Три седьмицы до костра (СИ) - Летова Ефимия

Словно во сне, я встаю, повинуясь жесту Вилора, и снова выхожу во двор, подставляя лицо небу - небо хмурится серыми тучами, оттенка вилоровых глаз. Он стоит перед нами, непоколебимый, как скала, а вокруг бушует ветер и хаос моих разодранных чувств. Вилор что-то говорит, но я будто не слышу, глядя только, как шевелятся губы мужчины - правильной формы, узкие, крепкие на вид. Вилор и Теддер... Я не хочу их сравнивать, но как не сравнить, если они вот так стоят передо мной? Оба примерно одного роста, высокие, Теддер даже чуть выше. Рядом с Вилором он кажется долговязым нескладным подростком, неловким и тощим. Вилор старше, шире в плечах, сильнее и словно бы тверже. Лицо Теддера для меня, словно набросок карандашом - так, слишком детальное  изображение второстепенного героя, тут прыщик, тут волосок, тут бегающий взгляд и неуместная ухмылка. А в лицо Вилора я просто могу смотреть бесконечно, как в небо.

Детали и подробности обряда запоминаются мне с трудом - слова, которые механически повторяю, не понимая их смысла, пролитая на ладони ледяная вода из глиняного кувшина, внезапно попавший в глаза солнечный луч. Наконец, Вилор берет меня за руку, чтобы вложить в руку Теддера, на какой-то миг я сдавливаю его крепкую ладонь своими пальцами, и наши взгляды встречаются. Только серые глаза служителя столь же безответны, как и небо, которому он служит.

Глава 10.

Отношение ко мне поменялось у всей деревни. После двенадцатилетнего молчания отвечать на приветственные кивки, пожелания, тёплые, а по сути ничего не значащие фразы оказалось трудным, я неловко улыбалась, кивала, мечтая испариться на месте. Все же отношение людей к человеку отнюдь не основано в первую очередь на его поступках, главное - кто он есть или кем кажется.

Но сегодня, столкнувшись у колодца с двумя без умолку болтавшими девицами, я изменила первоначальному плану тихо ускользнуть. Потому что бойкая рыжеволосая Альта и невысокая пухленькая Лекана говорили о Вилоре.

За последнюю седьмицу я видела его не менее семи раз, но ни разу не удостоилась от него ни единого личного слова,кроме традиционного приветствия. После нашего разговора по душам в городе, ощущать его отстраненность и холодность было так ...больно.

Вилор развил активную деятельность в деревне.  Познакомился со всеми жителями, учтиво, безукоризненно вежливо,чётко выдерживая дистанцию и не опускаясь до панибратства, разузнал о нуждах и проблемах, пригласил к себе - в первый, третий и пятый день седьмицы для бесед один на один, в шестой день для собрания всех жителей, кто может, вместе. Поприсутствовал на похоронах, достойно проводив в вечный небесный путь отжившего свое ласа Плитерса. Оказался мастером на все руки и, помимо спорого ремонта доставшейся развалюхи, поставил на ближайшем пустыре квадратную деревянную коробку, стороной локтей в пять, наполнил ее чистым речным песком, набросал деревянных гладко ошкуренных маленьких лопаток и глиняных плошек, так что теперь там с утра до вечера возилась разновозрастная деревенская малышня. Помимо прочих дел, новый служитель посетил школу - и остался весьма доволен, об этом с энтузиазмом поведал совершенно очарованный им Телар. Навестил деревенского целителя - и остался весьма недоволен, об этом поведала столкнувшаяся с Вилором Саня.

- Да и чему быть довольным, если ласу Гренору самому уже никакой целитель не поможет. Какие там лечебные травы, какая целительская магия, он слепой на один глаз и глухой на оба уха, да и к огненной воде без меры склонен. А про знахарку Таму говорить я ему не стала, что она нас всех тут лечит, а то мало ли... у неё же патента нет, а лас Вилор какой-никакой, а все же служебное лицо, мало ли... - Саня ловко пеленала притихшую Таниту. Белокурая племянница смотрела на меня неожиданно сосредоточенно, светлыми саниными глазами.

- Ну, какое совпадение, Таська, что мы с ним тогда в городе встретились! - радовалась сестра. - Правда,тогда на нем облачения целителя не было, да я сразу поняла... Как же нам повезло, такой хороший человек!

