Цвет ночи - Алла Грин
И это был Константин.
Тьма не сделала Константина монстром, не подлинным чудовищем. Она просто сделала его другим. И он научился с этим жить. Сделав какие-то части своих изменений — преимуществом.
И другой стану я. Я была готова.
На самом деле Тьма коснулась меня даже раньше, чем в том озере у входа в пекло. Это произошло в тот момент, когда волколаки убили моих родителей. И больше не покидала меня. И я подсознательно знала это с самого начала, хоть и не подозревала о её существовании. Теперь стоило лишь её принять, попытаться научиться с ней жить и найти в ней опору, сделав этот мрак собственным личным светом, пусть и серым. Прошлое навсегда безвозвратно ушло, и былой меня тоже больше не существовало. И это не было хорошо, но и не было столь плохо. Это было по-другому.
Теперь тьма внутри меня. И она моя. Я никому её не отдам.
Глаза Яна потухают, в них рассеивается сверхъестественный свет.
Радужки становятся безмятежными, подобными человеческим.
Он едва заметно кивает, и произносит, соглашаясь с изгнанным богом:
— Хорошо.
— Мне ей сказать или ты сам? — спрашивает Велес, снова предлагая свою помощь.
— Я сам, — отвечает Ян.
Он выпускает меня из объятий. Хочет со мной поговорить.
Отстраняет меня от своей груди и берёт за плечи, мягко невесомо поглаживая мои руки.
— Послушай, мне жаль, что так, Ава, — медленно начинает он. — Но есть лишь один способ сейчас.
Я внимательно его слушаю, почти уверенная в том, что тот час соглашусь.
— Помнишь, как Гай рассказывал тебе о том, кто такие предвестницы?
— Те, кто находится у рубежей, — послушно отвечаю я, не понимая, зачем он о них вспомнил. — Те, кто служит Моране. Я помню их.
— Помнишь, как Гай говорил о том, что Морана владеет их жизнями?
Он всё ещё называет мать по имени, не допуская другого обращения. А я хмурю брови, пытаясь предугадать суть того, к чему он ведёт.
Я замираю в растерянности.
— Предвестниц никто не может расщепить, Ава, — повторяет он то, что я и так знаю, но чего не вспоминаю сейчас и стою молча. — Никто не может, кроме богини смерти. Извини, но всё, что можно сейчас сделать — это отдать тебя ей, обратив предвестницей. И Тьма отстанет от тебя. Потому что отныне Морана будет решать, существовать тебе или нет.
Я удивляюсь. Об этом я не подумала. Вот значит, что ещё они могли сделать, как мне помочь. И Ян знал об этом тоже, с самого начала. Это был его запасной вариант. Последний. Самый нежелательный вариант. Но он всегда имелся. Когда он увидел Морану здесь, рядом со мной, он знал, что есть два пути: тот, что с Констатином, и этот. Но он не думал, что придётся его применять. Потому что надеялся на первый. Но тот не сработал.
Ян заглядывает мне в глаза, наверное, надеясь не увидеть в них страха или моего отказа. Либо же слёз.
— Ты не станешь злобным потерянным существом нави. Ты будешь служить Смерти. И Тьма будет властна над тобой ровно столько, насколько будет властна моя мать, — сказал он, впервые, наверное сам того не замечая, назвав её матерью. Заметив это в самый последний момент. И на секунду нахмурившись, осознав. Но ничто в его лице не дрогнуло.
Служить Смерти, мысленно повторяю про себя я. Служить Моране, матери Яна. Вечность. Пробую это словосочетание на вкус. И не ощущаю внутри себя явного сопротивления. Словно я готова на это пойти. Словно ничто внутри не противоречит этому решению. Морана не внушает мне большого доверия, она таинственная и загадочная, непонятая мной до сих пор, но если Ян согласен, значит, его мать чуть лучше, чем он к ней относится. Если Велес не отговаривает меня, а сам подталкивает к этому, значит, Морана не так плоха. Если Гай стоит совсем рядом с ней — то я тоже могу ей доверять, чтобы не произошло между ней и Яном в прошлом. Как бы она не оступилась ранее.
Если стану предвестницей, думаю я, то смогу не измениться. Не до самой ужасной навьей формы. У меня будет цель. У меня будет смысл, за который можно уцепиться. У меня будут силы, способности, чтобы защитить другие души, и саму себя. Я буду под защитой Мораны, буду у неё на службе. Всегда. Это представлялось выходом. Не идеальным, не таким, который предоставит мне шанс отправиться в вырай однажды и жить в райских цветущих полях, со своей семьёй. Но это было лучшим, что можно было получить в моём положении. Действительно лучшим. Да, я буду жить в нави. Но я буду в порядке. У меня появился шанс остаться собой.
Я ощущала облегчение. Я могла не потерять себя. Пусть потеряю явь и потеряю ирий, в котором, как мечтал Ян я однажды окажусь вместе со своей семьёй. С отцом и матерью, которая туда тоже со временем попадёт. Этого всего не будет, путь навсегда закроется. Но я не прекращу существовать. Перестану рассыпается на куски, как сейчас.
Я вспоминала, как расщепление происходило с Рокосланой. С навками, которых уничтожал Ян. С драконами и волками. И ни одного ещё тьма не пощадила. И сейчас она безжалостно расправлялась со мной. Забирала меня себе. Туда, откуда однажды я появилась.
— Но у меня есть одно условие, — вдруг говорит Ян, и осекается, упрямо глядя на мать. — Просьба.
— Ян… — шепчу я, пытаясь его остановить. Желая сказать, что я не против. Что меня всё устраивает, но он не даёт мне шанса вставить свои слова.
— Оставь свою магию на ней, свою метку, но верни ей жизнь. Пусть Ава проживёт свою последнюю жизнь. Человеком. То, сколько ей было отмечено. И что будет дальше — то будет дальше. Тьма её не заберёт сейчас, зная, что она твоя. Когда ты пометишь её своей магией, она отступит, и у тебя получится её вернуть.
Моё естество задрожало. Наверное, Морана могла. Если могла забирать жизнь, то могла и даровать её.
И здесь взгляды Велеса и Мораны впервые встретились, соприкоснулись. Они одновременно посмотрели друг на друга. Морана была напряжена. Велес сосредоточен. Они словно задавали друг другу какой-то немой вопрос, думали об одном и том же. Возможно,
