Рут Оуэн - Кудесник
— Прекращайте эксперимент, Хеджес. Выводите нас отсюда.
Последовала продолжительная пауза, а затем отстраненный голос Сэди Хеджеса проговорил в ответ:
— Я и могу, и не могу это сделать, док.
— Сэди, — на одном дыхании произнес Синклер, пытаясь сохранить хладнокровие, — спорить некогда. Выводите нас отсюда. И немедленно!
— Док, вас-то я выведу отсюда без проблем. Но поглядите-ка, на чем стоит она!
Синклер стал всматриваться в хитросплетение веток и сучьев под ногами у партнера и разглядел тоненькую мерцающую линию кобальтового цвета. Черт! Колючий куст оказался как раз поверх одной из линий силовой сетки. А прелестная лодыжка миз Полански была от нее в опаснейшей близости. Голова у Синклера стала раскалываться по-настоящему.
— Что ж, — проговорил он, кладя руку на инкрустированный меч, — похоже, мне представляется случай проверить, защищают ли виртуальные доспехи, как настоящие.
На этот раз инициативу проявила миз Полански, схватив спутника за запястье.
— Доктор, это всего лишь проекция, верно? Она ведь не может причинить вам вреда?
Синклер посмотрел в ее честные глаза. И нежно снял ее руку со своей, проявляя все ту же заботливость, с какой он высвобождал ее платье из колючек.
— Я запроектировал симулятор так, чтобы он стремился к воспроизведению физических стимулов, — спокойно произнес он, словно беседовал о погоде. — Всех физических стимулов.
В нескольких ярдах от них грузный монстр прорычал, как бы подтверждая справедливость этого заявления.
“Черт, — подумал Синклер, глядя на это создание, — эта тварь похожа на танк “Шерман” с ногами!”
— Я не позволю вам делать что-либо подобное!
Он быстро перевел взгляд на партнера-кибернавта. Перепачканная, с золотым обручем на боку и в разорванном, испорченном сотнями колючек когда-то роскошном платье, она стояла с высоко поднятой головой, а карие глаза ее были наполнены абсурдной, но в то же время истинной гордостью.
— Простите, миз Полански, но вы вряд ли находитесь в том положении, когда можно отдавать приказы кому бы то ни было.
— Я не отдаю приказы, я работаю головой, — заявила она, решительно скрестив перед собой руки. — Вы в состоянии уйти. Я — нет. Вы — мозг этой операции, а не я. — Она вздернула голову, встретив его взгляд без малейшего намека на страх. — Вами нельзя пожертвовать, доктор. Мною можно. Оставьте мне свой меч и уходите, пока это еще возможно.
Синклер поглядел на нее, потрясенный и подавленный ее смелостью и ясностью мысли. Совсем недавно между ними произошло нечто, чем она могла бы воспользоваться, если бы захотела. Но она не такая. Стоя спиной к стене, он вообразил, как она будет сражаться и ни за что не попросит даже на грамм пощады. Одни бегут от противника, другие встречают его лицом к лицу.
У Синклера зародилось подозрение, что Джиллиан Полански принадлежит к числу тех редких личностей, которые своими противниками закусывают перед обедом.
— Ваша логика… безупречна.
— Значит, вы уйдете?
— Нет, но ваша аргументация великолепна. Теперь прошу извинить: у меня назначено свидание с шагающим бульдозером.
— Доктор, я…
Фраза повисла, и настало молчание, говорившее больше, чем любые слова. Прозрачные слезы засверкали у нее в глазах — слезы страха, но не за себя. Где-то в глубине души у него все сломалось.
Он припомнил тот неразделенный миг десять минут назад, нежность, которую он отверг, обозвав сбоем в программе симулятора. Сложность чувств часто искажалась черно-белой логикой матриц симулятора. Но не это помешало ему тянуться всей душой к эмоциям, замеченным в ее глазах. И не заставило позабыть прикосновение ее руки к своей шее — руки, мягкой как шелк, до такой степени нежной, что он даже позабыл, что такое возможно.
“Господи, да кого же я обманываю? Ведь я хотел танцевать с ней на вечеринке у Гриффита! Я же буквально рванулся через всю комнату, когда началась эта песня в медленном ритме…”
Джиллиан облизнулась, и этот простейший жест вызвал у Синклера ниже пояса реакцию наподобие ядерного взрыва. После этого она заговорила:
— Доктор, я даже не знаю, как вас зовут…
— Иэн, — проговорил он, поворачиваясь лицом к приближающемуся монстру. — Мне бы тоже хотелось занести в протокол, что и вы, миз Полански, не совсем то, что я предполагал ранее.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Синклер и раньше во имя науки встречал опасность лицом к лицу. Когда ему было одиннадцать, он взорвал гордость деда — розарий в ходе эксперимента, целью которого было доказать наличие у удобрений способности к возгоранию. На первом курсе у него произошел несчастный случай с чересчур ретиво функционировавшим циклотроном, в результате которого он провалялся в больнице целый месяц. В избранном им роде деятельности смерть была запланированным риском, и Синклер был готов к подобной возможности, сознательно и тщательно продумав такого рода вероятность точно так же, как он продумывал и прочие свои дела. Он заранее составил завещание и обновлял его каждые три месяца. Он удостоверился в том, что техники и ассистенты знакомы с объемом и характером исследований, так что работа будет продолжаться. У него не было причин сожалеть о самой возможности смерти — за исключением весьма ненаучного желания продолжать жить.
Когда орк стал на него надвигаться, Синклер задумался обо всем, что он еще не сделал, о теориях, которые он еще не проверил на практике, о том, что он еще не сказал Партриджу, — единственному, о ком он позволял себе заботиться. Пришли в голову и другие мысли, как например о невинно соблазнительной улыбке миз Полански и потрясающей форме ее длинных ног, способной свести с ума. Нет, в данный конкретный момент он положительно умирать не собирался. Однако, бросив взгляд на массивные плечи орка и его демонически-яркие глаза, Иэн сделал вывод, что в данной ситуации от его желания мало что зависит.
— Паркер, что, никак не удается избавиться от этой твари? — крикнул он.
— Стараюсь, — ответил Феликс, причем по тону его голоса было ясно, что он выкладывается до предела. — Это далеко не просто.
“Это намного проще, чем стоять лицом к лицу с орком”.
— Ладно, только постарайся сделать все, что можно, — заявил он, молясь про себя, чтобы это паркеровское “все, что можно” помогло. И его собственное тоже. Потому что если он не остановит эту тварь раньше, чем Джиллиан выпутается из колючего кустарника и сойдет с силовой сетки, его голова окажется не единственной в коллекции чудовища.
— Зараза чертова, — прорычал он, надвигаясь на эту тварь с осторожностью пса, подбирающегося к раздраженному быку. Он вынул меч из ножен, приложил его к сердцу и дотронулся сталью до стали. На весу прикинул центровку оружия, тотчас же учтя вес и качество лезвия. Когда Иэн был еще ребенком, дед настоял на том, чтобы мальчик научился биться на палашах: эта традиция существовала в семействе Синклеров еще с начала семнадцатого века. Иэн всеми силами сопротивлялся этому точно так же, как он с ходу отвергал обучение чему бы то ни было в силу кажущихся бессмысленными традиций, лишь утяжеляющих бремя свалившегося на него наследия. Но в данный момент он был благодарен судьбе за то, что он прошел эту школу.
