Алина Борисова - Вампиры девичьих грез

Она словно скользила над поляной — ловкая, изящная, гибкая. Ее танец завораживал — совершенством движений и бесконечностью любви, переполнявшей ее сейчас столь ощутимо, что, казалось, она просто проливает ее на нас — каждым взглядом, каждой улыбкой, каждым жестом. И в ответ на ее улыбку, улыбкой озарялись все. Не только парни и девы в народном хороводе, которым это по роли полагалось, но и зрители, вся эта огромная толпа веселых (а местами и излишне веселых) студентов, взирающих сейчас на ее танец с восторгом и обожанием.

И я, наконец, поняла, кого она изображает. Нет, не Весна, пробуждающая природу, но Светозарная Дева, возлюбленная дочь Предвечного Светоча, пробуждающая ото сна человеческие души и зовущая их к подвигам и свершениям.

Ну, вернее, не совсем человеческие. Люди никогда не поклонялись Солнечным Богам, это были древние боги вампиров, которых они почитали в бесконечно далекие темные времена, когда обожествлять силы природы было проще, чем творить и созидать. До нас «божественные истории» дошли в виде сказок, мифов и легенд, которые читают в младших классах наряду со сказками про бабу-ягу и скатерть-самобранку, и относятся примерно так же. Но суть все, конечно, знали. Предвечный Светоч, персонификация солнца, податель всех благ (жизни, света, любви, мудрости, далее по списку), шлет на землю свои лучи. И, собственно, Светозарная Дева — это солнечный луч, посылаемый в утешение и в награду. Луч, проникающий в самое сердце, и способный прогнать холод и тьму даже из самого темного и замерзшего. Ну а тот, кто примет в свое сердце Светозарную Деву, становится Истинным Принцем Света, способным, по воле Предвечного Светоча преображать наш мир к лучшему. Этаким культурным героем, несущим в костный мир прогресс, процветание и победы.

Вот примерно это нам сейчас и показывали. Было только немного странно, что абсолютно вампирскую сказку ставили на исконно человеческом празднике, а Светозарная Дева в лице Инги вербовала Принцев Света среди людей, которые за всю свою историю без всяких там солнечных лучей прекрасно обходились.

Но танец был совершенен, а музыка лилась, и звенели в общем хоре колокольчики. И я не сразу поняла, что колокольчики — это не из динамиков, они «живые», и звон их сопровождает каждое движение Ингиных рук. Ее запястья охватывали ленты, узкие полоски ткани — белые, золотые, алые — причудливо переплетенные между собой и обшитые маленькими колокольчиками. И оттого от этих лент, от этих рук, таких гибких и пластичных, от этих пальцев, ловко прищелкивающих порою в такт, невозможно было отвести глаз. А танец все длился, и я уже не чувствовала ни ревности, ни зависти, просто любовалась ей, как и все вокруг.

В какой-то момент я обвела взглядом толпу, словно желая убедиться, что все разделяют мои восторги, и взгляд невольно зацепился за фигуру мальчишки, стоящего чуть поодаль, на небольшом холме, почти скрытого в тени большого клена. Сначала я даже не поняла, чем он меня зацепил. Типичный вампироман-первокурсник. Кричаще-алая рубаха, хоть глаз выколи, сексуально расстегнута аж до середины груди, ее широченные рукава небрежно закатаны по локоть. Руки засунуты в карманы невероятно узких штанов. Нет, вот непонятно даже, как он туда руки-то втиснул, настолько тесно эти штанишки «обжимали» фигуру. Ноги, конечно, красивые, стройные, можно и подчеркнуть, но все равно не представляю, как они ходят-то в таких узких. Как у них все там… не отсыхает и не отваливается, по-другому не обругаешь. Волосы, понятно, забраны в хвост, модные черные очочки на глазах, все как положено. Тут таких красавцев томных не один десяток бродит, чем же этот-то меня так зацепил? Обернулась еще раз, всмотрелась пристальней. Далековато, конечно, но что-то… Словно видела его уже где-то…

Бездна, да это ж Анхен! Челюсть у меня ухнула вниз, я невольно вскрикнула, зажала рот рукой и отвернулась, склоняясь к самой земле и трясясь от истерического хохота. Светлейший вампир Анхенаридит ир го тэ Ставэ, изображающий студента, изображающего вампира! Аттракцион из серии «лучше один раз увидеть». А ведь я ж, пока его… ножками любовалась, на лицо-то и не смотрела особо. Да видно и не только я. Еще бы, когда такую шикарную фигуру столь провокационно выставляют напоказ… Да, это вам не серые костюмы классического покроя…

— Ларка, ты чего? — недоуменно покосился на меня Петерс.

— Да так, знакомого увидела. Неожиданно.

— И в чем прикол?

— В наряде.

Петька недоуменно смотрел, требуя объяснений, а я только отмахнулась, смотри мол, на сцену. Он не особо возражал. Пялиться на красивую талантливую девочку, оказавшуюся, к тому же, его знакомой, было ему в тот момент куда интереснее, чем разбираться с моими заскоками.

Я тем временем решилась еще раз взглянуть на «вампира в маскарадном». Может, слишком громко я над ним хохочу? Слух все-таки у кого-то не человеческий. Он стоял все там же, в той же небрежной позе. И, чуть улыбаясь, смотрел на сцену. На нее, только на нее. Ну конечно, а я еще удивляюсь. Это же «его девочка». И его любимые сказки о старых богах. В которых один старый вампир все еще верит. Еще бы, если он жил в одно время со жрицей Предвечного Светоча. Понятно, откуда репертуар. И понятно, что кто-то, кого и вообще здесь нет, «ну совсем-совсем не причем».

Стало как-то тоскливо. И противно. Праздник кончился. Я подтянула к себе коленки и уткнулась в них носом. Смотреть на «любимую деву вампира» не было больше ни сил, ни желания. Вот она, его любовь, его мечта. Его Светозарная Дева. А я так, зверушка для приручения. Интересный экземпляр. «Цветок экзотический, генномодифицированный». Для опытов.

Раздались аплодисменты. Я решила было, что это все. Но нет. Нашу красавицу еще и избрали Королевой Мая. Единогласно. Под восторженный вой и улюлюканье. Я оглянулась, как там наш Король, радуется? Под деревом никого не было, и, сколько я не вертела головой, но разглядеть такую приметную алую рубаху так и не смогла.

А народ уже выстраивался в очередь. По традиции, Королева Мая благословляла влюбленные пары и выдавала им длинные разноцветные ленты, которые затем необходимо было повязать на Майское Дерево — огромную раскидистую березу, стоящую посреди лужайки. Завязав ленты загадывали желания и целовались. Считалось, что поцелуй под Майским Деревом сулит счастливую совместную жизнь.

Впрочем, в очередь к Майской Королеве вставали не одни влюбленные. В этот праздник никто не желал быть обделенным, а потому благословлялась не только любовь, но и дружба, и, конечно же «поиск и ожидание».

Очередь дошла и до нас, и конечно, Петька полез «упрочивать знакомство»:

— Инга, душа моя! Не знал, что ты так танцуешь! Кстати, спасибо за те путевки! Ты подарила мне больше, чем просто каникулы, — и Петька демонстративно поднял повыше мою руку, зажатую в его ладони.