мне все заживает, как на собаке. Через день-другой уже будет у меня на сердце красная «Ж» в сложном растительном узоре.
Я не знаю, зачем я это сделал. У отца есть татуировка – у него красная «N» на сердце, мою маму звали Натали. Я не спрашивал, ему её накололи, или это появилось после свадьбы, всё-таки, у нас не все обычно. Есть наверняка какой-нибудь обряд, но я о нём не знаю. Надо было бы спросить, конечно, только вот сейчас не у кого. Да и раньше, как мне помнится, отец на разговоры со мной время особо не тратил. Удивительно, что, когда появилась Элен, татуировка у отца не исчезла и не изменилась. Может, стала чуть бледнее и меньше, но буква у отца по-прежнему мамина. А я даже не спрашивал и не знаю, любил ли отец мою мать. Слышал только, что я на неё похож.
Выхожу из салона уже сильно после обеда. Беспокоюсь, не прогулял ли конец занятий, иду к универу, хочу встретить Жанну. На сердце сладко саднит и ноет татуировка.
Глава 6. Макс. Тёмная тварь.
Подошёл к университету, стою напротив входа. Минут через десять выходят мои парни.
– И биться сердце перестало! – орёт от двери улыбающийся от уха до уха Мотыль. – Ты чего, герой-любовник, во дворе жмёшься? К знаниям не тянет? Как сам?
– Макс, здорово, – говорит Валет. – Ты где сегодня шлялся?
Да, люблю их за простоту и за то, что вещи называют своими именами. Улыбаюсь и просто протягиваю руку.
– Как у вас? Куда-нибудь сходили? – спрашивает Мерц.
– А, сходили, – говорю. – В магазин сходили.
– Ювелирка? – поднимает бровь Мотыль.
– Супермаркет, – отвечаю, смеясь, любуюсь на их обалдевшие лица. – Не поверите, как было интересно.
– Да ладно, – Мерц и не верит. – Что с отчётом?
Я совсем забыл про эту глупость. Видимо, на моём лице это как-то отразилось.
– Да ты и сам, Вадян, про Дину нам отчёт не сделал, – пытается замять неловкость Валет. Мерц пожимает плечами, мол, так то я. Мотыль не паясничает почему-то. Очень странно, заболел, что ли?
На улицу выходит Жанна. Одна. Быстро прощаюсь с друзьями, внимания не обращая на их вытянутые рожи.
Жанна идёт, обхватив себя руками. Ещё больше напоминает маленького, одинокого котёнка. Смотрит под ноги, меня не замечает, проходит мимо. Иду за ней, нарочито громко ступая. Довольно быстро её нагоняю.
– Девушка, вы поесть не хотите?
Резко тормозит, разворачивается на месте. На лице смесь недоверия и восторга. Как же хорошо, что она мне тоже рада.
Предлагаю ей зайти в кафе через три дома – там не ходят толпы людей и вкусно кормят. Я и сам голодный, и её жалко – не хочу, чтобы она весь вечер возилась на кухне.
Мы зашли, уселись, заказали мясо. Как-то получилось, что мясо мы оба любим. Я, конечно, ем, а она сидит, на меня смотрит, подперев руками подбородок.
– Ешь, давай, а то совсем тонкая, как тростинка, – говорю ей, и вижу, что на лице у неё появилась тревожная моська. Ох, эти женщины, сами придумают, сами обидятся…
– Я не спорю, это очень красиво, только я за тебя беспокоюсь, – замечаю, что девочка сразу отходит. Улыбается тихо, есть начинает.
Расплатились и вышли, по тёмной улице вместе шагаем. Я, наконец, веду Жанну, к себе прижимая.
У дома встаём, она меня тоже обнимает. Я хотел бы зайти, но жду приглашения. И она предлагает – можно выпить кофе.
Мы поднимаемся в квартиру, на кухне варим кофе.
– Научи меня рисовать, я бы хотел научиться, – намекаю ей на продолжение вечера. Жанна смеётся, но не отказывается. Мне очень нравится её тихая светлая радость.
После кофе мы идём к мольберту. Я прикидываюсь, что рисовать не умею, и она объясняет мне закон перспективы. Рисуем вдвоём, двумя угольными стержнями, кстати, довольно неплохо вышло. Стройное здание с колоннами и портиком, почти в классическом стиле. Отмываем руки в ванной, толкаясь и мешая друг другу, дольше, чем учились. Остаток вечера смотрим на ноуте фильм, в одной из маленьких
