Академия тишины (СИ) - Летова Ефимия

Лето. Впрочем, я не уверена, что это моё первое лето здесь.

Леди Сейкен находится где-то рядом, её я тоже чувствую.

— Я бы так хотела взять тебя с собой в город, Джейма, — говорит она негромко. — Надо подумать об этом.

Киваю. Чувствую солнечные лучи на коже. Тепло.

— Не нужно, чтобы тебя кто-нибудь увидел. Да и меня.

Киваю. Несмотря на кажущуюся свежесть природы, чувствуются первые прохладные нотки. Лето движется к осени.

— Ты не хочешь спросить, зачем?

Киваю. Но леди всё-таки ждёт, и я послушно спрашиваю:

— Зачем?

— К двенадцатилетию принца Асверуса будет приурочена его коронация.

Киваю.

— В Тароле, да и других городах пройдут большие праздники, но сама коронация будет закрытой. Думаю, ты понимаешь, почему.

Киваю.

— Проклятие активируется, Джейма! Думаю, это будет потрясающее зрелище. Жаль, не для наших глаз.

Киваю.

Пахнет травой и землёй.

Всё, как всегда.

Всё, как обычно.

И все-таки что-то меняется. Я помню принца Асверуса. Помню свои визиты в королевский дворец. Помню приступ короля, изъеденную плоть адьюта под кожаной маской, лицо королевы, свою странную просьбу пригласить меня на день рождения наследника престола.

А почему коронация?

Впервые за столько — не знаю, сколько — времени я задаюсь вопросом "почему". И, наверное, совершенно случайно произношу его вслух.

— Король скончался, Джейма, — почти радостно произносит леди Адриана. Возможно, её радует проявление моего любопытства или доставляет удовольствие сама смерть Его Величества, не знаю.

Киваю по привычке. Мне не жаль, мне не грустно, но определённо как-то иначе, чем обычно. Чувствую, как отдаляется леди Адриана. Подхожу к ограде — она металлическая, с очень узким промежутком между толстыми прутьями. Я не смогла бы пролезть, даже если бы стала скелетом — череп застрял бы. Но я опускаюсь на колени и украдкой вытягиваю руку. Спустя несколько мгновений нечто округлое и твёрдое тычется мне в ладонь.

Оленёнок, питомец призрака Анны, увязавшийся за мной ещё на территории Академии, нашёл меня и здесь. Иногда мы общаемся с ним через ограду, заходить на территорию я ему не разрешаю. Поглаживаю костяную голову и думаю о детях.

Жизнь бывает несправедлива ко всем, но почему-то детей мне особенно жаль. Маленького Лукаса, который не прожил свою жизнь, только-только начал. Джейми, который стал, по сути, жертвой взрослых игр, амбиций, страхов и ревности. Сэмюэля Фокса, погибшего из-за случайности и, возможно, отчасти из-за той же сложной и запутанной истории отношений его родителей. И многих других.

Жизнь несправедлива ко всем, но именно дети — дети ни в чем не были виноваты.

Я так ничего и не вижу, но — мысленно — прикрываю глаза и посылаю импульс маленькому, привязавшемуся ко мне умертвию. Слабый, невнятный магический импульс, сама не могла бы сказать, с каким посылом, просьбой или мольбой. Но скелетик встряхивается, совсем как живой, и стремительно уносится прочь.

А я отворачиваюсь от ограды и возвращаюсь обратно.

Впервые за долгое время думая о том, каким будет следующий день.

Глава 69

Это начинается внезапно. Не на следующий день и даже не через несколько дней, на улице ещё тепло, и я подозреваю, что приближающаяся осень всё-таки не вступила в свои права. Я ничего не слышу, потому, что звуков действительно нет, и ничего не вижу, потому что нахожусь по-прежнему в полной темноте.

Но я чувствую, что что-то происходит.

Если бы демонов Джонатан Оул узнал бы о благотворном воздействии слепоты на обострение чувств и восприятия, боюсь, в Академию безмолвия адептов пришлось бы привозить под конвоем.

Судя по всему, я действительно немного прихожу в себя. В прямом и переносном смысле вылезаю из облюбованного угла, точно дикое настороженное животное, втягиваю носом воздух. Подхожу к двери, безуспешно дёргаю ручку. Обхожу все стены по периметру — разумеется, это совершенно бесполезно, никаких тайных дверей здесь нет. Понимаю, почему запертые в клетке звери ходят из угла в угол. Бездействие давит даже на ушные перепонки, кажется, вот-вот, да и носом кровь пойдёт.

