Экси Старк - Миры Амбрэ
— Не позволяй ему… — прошептал он, отрываясь от моих губ лишь на мгновение, чтобы произнести это. Его руки крепко прижимали меня к себе. — Не позволяй ему победить. Оставайся со мной, — произнес он сбивчиво и прижал меня сильнее.
Снег до онемения холодил ступни, позволяя чувствовать себя живой. Наши сердца учащенно стучали, словно надеясь прорваться друг к другу. Мы тонули в этом чувстве — чувстве любви, поцелуя, близости, когда снег крупными бриллиантами ложится на волосы и плечи, когда растворяешься в руках любимого, словно в объятиях ангела. За такое и умереть не жалко.
Снег шел всё сильнее и сильнее. Воздух вокруг наполнился белым светом, подобно сверкающей паутине. Мои пальцы заблудились в волосах любимого. Я жадно вдыхала головокружительный свежий запах его тела, ловила страстные движения языка внутри себя, волны радости стали разливаться по всему телу, от кончиков волос до пяток. Я верила, я жила. Наши сердца бились в унисон, создавая музыку великой любви и жертвенности. Мы ощутили силу, способную преодолеть страх, боль и даже смерть.
Гром грохотал громче и громче, наполняя пространство страшным крещендо из нот растерзанного счастья, разгневанной стихии и несбывшихся надежд. Разрывая тьму, повсюду сверкали молнии, ослепляя даже сквозь закрытые веки. Мы продолжали целоваться, крепко прижимаясь друг к другу, понимая, что, возможно, это наш последний поцелуй.
Вдруг белый свет разорвался нестерпимым сиянием, растворяя черный туман, а затем резко погас. Осталась одна тьма.
Эпилог
Пепельные небеса
Полуденное солнце выписывало на водной глади океана золотистые вензеля. Во всех направлениях на многие мили вперед не было ничего, кроме голубой воды. Я выглянула за борт яхты. Вода отражала пушистые, как густые сливки, облака. Казалось, мир перевернулся, словно лодка плывет по небу, а вместо птиц по нему парят рыбы.
Яхта покачивалась, шумно глотая залетающие под ее нос волны. Теплый встречный ветер трепал волосы. Я собрала их в пучок на затылке и перевернулась на живот. Илай приподнял солнечные очки, помахал мне одной рукой, другой удерживая штурвал. Я улыбнулась в ответ, любуясь каждой его линией. Солнце золотым фейерверком блестело на его волосах и коже.
Недалеко от меня лежала Джордана, спрятавшись в тени парусов, и читала книгу, а Нит глотал сырные крекеры и без остановки что-то рассказывал брату — о море, яхтах и спрессованном стеклопластике, из которого их делают. О чем бы они ни говорили, всё казалось замечательным. Мои любимые, родные люди были рядом — теперь в полной безопасности. Я, вздрогнув, погрузилась в воспоминания последних дней, словно в кошмар. Передо мной возникли события той ночи, когда погиб Олтур, когда должны были погибнуть мы. В легенде оказалось больше правды, чем вымысла… Но как только Арес объединил силы четырех стихий для ритуала, это сыграло с ним злую шутку. Вода, воздух, огонь и земля вступили во взаимодействие и испепелили его. Еще одно доказательство того, что мы созданы друг для друга.
Впереди зазеленел островок, а от него, словно лучи во все стороны, тянулись мостики прямо к линии бунгало, с крышами из пальмовых листьев и большими квадратными окнами. Лодка причалила, через мгновение мы вышли по узкому дощатому мостику на сушу. На белом и мелком, как сахарная пудра, песке раскинулся мир, утопающий в зелени. Высокие пальмы клонили стволы к океану.
— Не могу ждать! — визгнула Джо, прыгая в воду прямо в одежде. За ней, фонтаном разбрызгивая волну, нырнул Нит.
— Идите к нам! — крикнула она, выныривая.
— Немного позже, — Илай уже тянул меня за собой, увлекая вглубь.