- Хороший, - согласно шепнула я, отчего-то потеряв голос. У нас говорят: раз - случай, два - игра случая, а три - судьба. Судьба ли столкивала нас или заигравшийся случай, но ничего поделать с собой я уже не могла.

Альта и Лекана, ещё в теплень этого года совершенно не замечавшие моего существования, приветливо машут благословленной небом невесте Теддера Гойба.

- Доброго неба, гхм, Вестая!

Они вдвоём создают столько шума, словно стая крикливых чернокрылых вороков, что-то рассказывая, о чем-то расспрашивая и в то же время не давая мне вставить и слова. До того момента, пока Лекана не произносит:

- Ох, ты же ходила к служителю Виталиту, Вестая! Была у него дома, да?

- За благословлением?! Была же, была?! - Альта даже подпрыгивает от возбуждения. 

- Была, - неловко говорю я, - И в доме была тоже.

- И как там? Как?! Что?!

- Пусто, - я действительно не могу подобрать слова, хороша будущая учительница! - Пусто, чисто...лас тогда только приехал. 

- О-ох, - нараспев произносит Альта. - Как бы и мне придумать повод заглянуть в гости!

Девушки дружно хихикают.

- Зачем?

- Ну, он такой хорошенький! Ладный, сильный, - голос у Альты мурлыкающий, чуть картавый, как у кошки на исходе светеня. - Наш лас Вилор. Знать бы, свободен ли... Не попытать ли мне счастья?

- Пытай, пытай, - хмыкает подошедшая со спины Лестара, замужняя, какая-то взрослая и солидная на вид, но по возрасту едва ли на тройку десятков седьмиц старше нас троих. - Да только дело это абсолютно зряшное.

- Почему? - Лекана поджимает пухлые губы, обиженно, как маленький капризный ребенок. Альта настороженно вытягивает шею, и я тоже, к стыду своему, замираю на месте.

- Да потому, что он служитель, а еще и, говорят, не простой, в Академии учился и с самим верховным чуть ли не дружбу водит, - снисходительно поясняет Лестара. - Им запрещено семью заводить. Порядки у них такие.

- Пра-авда? - почти хором огорченно тянут мои собеседницы, от их наивного непрекрытого разочарования мне почти смешно. - Да как же та-ак?!

- А вот так, - Лестара завертела тугой деревянной колодезной ручкой. - Думаете, просто так наш лас Томас никого себе не завел? Нельзя им, указ вроде даже есть такой, мол, семья от службы отвлекает и от призвания. И не только семью заводить нельзя, но и просто, - девушка понижает голос. - Какие-то отношения с женщинами иметь или даже побуждения к таковым - всё запрещено. Так что даже и не мечтайте. 

"Такие не женятся" - вспомнились мне слова сестры.

Глава 11.

Однажды Шей спросил меня, чем я занимаюсь, как проходит мой день. Мне стало почти смешно - какая ему разница, да и как же почти обещанное всемогущество? Не предполагает ли оно и всеведения?

- Могу узнать и сам, - подтвердила сытая, тяжело осевшая на коленях тьма. - Но хочу, чтобы ты  рассказала.

Зачем? Впрочем, какая мне разница. И хотя договор не предполагал бестолковой болтовни "по душам" - забавное выражение с учётом того, что души у кого-то и вовсе нет, иногда я могла поддержать разговор. Хотя бы потому, что больше говорить было не с кем. Я рассказываю твари о том, что обычно встаю на рассвете. Если мать ещё не занималась завтраком, готовлю еду для всей семьи, проверяю, чтобы братья поели, а Телар ушёл вовремя в школу. Дальше дел все больше и больше, кормлю и навожу порядок у скотины и птиц (в нашем хозяйстве две коровы и козы, а так же индюшки и куры), готовлю обед, в тёплые урожайные месяцы занимаюсь огородом, мою дом, шью и чиню одежду, хожу стирать на реку, помогаю Телару с уроками, играю с Севером, если отец не берет его с собой, ношу воду из колодца... Отец нас с Саней и на рыбалку брал, и на охоту. Правда, я редко ходила, не могу я на это смотреть, слабая.

- Ты работаешь, как слуга или рабыня, - тьма скалится алыми всполохами, злится. - Почему так?