Вадим Воинроз - Тет-А-Тет с Отражением
— Я не священник. Я не отпускаю грехи. Прости. — сказал я и встал со скамейки.
— Я знала, что ты вампир. Это было видно по твоим глазам. Я много знаю о всем потустороннем. Но не уверена, что все, правда. Настоящий спец это Ромыч. Наш главный предводитель. Он каждую ночь приносил мне розы на могилу и пытался молиться.
Подул пронзительный ветер. В серую кучу на новое веселье беспорядка и хаоса собирались мрачные тучи. Уже где-то вдалеке сверкало. Надо было отправляться домой.
— Пошли со мной. Если хочешь. Я твой хороший слушатель, и верный друг. Отныне. В одиноком мире, где нет места нам обоим, я начинаю верить в судьбу. Наша встреча не случайна.
— Спасибо. Я буду твоим голосом разума, ты тоже можешь поведать мне свою историю. И да прибудет с нами свет.
— И да прибудет с нами мрак.
Глава 4
Суицид
— Ее боль ты не можешь почувствовать. И это к счастью. Ветвь позитива. — задумчиво произнес я.
— Близок час… — расправляя свои мощные крылья, произнес Падший.
Я оглянулся на позади стоявшее зеркало. Там быстро промелькнула чья-то тень. Лишь кривая усмешка коснулась моих губ.
Граф, закутавшись в плащ, насторожился. Воцарилось молчание. Лунный свет, осторожно пробираясь сквозь узкую лазейку не задернутой шторы, мягко ступал по комнате.
— Что слу…
Жестом руки я прервал Новенького. Все мои органы чувств обострились. Еще один жест, и мои отражения рассеялись водной гладью в своих пространствах. Все вокруг потемнело. Угас даже лунный свет. Воцарилось царство полной тьмы. Не долго думая, я пропустил весь мрак сквозь себя, и мое тело рассыпалось десятками летучих мышей.
Стая ночных обитателей облетала новое пространство. Вскоре тонкий слух животного уловил отражения собственного писка, и я определил, что предо мной в комнате новое зеркало. Уже не то, что стояло у меня раньше, и оно не то, что было в полный рост, а выше, древнее.
Стая летучих мышей в один миг растворилась в густой туман, и уже из его хлопьев, я вновь собрался воедино.
— Ночью, с вампиром может драться либо безумный отчаявшийся глупец, или полный идиот. Который из них ты? — С вызовом крикнул я. Глаза быстро привыкли к темноте, и я увидел это зеркало. Древняя, старинная рама была пропитана кровью. Темная гладь отражения хранила в себе муки тысяч смертных. За ее гранью сверкали молнии, в их свете я увидел царивший внутри мир. Белоснежное поле, сплошь покрытое льдом и снегом. Обезумевший ветер взметал шапки сугробов и развеивал их на тысячи миль вокруг. В новом мерцании я увидел еще одного Падшего, вернее Падшую. Полуобнаженную, в каком-то купальном костюме девушку, которая пыталась согреться в полах своей длинной серой юбки. Но меня заинтересовало больше лицо. Красивые искры в глазах просили о помощи. Обветревшие губы читали старинные молитвы на латинском языке. К каждой руке и ноге была прикована черная цепь.
Лицо, оно показалось мне ужасно знакомым. Нет, этого не может быть. Никогда.
Внезапно, стремительная молния пронзила заключенную в оковы девушку. Раздался долгий и пронзительный крик боли. Все тело бесконечно содрогалось в наступившей агонии. А молнии все били, одна за другой. И с каждым разом крик становился более пронзительным, опустошенным. Я закрыл глаза. Вопли боли и ужаса вновь и вновь сотрясали мое сердце. Снова и снова мои перепонки раздирал крик отчаяния и вопль ужаса. И глухое потрескивание бесконечных молний. Это были адские мучения, но Смерть медлила со своей работой. Ничего не выражающими пустыми глазницами она смотрела на свою новую подопечную. Девушка смотрела ей в глаза и рвалась к ней в объятия. Душераздирающий стон пронзил все мое тело. И наступила тишина… Тело девушки все еще содрогалось в предсмертных судорогах. Опавшие крылья догорали синим пламенем. И лишь белый снег пытался успокоить и облегчить муки пленницы. С каждым дыханием, пронзающий ветер заботливо укрывал жертву неведомых краев белоснежной пыльцою прохладных снежинок.
Гладь зеркала тускнела, пока не стала отображать лишь пустоту сосущей темноты. Вновь обреталось знакомое пространство собственной спальни.
Я стоял перед зеркалом, теперь уже знакомым. Позади было зеркало с отражением Новенького. Обернувшись, я произнес:
— От себя не убежать.
— Что ты видел? — спросил Падший, его лицо ничего не выражало, лишь пальцы руки, твердо сжавшие стебель розы, говорили о напряжении и готовности незамедлительно принять бой.
— Прошлое.
— Это зеркало мне не нравится. Никогда просто так ничего не показывает. Это внушает опасения. Час близок…
— Ты прав Граф, но я не хочу сейчас об этом задумываться.
— Кто-нибудь объяснит мне в чем дело? — с беспокойно бегающими глазками спросил Новенький.
— Видишь ли, это зеркало никогда не показывает ничего просто так. Оно отказалось отражать меня даже при свете дня, когда другие зеркала, переставали меня отражать только с наступлением полуночи. Но это зеркало, наша семейная реликвия, за артефакт считать нельзя, хоть и было изготовлено в 1666 году, оно обязано оберегать своего хозяина из нашего рода. Но не напрямую, а загадками видений. Иногда показывает опасность, намеки, выходы из сложных ситуаций, правильные выборы. Но это происходит весьма редко. Вот и сейчас, оно решило подвергнуть меня своей иллюзии, со скрытым смыслом.
— Как всегда, сказало А, и промолчало про Б. Ведь если умный, то сам догадаешься, а если нет, то чего объяснять, все равно не поймешь. — Усмехнулся расслабившийся Граф.
— История всех зеркал и отражений удивительна. Я, Граф, Андриан, ты еще не задался вопросом, почему мы все разные, и почему каждую ночь, мы встречаемся друг с другом день ото дня? В минуту смерти и рождения нового отсчета дня, соблюдая все принципы пунктуальности времени, раз за разом олицетворяя свои воплощения. Сейчас ты узнаешь, как родился я. Продолжай Андриан, а ты, приготовься к настоящей боли Новичок. Твои страдания начинаются…
— Что ж, на чем я остановился? Ах да, я встретил Дашу. Она не доставала мне хлопот. Ей я мог полностью открыться, поделиться всеми страхами и опасениями, она никогда не осуждала. Со дня нашей встречи прошло три дня. А я все еще был голоден, но по-прежнему себя контролировал. И в тот день она рассказала мне основную причину того, почему она решила покончить с собой. Поздней октябрьской ночью мы прогуливались в совершенно пустом парке…
* * *
Под ногами противно хлюпала грязь, а серые вороны, пролетавшие над головой, о чем-то ожесточенно спорили в темно-серой выси небес. Резкий ветер пытался сорвать шапки с прохожих и рассказать, что скоро наступит долгая зима.
