Любовь и ненависть - Оливия Вильденштейн

Я попыталась позвонить ему снова. И снова он не взял трубку.

Я: Если ты мне не ответишь, я тебя выслежу.

Мне в сообщения пришло изображение карты с отметкой.

ГЛАВА 5

Координаты, которые прислал мне Август, привели меня на строительную площадку, о которой упоминал Мэтт во время нашей пробежки.

Я хлопнула дверью машины так сильно, что подол моего белого платья с оборками взлетел в воздух. Когда я направилась к строительной площадке, во мне бурлило так много эмоций, что я не чувствовала ни земли под ногами, ни солнца у себя в волосах. Я была вся на нервах и чувствовала себя оголённым проводом, готовым убить электрическим током любого, кто встанет между мной и моей целью: Августом Ваттом.

Я обошла всю рабочую площадку, пока не нашла его.

Мужчину, который смотрел на светофор, а не на меня, и, тем не менее, положил безбожно огромную сумму денег на мой банковский счёт.

Мужчину, который не ответил ни на один из моих звонков и всё же прислал мне своё местоположение.

Мужчину, на котором была надета каска, хотя он когда-то разбился на вертолете и выжил.

Мужчину, который заставлял моё сердце биться быстрее, а мой пупок пылать, и всё же он больше не был моим, и я не могла его обнять.

— Август Ватт! — заорала я.

Должно быть, я очень громко выкрикнула его имя, потому что все до единого рабочего обернулись.

Август оторвал взгляд от чертежа, разложенного на рабочем столе. Он неторопливо обменялся несколькими репликами с одним из своих людей, после чего направился ко мне, засунув руки в карманы своих выцветших джинсов.

Его тело поглотило солнце, землю, небо и весь окружающий шум.

Как только он остановился передо мной, мне пришлось запрокинуть голову.

— Да? — хрипло выдохнул он, коснувшись своим дыханием кончика моего носа.

Я сглотнула, потому что в голове у меня вдруг стало пусто, и я не могла вспомнить, зачем пришла. Почему я злилась? А злилась ли я вообще?

Ах, да. Я была в ярости.

Я прищурила глаза.

— Что, чёрт возьми, на тебя нашло?

— Забавно, — он скрестил руки на груди, отчего все его мышцы напряглись. — Я мог бы спросить тебя о том же самом.

— Это не я внесла, — я понизила голос и прошипела, — пятьсот тысяч долларов на твой счёт.

— Нет, но ты рискнула своей жизнью ради своего бывшего. Своего грёбанного бывшего, который потом заявил мне, чтобы я отвалил. Так что позволь мне задать тебе тот же вопрос: какого чёрта на тебя нашло?

Он так сильно сжал челюсти, что черты его лица потеряли всю свою мягкость. Даже его чувственные губы теперь, казалось, были выгравированы из стали, а не сделаны из кожи.

— Надеюсь, ты не отдал мне все свои деньги, потому что ты будешь должен своей маме целую кучу за все эти ругательства.

Его губы даже не дрогнули, что говорило о том, что он был по-настоящему зол.

Я вздохнула.

— Зачем?

— Зачем я отдал тебе эти деньги? Потому что я был тебе должен.

— Должен мне? О чём ты говоришь?

— Когда мы купили бизнес вашей семьи, мы купили его по выгодной цене. Папа всегда считал неправильным, что мы заплатили твоей матери такие гроши.

Моя челюсть отвисла, но затем захлопнулась.

— Мама никогда не считала, что вы нам не доплатили, Август.

— Но факт остаётся фактом, мы не доплатили.

— Нет, это не так. Вы заплатили ту сумму, которую наша фирма стоила в то время.

— Почему это имеет значение?

— Потому что это полмиллиона долларов, — воскликнула я шёпотом. — Ты не можешь просто брать и дарить разным людям такие деньги.

— Ты не «разные люди», — произнёс он чуть мягче.

— А кто я тогда?

— Я надеялся, что ты поможешь мне это понять.

Несмотря на то, что я стояла в его тени, мою кожу всё ещё покалывало от жара. Я подозревала, что это имело мало отношения к солнцу, и было связано с нависшим надо мной мужчиной.

— Почему Лиам сказал мне, чтобы я отвалил, Несс? Что именно произошло в гостинице? Что ты ему пообещала?

Я откинула волосы с лица.

— Я пообещала ему, что прекращу… то, что мы с тобой начали… чтобы подготовить его к дуэли.

Его тёмные брови опустились.

— Почему ты должна перестать встречаться со мной, чтобы подготовить его к дуэли?

Я отвела взгляд, изучая пыльный пучок травы рядом с тяжёлыми рабочими ботинками Августа.

— Он хочет сто процентов моего внимания.

Август фыркнул. После долгого молчания он пробормотал:

— Ты забыла меня шлёпнуть.

Я снова посмотрела ему в глаза. Каждый раз, когда он фыркал, я шлепала его, чтобы показать, как часто он прибегал к этому пещерному звуку вместо того, чтобы использовать слова.

— Если я прикоснусь к тебе, твой запах, — запах пряностей, дерева, земли, тепла, дома, — передастся мне, и он поймёт, что я виделась с тобой.

Мускул напрягся у него на предплечье.

— Ну и что?

— И тогда он будет сражаться с Кассандрой без моего участия.

Я начала теребить между пальцами подол своего платья.

— Я не знаю, обижаться ли мне или дико ревновать из-за того, что он так сильно хочет тебя вернуть, что стал тебя шантажировать.

Его тёплое дыхание коснулось моего лба.

— Посмотри на меня, Ямочки.

Я подняла на него взгляд, но не потому, что он попросил. А потому что он назвал меня прозвищем, от которого я чувствовала себя маленькой божьей коровкой.

— Август, ты же знаешь, что я терпеть не могу это прозвище.

— И я не могу смириться с тем, что моя девушка расстаётся со мной из-за уязвлённого самолюбия своего бывшего. Так что с этого момента я буду называть тебя так, как хочу, точно так же, как ты вчера сделала то, что хотела.

Я втянула обратно воздух, который вырвался у меня изо рта.

— Август, я этого не хотела. Из-за его самоуверенности его могли убить!

Его зелёные глаза вспыхнули так ярко, что стали почти фосфоресцирующими. А потом мой желудок взбунтовался, и что-то медленно перекатилось внутри него, заставив меня прижать к нему ладонь. Тёплый ветер донёс до меня пьянящий аромат Августа. Вместо того чтобы ослабить напряжение, он лишь усилил его и заставил мою кожу желать того, чтобы его длинные пальцы, сжимающие сейчас его согнутые локти, коснулись моих локтей, моих рук, моих запястий.

Это было совсем неподходящее время для обдумывания пикантных сценариев.

Я переминалась с ноги на ногу, надеясь, что Август не догадается обо всём, что творилось у меня