Попаданка ректора-архивампира в Академии драконов (СИ) - Свадьбина Любовь

– А что, можно? – с самым невинным видом вскидываю брови. – Прямо весь? Переместить куда-нибудь в другое место…

Санаду задумывается.

– Нет, – он качает головой, и тёмные пряди скользят по пене, и она оседает, стекает с плеч. – Вынести особняк не получится, как и ванну или иной статичный элемент обстановки, это же Академия драконов, а они те ещё жадины и не отдают то, что хотя бы некоторое время принадлежало им.

– Как хорошо, что вы не дракон.

– Вот уж точно! – хмыкает Санаду, похоже, не замечая, что его плечи теперь обнажены. – Если бы мне пришлось так следить за всеми моими вещами, я бы просто с ума сошёл.

Выдав это в привычной насмешливой манере, он замечает мой взгляд, сосредоточенный на его груди, и проваливается в пену до подбородка. Потревоженные пузырьки пены с тихим шипением лопаются.

– Что? – не понимаю я такой стыдливости: нормально у него всё, и плечи широкие, и росчерки ключиц хороши в своей изящности, и жилистая шея смотрится привлекательно. Я же не в штаны ему заглядываю. – Просто ищу следы укуса.

Снова Санаду фыркает:

– У нас тут не как в земном фольклоре, а наоборот.

Он поглядывает на меня немного искоса, едва ли не настороженно.

– Для обращения надо вампира покусать? – опять задираю бровь.

– Да.

– Бедные, бедные вампиры, – вздыхаю я и поднимаюсь. – Теперь понимаю, почему вы от меня так рьяно прячетесь: боитесь, что не выдержу соблазна и покусаю!

Санаду картинно заламывает бровь. Но в этой его наигранной надменности чувствуется некоторая неловкость.

Моргнув, подумав мгновение, я совершенно серьёзно спрашиваю:

– Вас правда настолько смущает моё присутствие?

Глава 67

– В целом – не смущает, но когда доходит до частностей, – Санаду многозначительно оглядывает скрывающую его пену, – всё становится немного иначе.

– Я ведь серьёзно спрашиваю.

Вздохнув, Санаду откидывается на подголовник и поднимает взгляд к потолку. Голос Санаду неожиданно серьёзен:

– Пообещай никому не рассказывать то, что сейчас услышишь.

– Э-э… – с самым внимательным видом возвращаюсь на ступеньку возле ванны. – Обещаю: никому не расскажу.

Серьёзность, даже некая томная загадочность, Санаду тоже идёт. Уверена: не стань он профессором, из него получился бы прекрасный актёр!

Санаду молчит. И я тыкаю пальцем в пену. Тихий шелест лопающихся пузырьков вызывает у Санаду тяжкий вздох.

– У меня есть невеста. Несмотря на то, что она – разыскиваемая во всех признанных мирах преступница, и мы давно не встречаемся, меня с ней связывают некоторые обязательства. Ритуальные. Они не завершены, и без подкрепления со временем ослабнут. Но только со временем. И сейчас… я, по сути дела, обручён с другой.

Вот вроде знаю об этом, но в голове не состыкуются понятия Санаду и жених. То есть, Санаду друг жениха – возможно, Санаду брат жениха – возможно. Сам Санаду жених – ну нет, это не про него.

Пауза затягивается.

Санаду косит на меня чёрный глаз.

– М-м, – я моргаю. – А дальше что?

– Всё.

– Что «всё»?

Санаду вздыхает и необычно мрачно подытоживает:

– Это всё, что я хотел сказать.

Задумываюсь.

Потом ещё немного.

И ещё чуть-чуть.

– И? – всё же не понимаю. – Ваша невеста против того, чтобы я пользовалась вашей ванной? Так мы просто не станем ей об этом рассказывать и всё.

Санаду приподнимается с подголовника и вглядывается в моё лицо.

– Что? – я даже руками всплёскиваю. – Конечно же ваша невеста должна быть против вторжения в вашу ванную. Это очевидно. Наверняка она и против того, чтобы я здесь вас видела, хотя… – Окидываю взглядом непроглядный покров пены. – Никакой разницы между вами в ванне и вами в одежде сейчас нет. Ну так и я не собираюсь болтать о случившемся направо и налево. Буду молчать.

Я даже пальцем по губам провожу, изображая застёгивание молнии.

