Алёна Малышева - Радужный венец. Время потерь
Откладывать поездку в поместье канцлера Ар не стал. На другой же день, только убедился, что канцлер не собирается к себе домой, Ар вновь оторвался от охраны и покинул столицу.
Послушницы встретили его радостными расспросами, он еле смог от них уклониться. Сначала нужно было узнать всё до конца и решить, что девочкам можно сказать, а что нет. Хотя от понимания в глазах Софики стало вдруг неприятно. Всё же он обещал именно для них всё раскрыть. И никак не предполагал, что это расследование коснётся его семьи.
Дворецкий по просьбе Ара вызвал служанку — сестру Пинии. В кабинет вошла сгорбленная старуха. Кажется, она была лет на двадцать старше своей сестры. Она остановилась на пороге, прищурившись, оглядела Ара, сидящего за столом, и склонилась в поклоне:
— Ваше высочество, — в скрипучем голосе мелькали тревожные непонимающие нотки.
Ар с негромким стуком положил на стол медальон.
— Тебе он знаком?
Ужас на лице служанки сказал больше слов. Женщина повернулась к двери, словно хотела бежать. Ар даже пристал, собираясь её остановить, но этого не понадобилось. Служанка, поникнув, снова повернулась к Ару и с усталостью произнесла:
— Это должно было произойти. Я знала… Ещё с того дня, как в поместье заявилась госпожа… дочь госпожи.
— Рассказывай!
Пожар был не случаен. Его устроил муж Миньки. Не предполагалось, что в нём кто-нибудь погибнет. Не следовало жениху Пинии лезть в горящее здание, хозяйки там не было. В её комнате лежал труп уже давно умершей женщины. А усыплённая сонным зельем леди Алисия находилась в карете, которая мчалась в поместье Зимириев.
Князь предложил огромную сумму, чтобы Минька с мужем присмотрели за леди Алисией, пока та не родит ребёнка. Её тайно держали взаперти все восемь месяцев. Недостаток свежего воздуха и малоподвижность ослабили организм. Роды были трудными. Леди умерла почти сразу после того, как родила близнецов.
Мальчика князь передал неизвестной женщине, так закутанной в плащ, что узнать её было невозможно. От девочки приказал избавиться. Но когда Минька прикоснулась к малышке, рана на пальце зажила. Ребёнок оказался из рода ведьм. Что-либо угрожающее применять против малышки слуги поостереглись. Страшно было. Мало какое проклятие падёт на них, если убить ведьму. Решили подкинуть в храм. Пусть солнечники сами разбираются.
До храма дойти не успели. Прямо посреди дороги перед ними, неизвестно откуда, появилась черноволосая женщина. От горящих жёлтых глаз Миньку с мужем обуял такой ужас, что они, не споря, отдали младенца и поспешили уйти от ведьмы подальше. Хозяину сказали, что избавились от ребёнка. Князь допытываться не стал и, как и договаривались, заплатил. Муж Миньки на следующий же день проиграл все деньги в ближайшей таверне. Пришлось вернуться в поместье. Минька осталась служанкой, а вот её муж продолжил выполнять тайные поручения князя, пока несколько месяцев назад не умер от болезни. Да и Миньке осталось недолго. Она неизлечимо больна и только рада перед смертью облегчить совесть.
— Когда родились дети? — негромко спросил Ар. То, что разговор будет о близнецах, он никак не предполагал.
— 21-го ветрозима 848 года.
— Что? Ты ничего не путаешь?
— Что вы, ваше высочество. Этот день впился в память. Его никогда не забудешь.
— Были какие-нибудь родимые пятна, родинки на мальчике? — с обречённостью спросил он, уже предполагая какой услышит ответ. — Да и опишите его.
— Золотистый пушок на голове, карие глаза. И четыре маленьких родинки на плече. Я ещё подумала, воином будет. Раз Богиня мечом отметила его.
— Свободна! — махнул рукой Ар и спрятал лицо в ладонях.
— Но ваше высочество, а как же… вы не отдадите меня страже?
— Уйди! — прошипел он.
Когда дверь тихо закрылась за служанкой, он смог выдохнуть. В душе был разброд ещё больший, чем перед тем, как он покинул Амбру. То, что служанка рассказала, не укладывалось в голове. Казалось, привычный мир, давший серьёзную трещину после смерти отца, окончательно разлетелся на мелкие кусочки. Он окончательно начинал утверждаться: никому в этом мире верить нельзя. Даже столпам чести и мужества, как генералу амбранийской армии, или же людям долга, как канцлер королевства. И, что самое противное и ужасное, он стал сомневаться в самом для него дорогом в мире человеке… матери…
Девочкам он так и ничего не рассказал, в тот же день вернулся в столицу.
* * *Шорох заставил Ара вынырнуть из воспоминаний и настороженно замереть. Взгляд заскользил по комнате и замер на чуть шевельнувшемся шкафу. Кто-то ломился через тайный ход!
Ар медленно шагнул к столику и взял нож для фруктов. То ещё оружие. Но на без рыбье, как говорится… Меч висел на другой стороне комнаты, а Ару не хотелось пропустить появление лазутчика. Гвардейцев звать не стал. Только спугнут, да и о тайных ходах им не следует знать.
Сам справится!
Шкаф отодвинулся достаточно, чтобы мог пролезть человек. Показалась голова с взлохмаченными светлыми волосами.
— Китан! — радостно выдохнул Ар. Какой же он глупец! Кто, кроме брата, мог знать о ходах? Нож с лёгким звоном полетел назад на столик, а Ар кинулся к брату, полностью пролезшего в комнату, и крепко обнял. — Жив!
— Да что со мной случится?! — усмехнулся Кит, ероша волосы Ара.
Ар отстранился и привычно помотал головой, приводя волосы в прежнее небрежное состояние. Какое же облегчение видеть брата. Как же он о нём соскучился.
А Кит изменился. Но вот в чём, Ар не сразу понял. Кажется, стал выше, сильнее, всё та же добродушная улыбка, но в ней вдруг скрыта тревога и усталость. Как и в тёплых карих глазах.
— Как же я рад, что ты, наконец, вернулся! — не удержался Ар от того, чтобы снова обнять старшего брата. Затем схватил за рукав и потянул за собой к креслам у окна. — Рассказывай! Всё! Что с тобой было! — вспомнил о своих вестях и всё веселье как рукой сняло: — И я тоже расскажу.
Уселись напротив друг друга, Ар собрался начать расспрашивать брата, но тот вдруг поднял руку:
— Подожди! Что тебя беспокоит? Что случилось? На тебе лица нет!
Ар отвёл глаза. Как рассказать всё, что ему известно. Как сказать брату, что их отец изменял матери, что у них есть сестра, и что…
— Ар? — поторопил Китан.
Ар выдохнул:
— Я знаю, почему мама так холодно к тебе относится.
— И?
— Она тебе… не родная.
— Что? — с неверием переспросил Китан и растеряно запустил ладонь в волосы.
Таким потерянным Ар давно не видел брата. Последний раз это было, когда тот пытался привлечь материнское внимание, а она снова раз за разом отворачивалась от него. Не единожды Ар пытался их примирить, сблизить — безрезультатно. В конце концов, Китан и сам перестал обращать на маму внимание. Хотя от Ара не укрылся бросаемый тайком на маму взгляд брата, полный тоски и непонимания.
