Клеймо Солнца (СИ) - Анна Пауль
Я провожу ладонью по ногам, смахивая вылетевшие из шерсти химер пух и перья.
— И такое бывает? — удивлённо уточняет эдем, а я киваю для убедительности.
— Мне, слава Иоланте, не доводилось испытывать на себе их гнев, но друг дружку они, как видишь, не щадят.
Одна малышка случайно наступает другой на лапу, и они начинают драться. Я поспешно разнимаю их, держа руки подальше от клювов. Наконец, им наскучивает выяснять отношения, и каждая принимается вычищать пёрышки, хоть получается и не так ловко, как у их родителей.
— Хорошо, что незлопамятные, — усмехается Фортунат, и я улыбаюсь ему в ответ, но в следующую секунду прислушиваюсь.
Сначала думаю, что кажется, но тяжёлый топот доносится всё отчётливее, и я вскакиваю, выбираюсь из-за камыша, чувствуя, что Фортунат следует за мной. Из леса к нам на полной скорости мчится носорог. Даже на расстоянии я вижу, что его рога, голова и часть спины покрыты цветами.
Не могу сдержать довольной улыбки и срываюсь навстречу. Когда мы сталкиваемся, я поглаживаю животное по округлым бокам.
— Ну, здравствуй, приятель, — шепчу я, ощущая под рукой плотную, грубую кожу. — Ты вырастил цветы. Просто молодчина!
Животное с шумом выдувает воздух из носа и кряхтит, обходя меня по кругу. Я рассматриваю цветы. Помимо тех нескольких, которые на коже носорога посадила я сама, выросли и новые — уже его собственные. Они ещё совсем нежные и мягкие, но в них бурлит жизненный сок.
Подвожу животное к корытам, и носорог начинает с хрустом жевать предложенную траву-пустышку, а я тем временем закрываю глаза и мысленно прощупываю клетки. В прошлый раз чувствовалось, что они обессилены и обезвожены, однако теперь кажутся гораздо более свежими и бодрыми. Медленно, но верно мощное, неповоротливое тело исцеляется.
— Уже лучше, — хвалю я, открыв глаза и продолжая гладить ворчуна. — Гораздо лучше. Цветы — это хорошо.
— Он идёт на поправку? — с интересом уточняет Фортунат.
— Да! — радуюсь я. — В теле энергии более чем достаточно.
— Говорят, он пришёл в ужасном состоянии? — спрашивает парень, ненавязчиво давая мне возможность похвастаться своими успехами.
Я стараюсь сделать вид, что меня это не трогает, но на самом деле, отвернувшись к носорогу и продолжая гладить его, я скрываю счастливую улыбку.
— Да, около недели назад он появился у нас впервые. Был покрыт кровью, а на боку зияла серьёзная рана. Носорог отказывался от пищи: не мог нормально есть, видимо, было слишком больно.
Фортунат хмурится, когда спрашивает:
— Откуда берутся такие раны?
— Животные резвятся и ловкость порой покидает их, — я пожимаю плечами. — Иногда проблема в том, что они сами не способны получить столько энергии, сколько им нужно. А ещё… — я замолкаю, чувствуя, как горло пересыхает, но говорю прежде, чем успеваю подумать, — ещё они страдают от жестокости корриганов.
Между нами повисает напряжённая пауза, и я благодарна, когда Фортунат говорит с убеждённостью, которой мне так не хватает:
— До поселения им не добраться, Габи.
Такие простые слова, но они сказаны человеком, которому авгуры доверяют охрану нашего Фрактала. Если кому-то и знать наверняка, что корриганам сюда путь закрыт, то это Фортунату.
— Трудно было исцелять? — спрашивает парень, возвращаясь к разговору, и я охотно переключаюсь на прежнюю тему:
— Кровь остановили, но рана была слишком большая, чтобы самостоятельно затянуться. Я предложила посадить фацелию. Конечно, нельзя тревожить священный цветок, — поспешно добавляю в ответ на серьёзный взгляд Фортуната, — но целители согласились, что это особый случай, и можно пересадить несколько на этого ворчуна.
Я похлопываю носорога по спине, а он забавно хрюкает, не отвлекаясь от еды.
— Целые сутки после этого он пролежал, но потом рана начала постепенно затягиваться. Он поднялся на ноги, у него появился аппетит. Следующие несколько дней он ел так много, что приходилось то и дело молиться, чтобы, срезая для него траву, давать в уплату солнечную энергию, а потом превращать растения в пустышку. Носорог съедал всё, что для него готовила я и другие целители. Как видишь, сейчас у него по-прежнему неплохой аппетит, — я улыбаюсь, наблюдая, как животное с наслаждением жуёт траву. — Главное, что цветы появляются. Когда они отцветут, тело будет уже совсем здоровым.
— Значит, получилось исцелить. И не в первый раз, — слова Фортуната, а главное восхищение, с которым он их произносит, меня смущают.
Я могу уйти от ответа, пока носорог продолжает жевать траву, но, когда он наедается и, пару раз благодарно хрюкнув, радостно убегает в лес, в прятки уже не поиграешь. Тем более, что, обернувшись к Фортунату, я наталкиваюсь на пристальный взгляд, один из тех, какими парень последний год время от времени заставляет меня почувствовать растерянность и трепет, которые раньше между нами не возникали. — Это воодушевляет, — задумчиво говорит эдем. — У тебя по-настоящему высокий уровень осознанности.
Считается, что именно это оказывается решающим фактором, позволяющим исцелять других, от растений до животных, а иногда даже людей, так что я стараюсь себе напомнить, что это едва ли можно считать комплиментом — скорее просто констатация факта.
— Тебе стоит себя ценить. Твоя бабушка делает это лучше, чем ты.
Мягкий тон голоса, едва ли не ласкающий. И снова этот сосредоточенный взгляд.
«А это можно считать больше, чем констатацией факта?» — с надеждой шепчет мой внутренний голос, и я с трудом прячу глупую улыбку.
— Приятно, если могу считаться достойной своей бабушки, — признаюсь я.
«… но гордиться или тем более чувствовать особую уверенность из-за того, что я целитель, у меня никогда не получалось».
Я не произношу эти слова вслух, но это и не требуется. Фортунат с лёгкостью догадывается о чём я думаю, и его понимающий взгляд превращается в печальный. Он грустно улыбается, когда медленно подходит ко мне.
— Ты с детства мечтала быть полезной своим ближним. Своего ты добилась. Остались ещё мечты?
На последней фразе его тон резко меняется на какой-то неожиданно серьёзный, даже немного напряжённый, и уж точно лишённый жалости или тоски…
— Над головой небо голубое, а ближние рядом — разве нужно ещё что-то?
Только задав вопрос вдруг охрипшим голосом, я понимаю, насколько
