Лана Ежова - Цена принцессы
– Первые признаки отравления почувствовала десятка наемников, – вводил в курс дела Холгер, – затем солдаты, которые остановились на привал рядом. У них повар неопытный, и кашу доварил позже, чем соседский. И это их спасло.
Мне бы его уверенность, что спасло! Пускай они съели всего несколько ложек к тому моменту, как их соседям стало плохо, но яд часто убивает даже в меньших количествах, только муки длятся дольше. И пока еще сложно сказать, повезло или нет.
Впрочем, с моим артефактом шансы на спасение у них есть.
– Остальные отряды как?
– Остальные в порядке.
– Странно…
– Нет, ваше высочество, дело в том, что пакет с вяленым мясом и крупой обозный выдает один на две десятки.
– Хотите сказать, что отрава была только в одном пакете?
– Да, ведь никто больше не погиб.
Логично. Пришлось согласиться.
Проходя мимо затухающего костра, возле которого лежало десять трупов, накрытых плащами, почувствовала тошноту. Съеденное и выпитое за ужином попросилось наружу.
– Тенебриш запретил их хоронить, предупредил, что хочет знать, отчего они умерли. Поэтому, когда закончите с живыми, придется заняться также ими.
– Но зачем исследовать трупы, если есть живые пострадавшие от того же яда? Это же нелогично!
– Тенебриш считает иначе, – мрачно произнес герцог. – Придется исследовать мертвецов.
И до меня вдруг дошло. Придется исследовать мертвецов? Что-что? Кто сделает заключение? Я?
– Нет, ни за что! – Я содрогнулась.
Прикасаться к умершим в страшных муках, даже подходить к ним близко… Нет, не хочу!
– Ваше высочество, вам придется их осмотреть, – с нажимом произнес Холгер.
Но странное дело, в его голосе я услышала просительные нотки.
С подозрением покосилась на мужчину. По широкой спине, затянутой в черную кожу куртки с металлическими пластинами, сложно определить, что он задумал.
Обо всем на свете забыла, когда увидела пострадавших. Все солдаты без исключения лежали, согнувшись. Кто-то стонал, а кто-то тихо ругался.
Я опустилась на колени рядом с тем, кто вел себя тише, чем остальные, – обычно именно таким пациентам хуже всего. Активировав артефакт кровью, опустила руку на бурно вздымающуюся грудь и мысленно попросила кулон установить причину недуга. Он ответил теплом и вспышкой зеленого света.
А затем шепот артефакта раздался у меня в голове:
– Горник приторный.
Полученный ответ меня удивил, но постаралась ничем не выдать свои эмоции. Покосившись на герцога, отметила, что он спокоен, слишком спокоен… Ладно, подумаю об этом позже.
Мысленно отдав четко сформулированную команду запустить процесс очищения организма, перешла к следующему мужчине, над которым повторила свои действия.
– Горник приторный, – повторил артефакт приятным женским голосом.
И так еще восемь раз.
– Что скажете, ваше высочество? – хрипло спросил сапфирный генерал.
Все это время он ходил за мной, словно наседка за повзрослевшими и жаждущими самостоятельности цыплятами. Ходил молчаливо, не задавая вопросов, но после десятого пациента его терпение, наконец, закончилось.
– Жить будут… должны, – исправилась я, хоть уже точно знала, что солдатам на самом деле ничто не угрожало. Выжили бы и без моей помощи.
Удивленная до крайности, но внешне, надеюсь, спокойная, я вернулась назад, к тому костру, вокруг которого лежала мертвая десятка.
Герцог наверняка недоумевал, почему я без напоминаний и уговоров отправилась диагностировать смерть наемников. Жаль, объяснить нельзя, что порой любопытство сильнее отвращения и страха.
Горник приторный – специфическая трава, вызывает озноб, тошноту, частую рвоту. Но она не убивает. Наоборот, ею активно пользуются светские дамы, чтобы быстро похудеть к бальному сезону. Правда, передозировка горником грозит еще одним симптомом, но я не видела, чтобы солдаты бегали в кустики… Значит, ложным ядом их опоили в меру, со знанием дела.
Присев на корточки возле крайнего тела, почти без боязни откинула плащ. Бескровное, искаженное предсмертной мукой лицо уже свидетельствовало, что смерть была страшной и точно не от прочищающей кишечник травки. Положив ладонь на грудную клетку трупа, я попросила артефакт установить причину смерти.
– Туманный гриб, – раздался шепот в голове.
– Итак, что их убило? – Прозвучавший за спиной вопрос заставил дернуться.
Полученные знания не успели толком усвоиться, как пришлось давать ответ чародею.
Развернувшись к нему, я покосилась на проклятого, ища поддержки.
