Бессердечное небо - Каролайн Пекхам
Я уже привыкла к его маленьким шалостям со Зрением, и чертовски трудно одержать над ним верх, но нам с Тори все чаще удается это сделать, научившись вести себя непредсказуемо рядом с ним. Однажды нам даже удалось наложить иллюзию на его рубашку после полета, и когда он убрал крылья и надел ее, на спине загорелись слова «Крабби Габби». Он был в ней пол-ужина, пока не догадался и не проклял нас, пообещав вскоре отомстить. Почти невозможно вспомнить время до того, как он появился в моей жизни, и я хотела наверстать все упущенные годы.
Тори лежала рядом со мной, а Анжелика, София и Джеральдина сидели в бассейне напротив меня.
— София, как Тайлер? — с тревогой в груди спросила я, вспомнив о его маме.
— Он в порядке, то есть… не совсем. Но он держится стойко, — с грустным хныканьем произнесла она. — Ксавьер потрясающий. Он приносит Тайлеру все, что ему нужно, и заботится о том, чтобы он ни в чем не нуждался. Но это также заставило меня понять, ну…, - вздохнула она.
— В чем дело, моя милая София? — спросила Джеральдина, когда в глазах Софии блеснули слезы.
— Я не хочу, чтобы Тайлер и Ксавьер снова ссорились. Когда мы втроем вместе, мы обретаем такой покой, который напоминает мне о доме, — прошептала она. — И я знаю, что Тайлер тоже это чувствует, хотя и не признается. Мы — стадо, и мне кажется правильным просто наслаждаться этим.
— Ты все еще горячо любишь Ксавьера или это просто Дом у Пегасов? — спросила Тори.
Розовые блестящие слезы потекли по ее щекам в воду.
— Я влюблена в них обоих, — призналась она на выдохе, словно держала эти слова в себе неизвестно сколько времени. — И меня каждый раз убивает то, как они ругались до сих пор. Просто иметь возможность проводить с ними время, не срываясь друг на друга, так приятно. Я не хочу, чтобы это заканчивалось. — Она приложила руку ко рту от того, что сказала. — Я не имею в виду, что я не хочу, чтобы боль Тайлера закончилась. Я не это имела в виду.
— Конечно, ты не имела это в виду, — согласилась я, переплывая через бассейн, чтобы обнять ее, и Джеральдина с Анжеликой прижались к нам, крепко стиснув нас, а следом присоединилась Тори, погладив Софию по голове, прежде чем мы снова отстранились.
София вздохнула, вытирая слезы.
— Я просто хочу мира в своем стаде. И я знаю, что все еще неуравновешенно, я чувствую это. Но пока Ксавьер играет в Саба, успокаивая Тайлера, все, по крайней мере, дружелюбно. И, клянусь звездами, иногда, когда они вдвоем прижимаются ко мне по обе стороны ночью, я не могу не думать о том, каково это — объявить их своими жеребцами. Обоих.
— Вперёд, София, — с усмешкой произнесла Тори, и София рассмеялась.
— Это ведь довольно часто встречается в табунах Пегасов, верно? — спросила Анжелика.
София кивнула, фыркнув.
— Да, но не с Домами. Дом может легко сблизиться с двумя или более Сабами, но Тайлер и Ксавьер настолько сильные натуры, что им никогда не найти равновесия. Нужно быть либо с одним, либо другим.
— Если позволите, я внесу свои две копейки, — заявила Джеральдина, прислонившись спиной к краю бассейна, пока мы все наблюдали за ней. — Рон Джонсон или четверо между простынями — это все хорошо и отлично для маринования багета, но когда дело доходит до сердечных дел, взвод длинных Шерманов никогда не будет удовлетворен. Так раскачивают ли Тайлер и Ксавьер ваши подводные лодки, а также омывают ли они ваши раковины свежими ракушками? Заставляют ли они твою леди Петунию танцевать динь-дан-танго и застегивать твои пуговицы?
— Я не совсем понимаю, что ты имеешь в виду, Джеральдина, — извиняюще сказала София.
— Я не знаю, как сказать проще, мой маленький розовый Пегафренд, — разочарованно сказала Джеральдина.
— Они оба дороги твоему сердцу? — перевела я, уверенная, что Джеральдина имела в виду именно это.
— Думаю, что могут, — уныло сказала София. — Но я так разрываюсь между ними. Как я могу выбирать?
— Может, бросить монетку? — предложила Анжелика, и Джеральдина забрызгала ее.
— Хобгоблины, — назидательно обратилась она к ней. — Судьба дорогой петунии и петушков Софии не может зависеть от подбрасывания незадачливой монетки. Нет, она должна пробиться сквозь черную и бурную ночь этих эмоций, пронестись по волнам, как единорог из Невермора, и прийти к берегам избранного ею Рона Джонсона с твердым сердцем и выбором, застывшим в железе.
— Привет всем.
Мы обернулись на нежный голос, и я заметила Каталину, входящую в комнату с тарелкой печенья в руках. Она была одета в черный купальник с высокой талией, а Хэмиш шагал за ней в ярко-розовых плавках, его крупное тело было волосатым, как у росомахи.
— Вы не возражаете, если мы ненадолго присоединимся к вам? Я принесла закуски, — сказала Каталина, и мы все расселись в бассейне, когда они забрались в него.
Каталина села слева от меня, а Хэмиш — рядом с ней, они раздали печенье, и я застонала от вкусной еды, откусив большой кусочек от одного из них.
— Это рецепт моей сестры Бренды, — сказал Хэмиш, ставя поднос на бортик бассейна. — Она научила мою Джеррикинс делать рогалики, когда та была еще щенком, не так ли, малышка?
Мое сердце сжалось от тоски при мысли о том, что я могла бы расти в такой семье, как семья Джеральдины, тепло такой любви окружало бы наш дом.
— Так и было, папа. Каждое Рождество мы готовили тематические рогалики. Корица и гоголь-моголь, бренди и пряности, о — я не могу дождаться, чтобы снова заняться этим, я испеку нам рогалики на славу.
— Есть ли у вас какие-нибудь рождественские традиции, Анжелика? — спросил Хэмиш, и она кивнула.
— Моя мама всегда заставляет нас лежать на крыше и смотреть на звезды. Каждый год в полночь накануне Рождества мы укутываемся в одеяла и пьем глинтвейн. Это моя самая любимая вещь на свете, — проворковала она, и мое сердце защемило еще сильнее, когда я
