Между тьмой и пламенем. Часть 1 (СИ) - Элевская Лина

Сол задумался, затем решительно покачал головой.

– Не похоже. Полукровку прочитать сложно, но наследница куда более открыта. И она не притворяется.

Мужчины помолчали, а затем, присоединив к общей куче еще обхват хвороста, Сол тихо поинтересовался:

– А что насчет последнего указания лорда Сантуса? О том, что будет лучше, если она все-таки не доберется до цели?

Хартен ответил не сразу.

– Указания указаниями, но мне, если честно, не по душе то, что мы услышали.

...Неужели у Таймара Хартена все-таки есть совесть? Как бы с дерева не свалиться от удивления, мой мир рухнул…

– Намеки, недомолвки, недоговорки, – между тем поморщился офицер. – В нашем деле на них полагаться нельзя. Одно дело четкий приказ. А так… отвечать нам, не ему. Вот если бы произошел несчастный случай…

– Можно и это устроить, – намекнул Сол. – Рядом пресловутое озеро. Уж если даже капитану досталось…

Хартен тоже сгрудил собранные ветки на груду. Потер подбородок.

– Неплохой вариант, – согласился он. – Я думаю, претензий к нам не будет, если они оба в нем и останутся… а случись что – все можно будет с чистой совестью свалить на демона.

– Могут применить ментальный допрос, – напомнил Сол.

– Мы же не будем ее собственноручно топить. Нас можно будет обвинить максимум в халатности… а ее мы с полным раскаянием признаем.

Губы Ассаэра, затаившегося в кроне раскидистого дуба, упорно не желавшего расставаться с листвой, изогнулись в злой усмешке.

Умнички. Его этот план устраивал чуть более, чем полностью. Он не особенно радел за этих типов, но будет даже лучше, если все подумают, что леди-наследница пыталась сбежать, а он – соответственно пресечь эту попытку…

Осталось теперь подготовить девчонку к несанкционированному купанию.

***

Натор выглянул из узкого, но высокого окна (в большинстве демонских поместий были именно такие – пустыня не любит шутить) на занесенный песком двор и вздохнул.

В этом поместье лорда Эн’Крарго он никогда раньше не был, более того, даже не знал о его существовании.

Содержалось оно в куда большем порядке, чем его собственное, которое, насколько он знал, последние пять лет стояло закрытым. Здесь же, при небольших размерах (всего шесть комнат и отдельная кухня) имелись и миниатюрные огненные фонтаны, и обходительная, вышколенная прислуга. Выслушав приговор короля, Натор с ужасом думал о том, как он с женой и дочерью будет жить в старом доме, открытом пустынным ветрам, в котором его леди придется самой наводить порядок – что в ее положении явно было не лучшей идеей… И даже не сразу поверил, когда его сразу после короткого заключения, допроса и неприятной процедуры освобождения подкараулил Терраэр Эн’Крарго, сделавший ему предложение из числа тех, от которых не отказываются.

Натор по привычке искал политический подтекст во всем этом – но не находил. Какая польза может быть Терраэру от того, у кого не осталось практически ничего?

Такой поддержки он никак не ожидал от всегда надменных демонов первого круга. И дело тут явно не в том, что он стал наследником рода. Во-первых, род низвергли, во-вторых, его жена оставалась пустынницей, несмотря на то, что ради него тщательно изучила этикет и превратилась в сиятельную леди… Ничто не могло бы заставить лордов выплатить его долг, кроме общего желания сохранить страну и былой уклад. Это заставляло испытывать осторожную благодарность – и неуверенную, легкую надежду на то, что все еще может окончиться благополучно, как для него, так и для Терр…

Слегка настораживало лишь то, что, сопроводив его в имение, лорд Эн’Крарго, извинившись, сослался на срочные дела, не дающие ему насладиться компанией своих гостей, а посему он вынужден оставить великого лорда Ад’Сехти в одиночестве – дожидаться прибытия его жены, которой будет в дороге оказано все возможное внимание. Все в этом доме, разумеется, поступает в их полное распоряжение – считайте, что он на время стал их собственным… С чем лорд и откланялся, отдав распоряжения дворецкому и экономке.