Тропинка вильнула за пушистый куст с кудрявыми мелкими листами, всё больше погружая в другой мир — мир, где царит блаженная тишина, нарушаемая плеском волн и шелестом легкого ветра. Громкий смех Нита с Джо стали таять и вскоре растворились совсем. Воздух был теплый, влажный, наполненный новыми запахами и ощущениями. Немного кружилась голова. «Наверное, сказался длинный перелет», — оправдала я себя и старалась дышать глубоко, а сердце всё сильнее стучало в груди.
Илай остановился перед дверью и посмотрел на меня игривым прищуром зеленых глаз. Зачем мужчине такие непростительно выразительные глаза, ресницы, настолько длинные, что касаются верхнего века, когда он смеется?! Он улыбнулся. Тени от пальмовых листьев чертили на нас сюрреалистичные узоры.
— Волнуешься? — усмехнулся он.
— Ни капельки, — заверила его я, доставая из кармана ключ.
— Я на это рассчитывал, — игривая улыбка еще ярче осветила его лицо.
Илай обнял меня за талию, оставляя между нами небольшое расстояние, но даже так я чувствовала, какой он был горячий… Я взяла его за ремень джинсов и притянула к себе. Илай поцеловал меня в плечо, затем в шею и, наконец, прикоснулся к губам, слегка дотрагиваясь до них. Губы отозвались покалываниями. Я облокотилась о дверь, а он сильнее прижался ко мне, заставляя трепетать, соединяя нас вместе, словно кусочки замысловатой мозаики.
Затем он спустился руками по спине, положил ладони на бедра, касаясь ног, которые там уже не прикрывал белый короткий сарафан. Казалось, Илай перестал дышать, а грудь его, вопреки, высоко поднималась и опускалась. Я тоже не осталась в стороне, запустила руки под майку, пытаясь постичь его целиком — каждый выступ на спине, каждую бугристость на прессе. Захрипев, он запустил обе руки под подол платья, крепко ухватил меня за ноги и прижал к двери. Илай дышал тяжелее и тяжелее, забираясь всё дальше, и вдруг дверь, не выдержав напора, распахнулась. Защелка оказалась на удивление хлипкой. Илай упал сверху меня, и мы рассмеялись.
— Где-то эту сцену я уже видел?
— Я не помню, как она закончилась? — я обвила руками его шею.
На улице послышался смех Нита, как гром и грохот колес чемоданов по деревянной дорожке, ведущей к дому.
Джордана и Нит шагнули внутрь. С них всё еще стекала вода, оставляя на полу лужи.
— Рыжик, глянь, они сношаются прямо на пороге! — крикнул Нит, да так громко, что в ушах зазвенело.
— Тебе кто-нибудь говорил, что ты всегда, всегда появляешься не вовремя?! — Илай повернулся в пол-оборота.
— Да, ты! — словно в никуда бросил Нит, а его взгляд был прикован к серебристому холодильнику, призывно выглядывавшему из-за приоткрытой кухонной двери.
— Откуда это фото?! — Джордана указала пальцем в сторону гостиной.
Я обернулась назад. Через большие распахнутые окна дул прохладный океанический бриз, принося вместе со свежестью запах соли, раскаленного песка и дерева. Занавески, белые и прозрачные, словно туман, плавно танцевали в потоках ветерка. Посередине стоял диван, похожий на несколько соединенных кексов, и оттоманка. Рядом — два больших кресла, и за ними — ширма из состаренного дерева. Свет пробивался сквозь замысловатый узор переплетенных вензелей и кружевами ложился на мебель и пол. Повсюду лежали подушки — круглые, квадратные, золотые, терракотовые, и белые — совсем бесформенные, как облака. На стене, напротив дивана, висела фотография с моего дня рождения, я даже не помнила, когда этот снимок был сделан. На ней мы все вместе играли в море. Снимок запечатлел момент, когда Нит схватил Джо, я смеюсь во весь рот, убегая в другую сторону, а Илай, заливаясь смехом, распластался на золотом песке в искрящихся брызгах, которые навечно застыли в свете полной серебристой луны.
