Льдинка - Мария Печурина
Понятное дело, что Маркус придет за мной. Он, скорее всего, уже определил мое местонахождение, но время идет, а короля все нет.
После заката я сразу же перемещаюсь в свой дом на севере. Это похоже на прощание. Черный "ягуар" так и стоит на том же месте. Те, кто тут наводил порядок, явно постарались, и ничего не напоминает о печальных событиях, которые здесь произошли.
Я сажусь за руль, завожу двигатель и вспоминаю, как любила иногда прокатиться по ночным дорогам. Нет, я не фанатка скорости и машин. Я просто ценю свободу.
Ягуар послушно выруливает на подъездную дорожку, и уже через несколько минут я несусь прочь. Сейчас я могу хотя бы сбежать от своих страхов. Глупо. Проблемы не уйдут, я обманываю себя, но это после…
***
Я останавливаюсь на заправке, решив залить бак и купить себе воды. Ожидаю Маркуса, и для меня становится неожиданностью, когда вместо короля я вижу Дэвида, прислонившегося к капоту машины.
Он молчит и хмуро смотрит на меня. Ему мне даже сказать нечего.
— Привет, — делаю я попытку завязать разговор.
— Садись в машину, — вместо приветствия бросает он, распахивая передо мной дверцу. Это все дурно пахнет. Злой Маркус — дело привычное, а вот Дэвид… Я совершенно не подумала, что первым, на ком отыграется мой муж, будет ни в чем неповинный вампир.
Я не перечу, послушно располагаясь на пассажирском сиденье. Дэвид не спеша обходит машину и забирается на место водителя, пристегивает ремень безопасности. И молчит, нагнетая обстановку.
— Прости, — шепчу я.
Дэвид вздыхает, бросая на меня недовольный взгляд. Так обычно смотрят на непослушное дитя, нашкодившее за спиной родителей.
— Знаешь, — начинает он, — там, в спортивном центре, я понял, что мы с тобой очень похожи. Я будто увидел себя в тебе. То, каким бы я стал, если бы не боролся.
Я не перебиваю его. Пусть лучше говорит. Просто слушаю, пытаясь понять, к чему он клонит.
— Ты знаешь, я же действительно удачно родился. Богатая влиятельная семья. Жил, как хотел, творил, что хотел. Не было смысла только во всем этом. А потом погибли родители. Все рухнуло. Остался один. Все родственники отвернулись, друзья пропали. Спросишь, почему? Всем нужны власть, связи, деньги. У отца была фирма — забрали кредиторы. Дом пришлось продать… много еще чего, — Дэвид хмыкает. — Решил тогда, что пойду в воины к королю. Маркус не хотел принимать меня из-за слухов, которые расползлись как змеи. Я и не скрывал, что много пил, куролесил, но был абсолютно один. Я обозлился на весь мир. Считал, что быть одиночкой, свободным, это здорово. Король все-таки дал мне шанс. И я благодарен ему за это.
Я отворачиваюсь к окну, пытаясь сдержать слезы. Никогда ещё слова не причиняли мне такую боль.
— Зачем ушла? — спокойно интересуется он и, не дожидаясь ответа, продолжает. — Думаешь, сбежать получится? От кого? Не тебе одной приходится тяжело. Почему ты вообще так себя ведешь? Ты же на своем пути. Ты будущее нашего мира. Я всегда представлял королеву, как светлую и жизнерадостную девушку, которая подарит счастье королю, будет поддержкой для него. Маркус заслужил право быть счастливым. Если ты не знаешь, что тебе нужно, то выходи из машины и уходи навсегда.
Его слова ранят меня, но не могу с ними не согласиться. Я обхватываю себя руками в защитном жесте, пытаясь унять дрожь, пробегающую по моему телу.
— Отвези меня домой, — приглушенно прошу я.
— Другое дело, — констатирует Дэвид.
***
Чем ближе к дому, тем больше я волнуюсь. Спрашивать Дэвида о Маркусе я не смею, и так понимая, что король уж точно не радуется моему поступку.
Нас никто не встречает. В особняке зловеще тихо. Я поднимаюсь к нам на этаж, не желая ни с кем видеться. Я просто не смогу посмотреть кому-либо в глаза. Сначала я думаю пойти к себе, но оказавшись в коридоре, все же выбираю нашу спальню. Нерешительно направляюсь к двери. В комнате пусто. С одной стороны, это дает мне немного времени обдумать, что сказать в свое оправдание, но я не уверена, что Маркус вообще захочет меня слушать. Из зеркала на меня смотрит измученная девушка. Я уж точно не похожа на светлую и жизнерадостную особу. Даже тошнит от своего потрепанного, жалкого вида. Глаза покраснели от недосыпа и слез, которые я тихо проливала по дороге домой.
Не успеваю привести себя в порядок, как возвращается Маркус. Во взгляде лишь холод и отрешенность. Лицо заострилось, губы сжаты. Он бегло осматривает меня, как я надеюсь, на предмет повреждений.
— Прости, — неуверенно срывается с моих губ.
— Я не хочу об этом говорить, — отвечает он мне сдержанно. — По крайней мере, не сейчас.
Дверь в ванную захлопывается, и я всхлипываю. «Дура! Идиотка!» Стоило бы уйти к себе и там поплакать, но я же люблю самобичевание. Сажусь в гардеробной и жалею себя.
После душа Маркус выходит из комнаты. Возможно, он подумал, что я ушла к себе. Ловлю момент и проскальзываю в ванную. Его аромат пропитал влажный теплый воздух, и я с жадностью делаю глубокий вдох. Стою под струями воды так долго, как только можно. Страшно выходить отсюда. Я тру тело мочалкой уже в третий раз. Кожа неприятно саднит. Еще чуть, и я сотру ее до крови. Хочу боли. Физической. Она отвлекает от боли в сердце.
Маркус спит на своей половине… или делает вид, что спит. Я тихонько забираюсь под одеяло и сворачиваюсь в клубочек. Снова хочется плакать, но я заставляю себя успокоиться прежде, чем слезы начинают бежать по щекам. Не знаю, сколько я еще лежу так, прислушиваясь к дыханию Маркуса и надеясь, что он хотя бы обнимет меня.
***
Просыпаюсь от холода. Меня знобит. Маркус все так же лежит на своей половине кровати, отвернувшись от меня. Сейчас мне как раз не хватает его жарких объятий. Я перемещаюсь к нему, прижимаюсь к его спине и обхватываю рукой за талию. Почему-то сейчас он не такой горячий как обычно. Я бы даже сказала прохладный. Его ровное дыхание умиротворяет, но меня по-прежнему знобит. Маркус ворочается и притягивает меня к себе. Чуть погодя прохладная ладонь ложится на мой лоб, потом скользит к шее.
— Малыш, открой глаза, — шепчет мне