Натор, естественно, занервничал, хоть и не подал вида. Какие срочные дела могли возникнуть у него на Севере, да еще так внезапно, что он даже не может дождаться прибытия второй гостьи? Однако, как выяснилось, на слово лорда Эн’Крарго можно было положиться.

Анджана прибыла через день, в карете без опознавательных признаков, которую никто не смог бы связать с одним из великих родов. Натор видел, как она торопливо выбралась оттуда, помогла выйти дочери и, оставив сонную, растрепанную малышку на попечение тут же подошедшей экономки, прошла в чужой дом следом за дворецким. Лакеи сразу начали заносить багаж.

Предупредительный Эн’Мерсешеро тут же провел ее гостиную, и, едва завидев мужа, Анджана со слезами бросилась в его объятия. Ее выдержка дала сбой, и Натор понял, почему она предпочла увидеться с ним без дочери.

У него самого навернулись слезы на глаза. Он ведь думал, что уже не увидит ее – когда собирался в Йерихо, когда сидел в застенках у лорда Дариэта, когда предстал перед королем и слушал его решение… Но они снова вместе.

Натор крепко прижал ее к себе, поцеловал, поняв, как истосковался по ней, как боялся за нее, радуясь тому, что она здесь, с ним, что лорд ЭнКрарго не обманул их обоих… и даже не заметил, как дворецкий тихо вышел, не желая мешать гостям. Затем отстранился, обхватил ладонями заплаканное лицо, взволнованно вглядываясь в дорогие черты.

Все так же красива, несмотря на то, что немного осунулась. В первые месяцы беременности женщина часто худеет, в предыдущие два раза было то же самое…

Губы дрожат, слезы снова и снова собираются в больших, темных глазах, взгляд потерянный – и вместе с тем в нем столько нежности…

Сколько ей пришлось пережить из-за него и из-за его отца… Да еще пропавший Эндар…

Но несмотря ни на что, она бросилась ему в объятия так, словно в нем вновь обрела свой мир.

– Люблю тебя, – прерывисто прошептала Анджана, обхватив ладонями его руки, и снова прижалась к нему. – Я так боялась за тебя, думала, ты уже не вернешься ко мне… Люблю тебя, люблю…

– Несмотря на то, что по моей вине мы оказались в таком положении? – горько усмехнулся Натор. – У нас нет больше ни дома, ни титула, ни богатства. Не на что даже растить детей… и негде. И все из-за моего рода, в который я тебя притащил.

Он удивился, когда она, чуть подавшись назад, уперлась ладонями ему в грудь, сердито покачала головой, нахмурившись. В глазах сверкнул гнев.

– Не из-за тебя! Не из-за тебя и не из-за твоего рода, Натор! Не забывай, кто я такая – даже если доброта лорда иссякнет, мы всегда можем вернуться в пески, к моему отцу. Я пустынница, – сколько гордости в этих словах! – и смотрю на многие вещи не так, как южане. И по поступкам короля я ясно вижу: он ополчился против моей земли. Чтобы покорить ее, чтобы сломить здесь всех, ему нужны средства – он же прибрал к рукам все твои поместья. Как ты думаешь, для чего? Ведь не для того, чтобы наказать тебя за то, чего ты не делал! А значит, ты не виноват. Он в любом случае нашел бы предлог.

Словно переключатель щелкнул в голове.

Действительно ведь… Для чего это Дахаэру? Вряд ли для торговли цветочками с Йерихо!

И пока он, затуманенный чувством потери, зыбкостью будущего, предавался унынию… другие лорды тоже сообразили, что это может оказаться лишь началом, что за одним родом могут последовать и остальные… Вот чем объяснялась их доброта и невероятное для демонов понимание.

– Да… – произнес он через силу. – Возможно, ты права…

Но думал он уже о другом, и Анджана, прекрасно это поняв, умолкла, снова обняв мужа. Вот и хорошо. Не хватало еще, чтобы он терзался беспричинным чувством вины.

...Если король и впрямь нацелился на Север… вряд ли только Севером он ограничится. Средства, которые он теоретически может получить от высших лордов, позволят ему полностью подмять эту часть страны. Но кто компенсирует затраты? Моральное удовлетворение не вернет денег.