Лицо Холгера было безмятежным – мне бы подобную выдержку, а еще знание, зачем все это было затеяно. Впрочем, причину предположить могу: плененный военачальник планировал хоть немного ослабить Тенебриша, уничтожив десятку наемников. А чтобы не вызвать подозрения, он сделал вид, что и другим, воинам короны, тоже плохо.
Герцог мстил исподтишка, устроив саботаж? При этом, отравив наемников, пощадил своих людей, подлив им в целом безобидной травки? Своеобразная партизанская война? Темные чародеи не видят ауру, не могут исцелять, разве что делясь собственными силами. И поэтому Тенебриш ни о чем не догадается. Если, конечно, я не расскажу…
А я не расскажу, потому что сложившуюся ситуацию могу использовать и в свою пользу.
– Ваше темнейшество, это пищевое отравление, – осторожно подбирая слова, начала я. – Животное, чье вяленое мясо попало в котел, перед тем как его забили, съело туманный гриб.
– Тогда почему они живы? – недовольно спросил чародей, махнув рукой в сторону, где лежали мои пациенты.
– Еще сложно сказать, сколько они проживут без моей помощи – заклинание нужно обновлять минимум трижды. Для этого мне придется находиться рядом с ними всю ночь.
Я старалась говорить обеспокоенным тоном, боясь выдать свою заинтересованность. Если темный разрешит им помочь, я не вернусь к нему в шатер.
И у меня будет спокойная ночь без домогательств.
Тенебриш ненадолго задумался. Одарив меня раздраженным взглядом, произнес:
– Хорошо, я оставляю вам, принцесса, артефакт исцеления, помогите им.
Слава тебе, милосердная богиня! На эту ночь я спасена!
– Холгер, вели солдатам выбросить из обоза все мясо.
– Все? – удивился герцог. – Может, только то, что варили этим вечером? Говядину?
– Я сказал, выбросить все, – зло процедил сквозь зубы Тенебриш. – Потерпят без мяса до первого поселения, где закупим новое.
Чуть наклонив голову, спрятала за воротником чужого плаща понимающую улыбку. Чародей, разочарованный невозможностью заполучить меня, отрывался на других, срывая досаду.
– Как скажешь, Децем, – невозмутимо отозвался герцог.
Тенебриш ушел, и я испытала невероятное облегчение. Одна ночь отсрочки получена – это очередная маленькая передышка.
– Ваше высочество, пойдемте, покажу, где вы можете прилечь.
Заботливость предателя поражала. Я думала, он будет меня презирать, как тогда, в шатре, когда увидел лежащую под темным. Впрочем, благородный эрд, насколько я слышала, вел себя учтиво даже со шлюхами, коих было полдворца.
– Мне нужно вставать к отравленным каждые два-три часа, чтобы повторить процедуру очищения. – Я решила придерживаться легенды, буду играть в целительницу, хотя легионерам сейчас необходим лишь крепкий сон.
– Разумеется, ваше высочество, но вы должны поспать, чтобы завтра выдержать день в седле.
Сомневаюсь, что смогу уснуть на голой земле, зная, что неподалеку чародей, и мне нужно делать вид, что обеспокоена судьбой своих пациентов.
– Нет, я не могу, потому что…
– Я буду будить вас, – нетерпеливо перебил Холгер.
Решив больше не спорить, пошла за ним.
Ого! Ложе он мне устроил роскошное – возле костра на ворохе ароматной травы лежали волчьи шкуры. И все же я приготовилась к бессонной ночи. Но странное дело, после всех событий я уснула быстро, чтобы проснуться только на рассвете.
Бледно-розовый восход робко тянулся сквозь туман к замерзшей за ночь земле.
Закутавшись в серый мех, лежать было тепло и уютно. И я не спешила прогонять дрему и всего лишь высунула нос наружу.
Герцог меня не будил. А зря. Узнает Тенебриш, что я не занималась солдатами, но при этом они выжили, поймет, что его обманули. Поймет, что это Холгер отравил его наемников, а я его прикрыла, умолчав о горнике приторном…
Что ж, оставалось молить богиню, чтобы она отвела глаза Тенебришу.
Я лежала, укрывшись меховым одеялом с головой, и следила за Холгером, что называется, вполглаза. Мужчина сидел неподвижно, поджав под себя ноги, и наблюдал за танцем огненных языков. Неподвижный как статуя и такой же неэмоциональный. Отсвет костра падал на лицо, позволяя лучше рассмотреть благородные черты аристократа и уродливый шрам, занявший всю левую щеку. Теперь я видела, что багровый рубец в отблесках огня казался свежим и напоминал букву Т. Букву? Неужели это магическое клеймо Тенебриша?
