Мир Движения – сон или явь? - Марина Александровна Жаркова
– А за какое время мы доберёмся до Далёкой Равнины? – неожиданно для себя спросила я.
– Чуть больше, чем за месяц. Неужели ты собираешься идти туда? – удивился Фелли. – Это же очень опасно. Нам придётся проходить рядом с Андролом, где и должна будет проходить война. По-другому не получится!
– Придётся! Предсказания были и у моих родителей, и у Пресцилы Алавье, значит, они должны исполниться, даже несмотря на то, что я очень изменилась. – я подумала, что действительно сказала правду, и изменения эти касаются не только того, что Муви Волли – это теперь я, но и того, что во мне, действительно, с некоторых пор произошли перемены. – Тётя Терна Волли поможет мне, я надеюсь на это, по крайней мере, её племянник надеется на то, что я помогу ему.
«Но вот только, что могу сделать я – Настя – из Мира Скуки?» – от этой мысли мне стало очень не по себе.
– Так это же здорово! – обрадовалась Трея. – Когда мы будем на границе с Андролом, я могу оставить вас. Я вам больше не буду нужна, и моя долгожданная судьба воина встретит меня!
Фелли перекосился весь в лице, и крепко стиснув зубы, пробормотал:
– Ты нам и так не нужна! – после чего взвалил на свои плечи большущий рюкзак.
– Что? – не расслышала Трея последние слова моего брата.
– Тебе не помочь? – она с сочувствием посмотрела на бледное, и от природы, и от усталости, лицо Фелли.
Юноша только вздохнул и зашагал вперёд. Трея протянула мне рюкзак, и сама себе такой же надела, только в два раза меньшие, чем у Фелли.
– Мне очень жалко доноров. Чаще всего они добрые, как твой брат, но скрывают это под оболочкой равнодушия. Но самое ужасное это то, что они, как и мы, цепляются за жизнь, хотя обречены на смерть раньше времени! – сказала она мне час спустя, когда Фелли оказался далеко впереди нас.
– Я не дам умереть Фелли раньше того времени, когда я сама умру! – горячо возразила я и, потрогав лицо, убедилось, что с ним окончательно стало всё в порядке.
– Мой дядя даже нарушил закон, чтобы отправить меня в безопасное место! – продолжала девушка, не обратив никакого внимания на мои возгласы.
– Какой закон? – не поняла я.
– Донорам нельзя даже глядеть в сторону противоположного пола, если он не является таким же донором или родственником, не то, что рядом находиться!
– Почему?
– Им нельзя влюбляться, потому что кто-то когда-то сказал, что у такой пары родится настоящий урод, во всех смыслах этого слова, который принесёт миру одно зло, и это стало законом. Хотя плод любви – не совсем ребёнок, это что-то вроде энергии, выделяющейся при поцелуе донора и человека, которые влюбились друг в друга. Эта энергия есть в каждом доноре, но она спит, пока её не разбудят… – закончила свои объяснения Трея. – Хотя это всего лишь легенда, но в неё свято верят, и она даже, как видишь, превратилась в закон.
– И что же такого ужасного в той энергии? – спросила я.
– Сама не знаю, но что-то плохое есть! Мой дядя предполагал, что всё это каким-то образом связано с джакарами.
– Джакары – наподобие вампиров, в общем, они – это противоположность доноров. Может в этом состоит связь, о которой говорил Терн. – вслух размышляла я. – А что происходит после нарушения закона с донорами?
– Их убивают, потому как именно они нарушили закон. На них ложится вся ответственность.
– А что обыкновенный человек остаётся не при чём? Как глупо и дико! – воскликнула я от негодования. – Ответственность должны нести оба – и донор и человек!
– Мы тоже бы ответили за своё преступление, если бы нас потом находили. Говорят, что как только появляется этот вихрь энергии, она сливается с человеком. А дальше это уже не человек. Вот только кто? Никто не видел этого превращения, но все знают, что оно точно имеет место!
– Да, – продолжала Трея свой, словно заученный с самого детства, рассказ, – чуть не забыла! Ещё ужасно то, что до поцелуя доноры начинают мучиться. Энергия просыпается, но не может оторваться от физической оболочки, и всё ищет поцелуя. Но бедняга не должен позволить себе выплёскивания эмоций, и он продолжает мучиться, пока окончательно не сходит с ума – и вот тогда его стоит опасаться!
– Какой ужас ты мне рассказываешь! Значит, мне нужно опасаться Горна и Трона, хотя сама я точно могу сказать, что сердце моё принадлежит другому, и там не хватит места для твоих братьев. А ты как?
– А я? Что я? Если даже Фелли и влюбится в меня, что даже очень и предсказуемо… – при этом она поправила свои волосы и лучезарно заулыбалась.
– А ты пожалуйста не давай ему повода! – перебила строго я племянницу Терна.
– Хорошо, я постараюсь! – сразу посерьёзнела Трея. – Так вот, я не договорила: даже если это и произойдёт, я не влюблюсь в него. Поэтому бояться нечего!
– Трея, ты уверена? – недоверчиво спросила я.
– Уверена. Доноры не в моём вкусе. Они бледные и страшные, как мертвецы!
– Ты перебарщиваешь. – грустно вздохнула я. – Фелли очень даже милый, у него карие глаза, и они выделяются на фоне общей бледности. Это даже очень красиво!
– Да я согласно в этом с тобой. Голубоглазые доноры намного хуже. Но всё равно ты видишь в нём красоту, потому что он – твой брат, и ты любишь его!
– Вот именно! Ты сама видишь, что можно любить не только за внешность. Ладно, давай сменим тему!
«Да! – подумала я. – Как в этом мире всё опасно и непредсказуемо!»
– Девушки, немного прибавьте в шаге и потише разговаривайте! – услышали мы впереди нас голос Фелли. – Мы приближаемся к Бескрайним Полям.
– Да уж, – весело сказала племянница мужа Муви Волли, – мы только начали своё путешествие, а уже идём, как черепахи!
– Путешествие? – хмыкнул Фелли и, посмотрев на меня, спросил, как я себя чувствую, и не болит ли у меня что-нибудь.
Получив удовлетворительный для него ответ, братик настойчиво зашагал дальше, с каждым разом всё чаще подгоняя нас.
Глава 9. Давид – город правящих вампиров.
Бескрайние Поля по началу завораживали. Вокруг кроме травы и цветов – ничего. Но какие цветы! Цветы большие, мелкие; белые, синие, красные… и бесконечное количество разноцветных бабочек. Но больше всего мне понравились серебряные колокольчики, которые мелодично звенели от «прикосновения» тёплого ветра.
Вставали мы каждый раз с рассветом часа в четыре. Хорошо ещё, что ночная температура не падала ниже восемнадцати градусов.
Мне очень нравились рассветы, намного больше чем закаты! В такое время всегда становилось тихо и безветренно. А как только появлялся «полумесяц» солнца,