Из пены выныривает мыльная ладонь и опускается на лоб Санаду.

– Маленькое рыжее чудовище, – выдаёт Санаду как-то слишком обречённо, – иди уже, сделай кофе.

– Так вы сами меня задержали, – пожимая плечами, направляюсь к выходу. Но у двери останавливаюсь. – Вы ведь ванну помоете после себя, да? И свечи оставите?

– Ванна будет чистой, – из-под ладони обещает Санаду. – А свечи эти успокаивающие. Вам они явно, очень явно ни к чему.

– А вам зачем?

– У меня шесть рыжих на территории, конечно мне нужно успокоительное.

– А-а, – тяну понимающе. – Ясненько. Но тогда бы вам и кофе не надо, оно возбуждает.

Раздвинув пальцы, Санаду смотрит на меня сквозь них.

– Ладно, сделаю вам кофе, – примирительно вскидываю руки. – Вы уже в том возрасте, когда сами решаете, что для вас лучше. Но, может, у вас бескофеиновый кофе есть?

Спрятав руку в пене, Санаду отрицательно мотает головой. С хлопьями пены на лице он выглядит очень мило.

Перед закрытием двери ещё раз оглядываю ванную: Санаду так и лежит, странно глядя на меня. Мягко ему улыбнувшись и кивнув, закрываю за собой дверь.

***

Дверь за Клео закрывается, и Санаду сползает в воду под шапкой пены.

Последняя улыбка Клео обнадёживающе мягкая, но… но…

Что это было: изощрённое издевательство или изощрённое непонимание? Санаду не знает.

Он выныривает из воды, убирает с лица хлопья пены и вновь смотрит на потолок.

– Ненавижу абсолютные ментальные щиты, – Санаду поднимается, весь облепленный шубой из лопающихся пузырьков. – Самое мерзкое изобретение из всех возможных!

Он растирает по коже, из которой лишь полчаса назад ушёл мерзкий зуд отголосков некромантской магии, лечебную пену.

Не так уж часто Санаду сожалеет, что не умеет обольщать женщин хотя бы как намного более молодой Танарэс. Или не относится к этому всему так же просто, как, допустим, Эзалон и Дарион, вполне успешно отдыхающие в борделях. Но сегодня – день именно таких сожалений.

Отряхнув пену и поставив ногу на ступеньку, на которой совсем недавно сидела Клео, Санаду замирает.

Замирает от мысли, что Клео сейчас может ворваться сюда и спросить, где взять кофе или кофемолку, по любому другому поводу.

Войдёт внезапно и порывисто, как вся она.

Увидит обнажённым…

Впечатлится.

Лишь пару минут спустя Санаду осознаёт, что стоит в ожидании.

– Вот так и поверишь, что у меня старческий маразм, – вздыхает он и мановением заклинания очищает себя от остатков пены, высушивает.

В дверь с обратной стороны что-то ударяется, шаркает, будто коготками. Ручка проворачивается. Санаду прикрывается руками.

Створка раскрывается.

И ванную комнату, верхом на дверной ручке, вплывает Марк Аврелий. Мгновение он пристально смотрит на Санаду чёрными горошинами глаз и, дёрнув хвостом, отпрыгивает назад.

– Весь в хозяйку, – вслед ему произносит Санаду и от всех возможных внезапных рыжих посетителей скрывается в чёрном бархате халата.

И вроде всё хорошо, студентка не явилась в самый неподходящий момент, не увидела обнажённым – формально надо радоваться. Но Санаду… почему-то слегка этим фактом разочарован.

***

Подтянув пояс махрового халата, открываю дверь в спальню и выхожу. Два шага мне требуется, чтобы осознать: Санаду тоже здесь.

Он стоит возле кресла.

В одних брюках.

Вполоборота ко мне и явно в начальных стадиях надевания рубашки.

Так что мне видна его спина.

С татуировкой вдоль позвоночника.

От татуировки буквально веет… силой. Чёрные стилизованные подобия позвонков хищно расправляют заострённые отростки, а в центре каждого узорного сегмента сереет магическая печать (если я правильно понимаю: я не специалист, магических печатей видела мало).

– Ух ты! – выдыхаю я, хотя татуировка вызывает не только восхищение, но и инстинктивное опасение. Почему-то уверена – это не просто украшение. Но что?