Дом горячих сердец - Оливия Вильденштейн
«Ещё даже не рассвело, твою мать», — рычит Лор.
Я бросаю взгляд на небо за окном и убеждаюсь в том, что солнце ещё даже не встало. Насколько я знаю, я заснула несколько минут назад.
— Ещё пара минут и я захожу внутрь, ínon.
— Ещё пара минут и я врежу ему по лицу, — бормочет Лор.
Мерда.
— Я встала! Уже одеваюсь.
Я пытаюсь сесть, но Лор крепко обхватывает меня рукой и ногой, которую он закинул на меня перед тем, как мы заснули, и заключает меня в объятия своего крепкого тела.
— Лор, — отчитываю его я.
— Я не хочу, чтобы эта ночь заканчивалась, птичка.
«Я тоже, но я хочу выстроить хоть какие-то отношения со своим отцом».
Лор вздыхает, и его холодное дыхание вздымает мои спутанные волосы.
«Ладно. Пора начинать день».
Он проводит ладонью по моему бедру и щипает меня за ягодицу.
Я поворачиваю голову и сердито смотрю на него. Он улыбается, после чего одаривает мои губы жарким поцелуем и закидывает меня на себя. Каждая мышца в моём теле скрипит, протестуя против того, чтобы его так бросали.
О, этот день обещает быть длинным. Я, вероятно, даже расплачусь, если отец предложит прогуляться по королевству.
Отец! Мерда. Я прижимаю ладони к груди Лора, пытаясь оторвать от него своё тело. Это движение заставляет нас обоих застонать, но, похоже, по разным причинам.
— Пока я тебя жду, ínon, я решил обсудить кое-что с Лором! Как соберёшься, найдёшь меня у него в покоях.
Мои глаза округляются.
— Тебе надо уходить, — шиплю я. — Немедленно.
Но Лор сгибает руку, кладёт на неё свою голову и одаривает меня ленивым взглядом. Его утренний стояк врезается в мою попу, и хотя я почти уверена в том, что у меня ожог второй степени после тех четырёх раз, что мы занимались любовью прошлой ночью, моя промежность — маленькая предательница — уже опять начала заводиться, сделавшись такой податливой и мокрой.
Когда его взгляд опускается на неё, и он как будто начинает раздумывать о том, чтобы сделать это по-быстрому, я рычу:
— Даже не думай.
Его золотые глаза резко поднимаются на меня.
— Ты ведь понимаешь, что я мало о чём смогу теперь думать?
Он обхватывает пальцами мои ягодицы и сжимает их, а затем отпускает и снова сжимает.
Мои губы раскрываются, и с них срывается глубокий стон, потому что у этого мужчины лучшие руки на свете.
«А я думал, что у меня лучший язык», — бормочет он, продолжая разминать мои бедные мышцы. «И нос».
«Это всё связано», — задыхаясь, произношу я и задумываюсь о том, каким образом могут быть связаны руки, нос и язык. Почему я вообще об этом размышляю? Кому какая разница, чёрт побери?
Лор широко улыбается и продолжает массировать мои затвердевшие мышцы. Что бы я только не отдала за массаж всего тела вместо того, чтобы…
Я шлепаю его по груди.
— Какая жестокая маленькая птичка, — драматично бормочет он.
— Хватит меня отвлекать и иди уже поговори с моим отцом, чтобы я могла… — я нюхаю свою кожу и заменяю слово «одеться» на, — принять душ.
Я хватаюсь за его руки и снимаю их со своего тела, а затем издаю стон, когда слезаю с него, потому что, чёрт… болят не только мои мышцы.
«Кажется, ты повредил мне пару жизненно-важных органов», — шепчу я в его голове, и ковыляю в сторону ванной.
Лор смеется.
«Tàin», — ворчу я, оглянувшись и посмотрев на него, чтобы убедиться в том, что он меня услышал.
Он усмехается, а затем улыбается мне самодовольной улыбкой, которая заставляет меня остановиться по пути в ванную и схватиться за ближайшую стену, чтобы не споткнуться и не поломать ещё больше органов и костей. За все те годы, проведённые на Земле — хотя их было и немного — я ещё не видела более завораживающего зрелища, чем обнажённый король, лежащий на моей кровати, окутанный бледным лунным светом и с остатками макияжа на лице.
— Мой отец ждёт, — напоминаю я ему и самой себе. — Не надо заставлять его ждать.
— Как думаешь… что он захочет обсудить?
— Следующий шаг в деле по поимке Мириам? — сказав это, я понимаю, что не эта тема будет в фокусе их внимания.
Лор поднимается с кровати одним плавным движением, и все его мускулы перекатываются. А затем он идёт в мою сторону, и когда я замечаю, как приподнимается его твёрдый член, стенки моих репродуктивных органов, и без того покрытые синяками, сжимаются и намокают.
«Мне бы помогло, если бы ты перевоплотился в воронов».
«И как бы это помогло?»
Когда он подходит ко мне, в человеческом обличье, я всё ещё не в состоянии сдвинуться с места.
— Так я могла бы сосредоточиться на том, что мне надо сделать, — бормочу я.
Он подпирает мой подбородок костяшками пальцев, запрокидывает мою голову и целует меня в раскрытые губы.
«Твой отец всё ещё стоит перед твоей дверью. Он знает, что есть только одно место, где я могу сейчас находиться, и это здесь, с тобой, Behach Éan».
Мой взгляд перемещается на шипованную дверь, которая неожиданно кажется мне слишком тонкой.
«Он не войдёт, потому что есть такие вещи, которые отцы предпочитают не видеть».
Я снова перевожу взгляд на Лора.
«Я предложил ему прогуляться по коридору и вспомнить о том, насколько я был к нему снисходителен, когда Дайя наконец-то приняла их парную связь».
Напоминание о моей матери подрывает мои и без того уже расшатанные нервы.
— Надеюсь, она жива.
И хотя взгляд золотых глаз Лора перемещается на дверь, я сомневаюсь, что он смотрит на неё.
— Я тоже надеюсь, птичка.
Неожиданно до меня доходит, что это первый раз, когда он говорит так неуверенно. И его неуверенность заставляет меня вспомнить о словах Габриэля.
Она не может умереть.
Я не хочу, чтобы она умирала.
Я нахожусь в душе дольше, чем планировала, потому что, вымыв меня, Лор снова меня пачкает. Я не думала, что моё тело сможет это выдержать — выдержать его — но, похоже, моё тело может много что выдержать. И с большим энтузиазмом.
Мне становится смешно, что я боялась секса с этим мужчиной.
Когда я заканчиваю натягивать на себя штаны перламутрового цвета с высокой талией и белый топ, который словно соткан из облаков, я понимаю, что улыбаюсь, так как мне не терпится разбудить Фибуса и рассказать ему о том, насколько он был неправ насчёт королей