Ощущение того, что мне нужно выйти из комнаты, нарастает, разбухает внутри так, что я давлюсь вдыхаемым воздухом. И когда в дверном замке вдруг поворачивается ключ, затаиваюсь, будто сливаясь с внутренней темнотой. Как только человек заходит — скорее всего, эта та самая служанка, что приносит мне еду, но уж точно не леди Сейкен — я моментально набрасываю заклятие кратковременного стазиса. Всё-таки едва не спотыкаюсь об упавшее на ковёр тело и выскальзываю в коридор, держась рукой за стену. Злюсь на себя за свою беспомощность, переживаю кратковременный приступ ужаса, что вошедший в комнату человек мог быть "со стороны" и пострадал зря, и всё же иду вперёд. Путь мне известен. Прохожу по коридору, никого не встречая, толкаю дверь на улицу. Убеждаюсь, что она не заперта, но наружу не выхожу, стою в проходе, вслушиваясь и принюхиваясь.

До одурения хочется понять, что происходит там, за пределами темноты. Потому что видимый мною фейерверк — или как ещё можно назвать какофонию разноцветных магических всполохов, которые воспринимает мой внутренний неослепший взгляд? — этот фейерверк прекрасен и ужасающ одновременно. Я понимаю только, что там присутствует несколько человек, магов, и бестолково верчу головой в разные стороны.

Насколько я могу судить, люди стоят в отдалении друг от друга. И одна из этих безликих фигур, совершенно точно, леди Адриана. У неё ещё ни разу при мне не было гостей, я имею в виду — ни одного добровольного, пребывающего в сознании и добром здравии полноправного гостя, только слуги — и жертвы.

А тут сразу несколько визитёров.

С закрытыми, то есть, невидящими глазами, магию, столкновение магии тоже можно наблюдать. Я не знаю, как она выглядит со стороны. Возможно, у неё вообще нет никаких внешних стихийных проявлений, и иначе это всё и нельзя представить. Тьма вокруг меня колышется, как тяжёлый густой океан, где-то там внизу, куда не доходят солнечные лучи, где местами ледяной холод, местами взрываются раскалённые подземные источники и очень сильно давление водной толщи извне. Змеи, запутавшиеся в клубок, раздувающиеся и лопающиеся морские ежи и игольчатые круглые пучеглазые рыбы, косяки мелких поблёскивающих рыбёшек, то разлетающиеся в разные стороны серебряными брызгами, то двигающиеся грозным сплочённым монолитом, эта масса, единая и многообразная, живая и абстрактная, в данный момент завораживает меня, как будто я трёхлетний ребёнок и держу на ладони кончик радуги.

Я видела магию огня — хищными алыми кораллами, неожиданно обретшими способность двигаться и поглощать всё вокруг себя, магию воды — юркими неуловимыми муренами, проникающими в плоть и душу, магию воздуха — закручивающимися водоворотами, размалывающими в щепки и труху исполинские корабли, окутанные стайками кровавых пузырьков. Видела и вовсе непонятных неизведанных подводных чудищ, плоских, уродливых, фосфоресцирующих в темноте…

Мне хотелось помочь. Я не узнавала присутствующих людей, магов, по крайне мере тех двоих, что стояли неподалёку, хотя совершенно точно было в их плетениях что-то неуловимо знакомое. Но мне очень, очень хотелось вмешаться и быть на их стороне. По стеклу клетки пробежала трещина, и у меня словно шерсть на холке дыбом встала. Двигаясь наощупь, я вышла из дому окончательно, ещё никем не замеченная. Повернулась к леди Адриане, уверенно, точно стрелка компаса к северу. Наша магия отвергала друг друга, в этом была наша общая слабость друг перед другом, но одновременно — и своеобразная защита друг от друга, которую я пока не знала, как пробить.

Она хотела заставить меня, мага смерти, преодолевать смерть, ежедневно убивая меня же саму — какая ирония!

Я рассмеялась, уже почти не таясь.

Хорошо, что эти мелькающие вокруг магические нити видны мне так отчётливо, как будто они не менее реальны, чем трава или деревья.