Мария Сакрытина - Клятва

- Ты сделаешь кое-что для меня?

Девочка наклонила голову. Протянула руку, коснулась холодными пальчиками лба принца, читая мысли. Валентин задохнулся от внезапной слабости… а, когда очнулся, девочки рядом уже не было.

Принц недоумённо огляделся, краем глаза заметил серебристый свет исчезающего портала. Замер на мгновение… и кинулся к двери.

- Лошадей! – сорвав звонок для прислуги, закричал Валентин. – Лошадей готовьте!

Вот это я до сих пор вижу в кошмарах – и никак не могу разобраться, что из них правда, а что бред. А ещё, когда я об этом думаю, мне забавно: Валентин так легко решился использовать меня, чтобы избавиться от всех проблем разом – от отца, с которым он не ладил, от брата, который ему мешал. И от лордов, их поддерживающих. Одним махом – как божественная кара. Но, похоже, совершенно забыл, что за всё придётся платить. Он был до смешного уверен, что позже, когда я подрасту и начну понимать, что происходит, он убедит меня дать ему клятву верности. Как?

Впрочем, он щедро поил меня наркотиком. Может, думал, что я действительно ничего не буду помнить.

Этот наркотик и абсолютно человеческое желание быть нормальной действительно заставили меня на какое-то время считать всё произошедшее обычным кошмаром.

Граф Марк, закалённый интриган, давно привыкший к виду трупов – причём, любых – сейчас еле сдерживал тошноту. Королевский дворец плавал в крови. Она была всюду: кровью плакал потолок, кровь сочилась из стен, даже окна – дорогие витражные окна – были заляпаны кровью.

- Она совершенство, Марк, - улыбался Валентин, стоя посреди тронного зала и с удовольствием  глядя на тело отца. – Она просто… совершенство.

- Ваше Высочество, - с трудом выговорил граф. – Вам не кажется… что это чересчур?

- Все, все мои враги, все мертвы! Это просто… что?

- Это чересчур, Ваше Высочество, - повторил Марк. – Мало того, чтобы ослабили аристократию, так ещё и растите чародея-убийцу. Это неминуемо приведёт к беде, вы не боитесь, что однажды она…

Валентин спокойно улыбнулся и поманил кого-то из угла. Марк вздрогнул, разглядев, кто это. Милая малышка Лизетта, горбящаяся, в крови по уши, со спутанными длинными волосами, тоже слипшимися от крови… и мёртвыми чёрными глазами.

- Лизетта, детка, ты же сделаешь для меня всё, правда? – поворковал Валентин.

Девочка опустила голову, закрываясь длинной чёлкой.

- Она сделает для меня всё. Она моя. Моя чародейка, - подмигнув, улыбнулся принц. И, потрепав чудовище по щеке, пропел. – Убей его, милая.

Марк остолбенел.

- Ваше Высочество!

- Прости, друг, - вздохнул принц, когда девочка, выпрямившись, медленно приблизилась к графу. – Не думаю, что мне ещё нужны твои советы.

За дверьми тронного зала гвардейцы графа Марка, услышав громкий, полный боли вопль, впервые не бросились на помощь господину.

- Умница моя, - умилённо шептал принц… точнее уже король Валентин, гладя шатающуюся от усталости девочку. – Моё ты солнышко…

После колдовства, особенно первого, нам нужна подпитка. Трикс, бог лукавства, ещё больший оригинал, чем даже принц Валентин, создавал первого из нас, вдохновляясь образом своей возлюбленной. И заготовкой он взял то, что было под рукой – мальчишку-подростка, у которого просыпались соответствующие желания.

Так что всё до неприятного просто: после колдовства нам нужен любовник, желательно сильный и изобретательный.

Мне было одиннадцать, а моё тело по-взрослому горело от желания, которого я сама совершенно не понимала и боялась до дрожи. И, не получая подпитки, сгорала от жесточайшей лихорадки.

Рядом со мной никого не было, кто бы мог помочь. Слуги боялись меня до икоты, принц, ставший королём, развлекался в столице и посылал мне кукол. А когда мне стало чуть легче, Валентин прислал мне новую горничную.

Служанка трясущимися руками положила на пол рядом с кроватью громадную фарфоровую куклу, одетую богаче, чем иные леди.

И вздрогнула, когда девочка на постели завозилась.

- М-м-миледи?

Девочка открыла глаза – нормальные, синие. Зажмурилась, прячась от яркого солнца, и шепнула:

- А где… Ханна?

Служанка прижала дрожащие руки к груди. Девочка удивлённо смотрела на неё.

- Она… у-у-уехала, - озвучила «официальную версию» горничная.

Девочка нахмурилась.

- Уехала? Куда? Не попрощалась со мной?

Горничная молча смотрела на неё и тряслась, как осиновый лист. Ещё хуже стало, когда девочка участливо спросила:

- С тобой всё в порядке? Ты не заболела?

- Нет… госпожа… Миледи… Я теперь вместо Ханны… Она к матери уехала… Далеко, к Туманным горам. Срочно… А меня… меня Белла зовут.

Девочка вздохнула, посмотрела грустно на свои руки – тщательно отмытые от крови, чистенькие.

- Ясно, - и, широко улыбнулась. – Будем дружить, Белла? Мы с Ханной такими подругами были!.. Ой! Что это? Это мне? От принца?

Горничная кивнула, не в силах ответить. Весь замок видел, какой их юную госпожу принесли прошлым утром. И что она сделала с Ханной. Но приказали держать язык за зубами – под страхом самой страшной казни.

- Принц такой добрый, - обнимая куклу, ворковала девочка. – Правда?

- Д-д-да… миледи, - смогла выпалить Белла. – Позвольте я… вас переодену… госпожа.

Одна, путаясь в реальности и том, что мне казалось кошмаром, я потихоньку сходила с ума и теряла силы.

Принц тоже не способствовал моему выздоровлению. Он совершенно не хотел мне помочь. Он избегал меня даже касаться – более того, каждый раз с омерзением отворачивался, если я пыталась к нему прижаться. Мне необходимо было хотя бы прикосновение – в моём возрасте и его бы хватило. Но принц думал лишь о своём желании уничтожить непокорных лордов. А лорды, наверное, долго ещё сопротивлялись. Около месяца точно.

Когда же и Валентину стало очевидно, что очень скоро магия, слишком могущественная и жаркая для меня либо убьёт его чародейку, либо я сорвусь настолько, что он больше не сможет меня ни прятать, ни контролировать, он придумал весьма оригинальное решение, успокоившее меня ещё на пять лет.

Глава 3. Друг

(Из личного архива герцога Ланса де Креси)

- Мой отец бросил меня, моя мать продала меня, сестра моя, кви-кви, спасла меня, - мурлыкал себе под нос сэр Джереми, пустив коня шагом. Мотивчик услышанной в городе уличной песенки прилип банным листом – как и слова. Смысл Джереми не сильно занимал: любовь между братом и сестрой, и отнюдь не платоническую, он наблюдал не раз и не два. При дворе чего только не увидишь.