Принцесса Восточного Созвездия - Селина Катрин
Многослойные чёрные одежды поблёскивали и лоснились в солнечном свете, так что теперь точно стало ясно: это не атлас, эта ткань куда как дороже. Я никогда не видела ни таких мелких стежков, ни чтобы ткань облегала, словно жидкость какая. И, конечно же, самую верхнюю и более плотную одежду украшала блестящая брошь цвета серебра. Теперь, увидев вблизи, я могла сказать, что она наминает скорпиона.
Я стояла и смотрела на цварга, наверное, целую вечность, прежде чем осознала, чем занимаюсь.
«Это же грех! Шейна, прекрати пялиться!» — колоколами зазвенело в голове. Я резко дернулась, позабыв, что ещё не вылила воду в ванну — раздался грохот упавшего ведра.
«Владыка, чем же я тебя так прогневила?!»
Стопам резко стало холодно. Огромная лужа воды разливалась по полу.
Только бы не розги…
Только бы не крупа…
Только бы не стеклянный песок…
***Янн Робер
Тишина. Наконец-то!
Я захлопнул дверь апартаментов, на которые мне указала маленькая девчушка, и осмотрелся. Второй этаж. При желании можно выпрыгнуть через окно, ноги не переломаю, но и ко мне могут забраться по стене, это надо учитывать. Хотя… Я бросил взгляд на простую дверь без засова и вздохнул: будем честны, если террасорцы вдруг решат открыть охоту на меня, то зайдут и через парадную дверь.
В комнате терпко пахло удушливыми благовониями, совсем как духами у Франгаг, поэтому первым делом разыскал источник — ароматические палочки — и потушил его. Открыл деревянные резные ставни, вдохнул более-менее свежий воздух и порадовался, что окно выходит во внутренний двор — до носа доносились смешанные ароматы выпечки и сена, и никто не догадался выливать помои. Что ж, жить можно… Я как-то не подумал, что десять километров для местных — приличное расстояние, да ещё и эмир оказался занят. Хотел решить всё побыстрее, но, видимо, придётся ночевать во дворце, а не на корабле.
Я повторно обвёл взглядом комнату. Сразу же в глаза бросились многочисленные подушки — крохотные и гигантские, обитые тканью, гладкой кожей и бархатистой замшей, они лежали повсюду. Кровать тоже представляла собой скорее ложе, так как привычный цивилизованному гуманоиду каркас отсутствовал: толстые матрасы, набитые верблюжьей шерстью, лежали один поверх другого, создавая нужную высоту. Тонкие расписные ковры на стенах вызвали закономерный вопрос: а изобрели ли террасорцы средства санитарной обработки? Надо будет прихватить с «Галилеи» что-нибудь подходящее. Брезгливость у нас, видимо, семейная черта. Вон Фабрис, сколько его знаю, всегда перчатки носит.
По центру комнаты торжественно стояло выстеленное кипенно-белой простыней корыто метр на полтора. В нём приветливо плескалась вода чуть ниже колена. Надо предполагать, что это корыто — прототип современного джакузи. Только без форсунок, из местных материалов, а простыня… А шварх его знает, зачем нужна ткань. Я нагнулся, потрогал температуру — ледяная, — умылся и осмотрел прилегающие комнаты.
В одной побольше располагался бамбуковый шкаф, несколько сундуков с бумажными книгами, стол с масляной лампой и единственный на все апартаменты стул — видимо, рабочий кабинет, совмещённый с гардеробной. Вторая комната поменьше ввела меня в лёгкое замешательство. Среди мозаичных стен на полу стоял низкий глиняный горшок — и всё.
— Фабрис, да ты издеваешься?! Задери тебя космос! — в сердцах выругался я, когда наконец сообразил, для чего предназначено сие место.
В этот момент в главной комнате раздался подозрительный звук, я стремительно отбросил горшок и открыл дверь.
Девушка с золотистыми косами обернулась, и на меня уставились огромные влажные серо-голубые глаза-озёра. На ней была кожаная вуалеска, но куда аккуратнее, чем у крестьян в полях. За воздушным одеянием в пол с диковинными клёш-рукавами угадывалась изящная фигурка незнакомки, а за высоким воротом — лебединая шея. Узкий поясок подчёркивал тонкую талию. Впервые за всё время пребывания на Террасоре я потрясённо замер — настолько ласковые, словно весенний ветерок, бета-колебания коснулись резонаторов.
Однако мне довелось любоваться незнакомкой лишь удар сердца, не больше. Ведро из её рук неожиданно выпало прямо на пол, меня затопило страхом террасорки, которая со словами: «Не гневайтесь, санджар, я всё уберу!» — испуганно присела, тщетно пытаясь найти тряпку. От этого действия подол её чудесного платья стремительно намок, а вместе с ним и длинные рукава. Влага поднималась выше по одежде, а я внезапно одернул себя, что стою как баран.
А ведь вода ледяная!
Кто знает, какое здоровье у террасорок? Вдруг такое же слабое, как у людей? Вдруг этого ей достаточно, чтобы простудиться?
***Шейна
Вода… Холодная вода повсюду, это же катастрофа!
Что же делать? Надо найти тряпку и убрать пол! Но откуда? Ах, Владыка, не бежать же в намокшей одежде в дальнее крыло дворца в подсобку за тряпкой?..
Я так испугалась, что снова колени будет саднить от крупы, на которую меня неминуемо поставят за эту оплошность, что на несколько секунд растерялась.
— Санжар, я бесконечно виновата! Я всё уберу, только не надо ничего говорить Франгаг! — Я взмолилась, отчаянно пытаясь придумать хоть что-то.
— И не собираюсь, — ответил он.
А дальше мужчина внезапно откинул тяжёлую верхнюю одежду с брошью, оставшись лишь в непривычно укороченной тонкой рубашке, подвернул рукава, выхватил полотно из купальни и скрутил простыню до побелевших костяшек пальцев.
Я с ужасом смотрела, как он обращается с самым дорогим комплектом белья во дворце. Если простыня порвётся — мне не жить. Франгаг сказала, чтобы я ни в коем случае не опозорила её мужа, а потому я взяла у прачки лучшее…
Цварг скрутил полотно, отжав воду, и бросил на пол.
— Стойте! — крикнула я, заламывая руки, но было поздно.
Простыня уже лежала на полу и впитывала в себя воду. Я, конечно, успела подмести, но вряд ли она отстирается, и уже точно никогда не будет такой же мягкой.
— Отойди, — хмуро ответил цварг, даже не обратив внимания на моё отчаяние.
А может, ещё не всё потеряно? Он же не елозил ею по полу?
Я наклонилась, чтобы поднять полотно для купания, но мужчина неожиданно перехватил меня и ловко взял на руки. Мир покачнулся.
Щёки обожгло огнём стыда. Ни один мужчина не трогал меня так откровенно! Да что там — просто не трогал! Даже лекарь эмира всегда спрашивал разрешения и дотрагивался через специальную вуаль.
А что позволил себе этот чужак?!
Он прижал к своему торсу… Позор-то какой! Сердце заполошно заколотилось где-то в горле, а когда мужчина дотронулся до поясницы, оно и вовсе пропустило удар.
— Держись! — скомандовал он, и пришлось обхватить широкие плечи руками.
Я не
