Вергилия Коулл - Черный код
— Да? И какую же?
Я поморщилась.
— Тот момент, когда проникла в его подсознание без предупреждения. Я увидела, как мы едем в фургоне и по ошибке приняла видение за мечты Максима. Но это тоже было его воспоминание. Я увидела будущее таким, каким оно пришло ему. Вот почему он не хотел вашего участия в рассмотрении дела, запрещал помогать при допросах. Максим знал, что все равно окажется на свободе, и не хотел мешать развитию событий.
— Так может, вам было суждено увидеть эти воспоминания? — озадачилась Вронская.
— Нет. Вы не понимаете. Я узнала свое будущее, и это изменило все. Мое отношение к Максиму, например. Я стала вести себя по-другому, смотреть на него иначе. И сразу стало гораздо хуже. На меня обратила внимание секретная служба. В попытках раскопать подробности дела я попала в ловушку одной знакомой, которая попросту использовала меня. Мной заинтересовались иностранные шпионы. Человек, приставленный Максом для моей защиты, опоздал на ту встречу. Татарин решил от словесных угроз перейти к делу. И, наконец, запустили «Красный код», который лежал лишь в разработках. Видите? Я все испортила.
— Хм… но вы же сами сказали, что если бы не старт программы, то не нашли бы оправданий.
Я шмыгнула носом, пытаясь удержать злые слезы.
— Может, мне и не нужно было их искать? Я не должна была сближаться с Максимом до его оправдания. Поначалу он специально злил меня, отталкивал от себя. Просто не смог удержаться, когда увидел, что мое отношение изменилось, и тоже наломал кучу дров, начиная от этого развода с Сергеем и заканчивая.
Слова застряли в горле, стоило подумать о воспоминаниях, в которых Макс видел меня еще подростком. Этого мне тоже знать не следовало, как не нужно было и сближаться с Дарьей, верить ее россказням об инцесте, что повлекло за собой наш первый реальный поцелуй с ее братом, который в его видениях случился лишь после суда.
Похоже, в тот момент Макс испугался, что потеряет меня, и сам нарушил все свои правила.
Я вытерла мокрые щеки. Вронская сочувственно помолчала.
— А как же тогда список с датами? — тихонько спросила она. — Вы ведь говорили, что Максим специально давал намек на сейф, где хранился листок?
— Давал, — согласилась я, — но, возможно, я отнеслась бы в этой информации по-другому. Дело не в листке и не в подсказках. Дело в наших отношениях с ним. Нам не следовало сближаться до приговора. Наверно, нам и не суждено было сблизиться. Максим знал меня очень давно, но не торопился знакомиться. Почему? Раньше я не задумывалась над вопросом. Точнее, задумывалась, но лишь когда обвиняла его в манипулировании. Теперь вот сомневаюсь. Может, все дело в том самом фургоне? Максим так хотел быть со мной, что приготовился ждать столько лет, сколько потребуется, лишь бы в итоге все сбылось?
— Но он сам наломал дров, как вы говорите. — похоже, Вронская окончательно запуталась в моих сбивчивых рассуждениях.
— Потому что он — не машина, — горько усмехнулась я, — как и я, как и любой человек. От ошибок никто не застрахован. Особенно, если эти ошибки продиктованы чувствами. Другое дело, что за каждую ошибку нам порой приходится платить слишком дорого.
— Может, вас кое-что утешит? — вдруг спросила адвокат, и я вздрогнула.
— Что?
— Последний пункт в плане, который написал Максим. — она замялась, — кажется, он все-таки совпал.
— Да? — я стиснула в пальцах сигарету. — И что же там было написано?
— Он касается вас, Анита. Я должна была всегда внимательно вас слушать. И в тот момент, когда вы поймете, как сильно ошибались, попросить заглянуть в ячейку.
— В ячейку? — я схватилась за голову в прямом и переносном смысле. Неужели имеется в виду тот самый момент из разговора в фургоне, который мне не положено было знать раньше времени? — В банковскую ячейку?!
Боже, я совершенно про нее забыла! И какой же у нее номер? Какой пароль доступа?
Вронская заметно приуныла.
— Простите, Анита. Там было лишь написано, что это конец.
Градус напряжения в зале заметно повысился, когда мы в очередной раз заняли места. Слова Вронской никак не выходили у меня из головы. Хотелось просто сорваться с места и помчаться на поиски этой пресловутой ячейки. А вдруг там еще один кусочек головоломки, а я его упустила? Вдруг именно этого не хватало, чтобы окончательно и бесповоротно сокрушить все сомнения судьи и доказать, что обвинения должны быть пересмотрены?
Как я могла, вообще, забыть?! Едва удержалась, чтобы не хлопнуть себя по лбу. Это все волнения последних дней. Нападение Татарина, потом нахождение в плену у Тимура, старт «Красного кода»… моя голова оказалась забита эмоциями, а внимание рассеялось из-за нервов.
Размышления прервал судья, который вошел в зал. После соответствующего вступления заседание началось. Если бы я умела молиться — непременно бы это сделала.
— Приняли ли вы решение? — обратился судья к скамье присяжных.
Старший из них поднялся, сцепил руки в замок перед собой. Я закусила губу. В горле образовался тугой ком. Воздух настолько сгустился, что, казалось, слова повисали в нем. Пока старший присяжный произносил вердикт, сердце все больше ухало набатом: доказательства преступления неопровержимы, подсудимый виновен.
Вронская заметила мое состояние и с сочувствием покачала головой.
— Суд рассмотрел все обстоятельства дела, — заговорил судья. — Принял во внимание и заключение эксперта. Отягчающим обстоятельством здесь является преступление против интересов государства. Еще одним отягчающим обстоятельством суд считает особую хладнокровность, с которой было совершено убийство. Суд обратил внимание, что подсудимый отказывался сотрудничать со следствием и помогать рассмотрению дела, за исключением признательных показаний, данных сразу после совершения преступления. Сюда же можно отнести отсутствие видимого раскаяния, которое подсудимый продемонстрировал даже в своем последнем слове.
Мое сердце сделало последний удар и замерло. Я и дышать перестала. Превратилась в соляной столб.
— В качестве смягчающего обстоятельства суд готов учесть особые способности подсудимого и то, как они повлияли на его психику. Отсутствие других судимостей. Согласие на проведение экспертизы перцептором. Исходя из перечисленного, суд постановил…
В ушах у меня зазвенело, и только усилием воли я приказывала себе продолжать напрягать слух.
— … согласно статье…
Эта пытка длилась бесконечно долго. Будто перечисление статей, на которые опирался закон, применили для того, чтобы, как в развлекательном шоу, накалить интригу. Г ригорович заерзал на стуле, спина Вронской стала прямой, как палка.
