Ольга Романовская - Весенние ветры
Наконец появился директор и с блеском проделал свой фокус с перемещением. Только сегодня он занял не центральное место за столом, а скромно присел на один из соседних стульев. Раз — и за столом президиума уже трое: к сеньору Граппу присоединились старшие преподаватели. Два места по-прежнему пустовали — очевидно, Рандрины любили эффекты.
Было без двух минут полночь, когда на помост прошествовала Апполина Рандрин под руку с главой департамента магической обороны, пришедшим взглянуть на выпускников. Ее дядя занял свое, председательствующее, место последним, когда стрелки часов почти коснулись цифры двенадцать. Легкий щелчок, и Советник уже взирает на собравшихся из своего кресла.
Часы пробили полночь, и церемония началась.
Директор произнес помпезную речь о важной роли волшебников в жизни государства, почетности и ответственности выбранной профессии; от Зары не укрылась легкая ухмылка отца, с которой он внимал сеньору Граппу. Сам он ограничился короткой, зато выразительной фразой: 'Надеюсь, нам не придется краснеть ни за одного из тех, кто сегодня получит диплом'. Очевидно, от него тоже ожидали длинной речи, но Рандрин был не намерен напрасно сотрясать воздух.
Апполина встала и вслед за директором подошла к краю стола, на котором возник лиловый свиток. Секретарь выудила из стопки черную мантию и громко назвала имя первого выпускника. Зара была искренне рада, что это не она: слава богам, среди однокурсников нашлись люди с лучшими баллами, чем у нее.
Когда смущенный юноша поднялся на помост, Рэнальд Рандрин что-то шепнул главе департамента магической обороны.
Мантия и лиловый свиток были вручены, и новоиспеченный маг, сияя от счастья, спустился вниз. С помощью волшебства, разумеется. Распределение ему не грозило, поэтому пальчики Апполины не коснулись его лба.
Зара оказалась четвертой в списке. Она жутко волновалась, произнося заклинание перемещения, боясь прилюдно опозориться, но все обошлось.
Улыбаясь, сеньор Грапп рассыпался в комплиментах и уже потянулся за документом, удостоверяющим, что девушка успешно окончила Высшую школу магического искусства, когда подал голос герцог С'Эте:
— Разрешите мне, полагаю, это не запрещено правилами.
Недовольно покусывая губы, — вдруг отцу что-то взбредет в голову, и она останется без диплома? — Зара наблюдала за тем, как Рандрин нарочито неспешно встает и подходит к ней. Синие глаза скользнули по лицу, на миг задержались на ее зрачках. Усмехнувшись кончиками губ, он взял со стола лиловый свиток, развернул, пробежал глазами и обернулся к дочери:
— Что ж, Зара Рэнальд Рандрин, герцогиня С'Эте, отныне Вы официально являетесь магиней третьей категории. Примите мои искренние поздравления.
Герцог протянул дочери диплом, церемониально поцеловал ее руку и вернулся на свое место, не проронив больше ни слова.
Получив свою порцию поздравлений от директора и кузины, куда более длинных и эмоциональных, Зара забрала свою мантию и с облегчением ощутила под ногами плиты пола.
Церемония вручения дипломов длилась около часа; за это время многие выпускники, скучая, успели примерить на себя мантии. Сеньорита Рандрин не стала исключением, но менять ее на свой бальный наряд не стала, предпочтя после примерки отослать ее в экипаж.
Но вот, наконец, все было кончено: дипломы и мантии розданы, выпускники распределены — и продолжились танцы. Помост опустел.
— Разрешите Вас пригласить? — перед Зарой возник лорд Себастьян. До чего же настойчивый!
— Я не танцую, — сквозь зубы процедила девушка и отвернулась. Привязался же на ее голову!
— Сеньорита Рандрин, всего один танец! — продолжал настаивать юный лорд и попытался взять ее за руку.
Девушка обдала его презрительным взглядом потемневших глаз и брезгливо отдернула руку. Выражение ее лица не укрылось от Себастьяна, и юноша в сердцах прошептал:
— Что, слишком гордая стала, как получила папочкину фамилию? А ведь ты все равно бастардша, что бы там в документах написано ни было.
Это он напрасно — Зара среагировала мгновенно, приняв облик э-эрри. Но глаза д'Азана поймать сразу не успела — видимо, ему кто-то рассказал о силе ее взгляда.
— Что, собственная сущность уши режет? — старательно избегая ее бешеных зрачков, злорадствовал Себастьян.
Он хотел еще что-то сказать, но не успел, вскрикнув, сползя на пол.
— Лорд Себастьян д'Азан, советую Вам немедленно извиниться перед моей дочерью. Очень советую. А то ты у меня, ублюдок, поплатишься за свой длинный язык.
Рэнальд Рандрин в упор смотрел на побледневшего юношу, будто случайно прищелкивая пальцами, высекая из воздуха голубоватые искры. Губы плотно сжаты, глаза налиты чернотой. Не оборачиваясь, он попросил дочь:
— Успокойся, не трать на него время: я сам разберусь. Больше он к тебе никогда приставать не станет.
Себастьян минут пять оправдывался, утверждал, что его не так поняли, молил о прощении, а потом позорно сбежал с бала.
— Похоже, некоторые не заслуживают полученного диплома, — заметил герцог, подавая руку Заре. — Я прослежу за тем, чтобы его отправили в провинцию. Ничего, наберется ума, ему же на пользу пойдет.
Девушка пожала плечами: ей было глубоко безразлично, что станет с Себастьяном д'Азаном — и закружилась в танце с Советником. Первая пара королевства… А, что, так оно и есть, завидуйте, юные магини!
Глава 4
— Ну, и зачем ты это сделала? — в тишине спящего предрассветного дома вопрос прозвучал особенно грозно.
Зара, уставшая и сонная, удивленно взглянула на отца: неужели не мог подождать до утра, обязательно портить такой вечер? Издевается он, что ли?
Девушка вздрогнула и поморщилась от покалывания в затылке: в этот раз Рандрин был не аккуратен и без лишних слов взломал установленную ей на всякий случай защиту первой степени. Глаза его, казалось, немного потеплевшие во время выпускного бала, теперь снова стремительно темнели, в них появилось какое-то жесткое выражение, будто она была обвиняемой, а он — следователем.
— Значит, тебе можно было испортить мне настроение, а мне нельзя задать тебе пару вопросов? — Рэнальд распахнул перед ней дверь своего кабинета. — Прошу!
— Отец, я хочу спать! — взмолилась Зара, отчаянно пытаясь избавиться от чужого присутствия в своей голове. — И прекрати это, слышишь, я не преступница!
— Ты же не желаешь говорить правду, мне не остается ничего другого, как узнать ее самому. В глаза мне посмотри.
Девушка демонстративно отвернулась и, покусывая губы от боли, поставила блок. Приложив ладонь к пульсирующим мигренью вискам, она решительно зашагала в сторону спальни.
