Нежданный фамильяр для бедовой ведьмочки - Ирина Эльба
При упоминании практики я подорвалась на месте, случайно скинув Йоптеля. Выругавшись, бирюзовый приземлился на попу и бросил на меня полный осуждения взгляд.
— Прости, — покаялась виновато, а затем глянула на часы. — Йоптель, а чего ты разбудил меня так рано? До начала занятий еще полтора часа.
— А покушать? Нарядиться? Сделать прическу?
— Мы в институте благородных ведьмочек. У нас не принято наряжаться в обычные дни. Только во время визитов инквизиторов. Кстати… Они наверняка прибудут, чтобы посмотреть распределение…
— Вот для этих как раз прихорашиваться не стоит! Все, я передумал. Ложись досыпать.
— Нельзя, иначе наставницы будут ругаться. Спасибо тебе за бдительность и напоминание!
— У меня были другие цели, но да ладно. Иди в душ, а я пока накрою поляну.
— Какую поляну?
— Не обращай внимания, — махнул лапкой фамильяр и принялся перекладывать учебники и тетрадки на столе. — Марш умываться!
Иду я, иду. В коридоре, на удивление, царило оживление. Некоторые ведьмочки обнимались со стенками. Другие восторженно рассматривали окна, на которых внезапно появились яркие витражи. Третьи восторженно пищали со стороны душевых. Добравшись до нужного помещения, обнаружила здесь небольшую очередь. Все страньше и страньше. Раньше девчонки быстренько умывались холодной водой и бежали обратно в комнату, чтобы погреться под одеялом. Сейчас же они выплывали из напаренного помещения, счастливо улыбаясь. И шагали, завернутые только в полотенце!
Ой, а ведь точно. Выходя из комнаты, я накидывала на плечи шаль, чтобы не околеть. А тут вышла в ночной рубашке и ничего. Прижала ладошку к каменной кладке и поняла, что она теплая. Я бы даже сказала — горячая! Та-а-ак, кажется, я начинаю догадываться, о чем Василий разговаривал с сердцем.
Душевая тоже преобразилась. Появились шкафчики с полотенцами и мыльными наборами. Пол тоже радовал теплотой. Можно больше не поджимать пальчики и не переживать, что застудишь что-то важное. Но главным удовольствием стала горячая вода. Я старалась, очень старалась искупаться быстро, но… Как же замечательно! В комнату вернулась распаренная и счастливая, чтобы тут же поймать фиолетовый халатик с сердечками.
— Надень, хозяйка. Нечего морозиться.
— Так тепло же!
— Ничего не знаю. Себя нужно беречь. И вот, тапочки поменяй.
С этими словами Йоптель поставил передо мной нечто розовое и пушистое. С глазками.
— Не надену.
— Почему? — удивился фамильяр.
— Красивые. Жалкою
— Я тебе потом другие подарю, когда эти стопчешь. Все, хозяйка, переобувайся, и садишь есть. А я пока займусь волосами.
Спорить не стала. Тем более, стоящий на столе бутерброд очень способствовал зверскому голоду. Свежий хлеб, тонкие ломтики мяса, полупрозрачные кругляши помидора и листья салата. Отдельное внимание заслуживала большая кружка с надписью: «Кто рано встает, тот пакостит без свидетелей!».
— Хозяйка, тебе сильно здесь доставалось, да? — Пока я ела, бирюзовый расчесывал мои длинные черные волосы, обдувая каждую прядку теплым воздухом.
— По-разному. Были хорошие дни, а были и не очень. Почему спрашиваешь?
— У тебя столько седых волос…
Чуть не выронив кружку от неожиданности, подбежала к зеркалу и закрутила головой. В душе даже не обратила внимания, а здесь, в солнечном свете, нити серебря стали особенно заметны. Только какие-то странные. Не совсем белые, а с непонятным оттенком.
— Раньше такого не было, — потеряно произнесла я, глядя на Йоптеля.
— Видимо, вчера перенервничала, — вздохнул он и похлопал лапкой по стулу. — Садись, надо досушиться. Как получим направление на практику, сгоняю за краской. Полчаса и будешь опять черненькой.
— Угу, — вздохнула я, почему-то сильно сомневаясь, что удастся вернуть природный ведьмовской цвет.
5.1
К моменту, как я закончила с завтраком, Йоптель уже соорудил на голове сложную косу, в которой седые прядки смотрелись даже красиво. Потом принялся убирать со стола, пока я влезала в платье. Ну а после… После мы пошли на распределение.
Это знаменательное мероприятие проходило во дворе института, под пристальными взглядами наставниц и прибывших старших инквизиторов. Насколько я знала, некоторые ведьмочки уже сегодня покинут учебные стены в качестве невест. Хорошо, что мне не грозила эта участь!
Хотя…
Пристальный взгляд я почувствовала почти сразу. Даже не нужно было оборачиваться, чтобы узнать, кому он принадлежит. Лишь один мужчина позволял себе так открыто демонстрировать интерес. Я надеялась, что он пропустить сегодняшнее мероприятие, но нет — стоял в первых рядах и ждал. Уверена, ждал моего провала. Директриса ведь не единожды намекала на мою никчемность, как ведьмочки. И совсем не ждала, что я вызову фамильяра. Правильно делала, кстати. Вместо него вызвался василиск. А низший шел в приятном комплекте. При воспоминании о Васе и его чулконожках губы дрогнули в улыбке.
— Хозяйка, ты кому улыбаешься? — фамильяр подергал меня за подол платья, разглядывая с откровенным недовольством. — Одному из этих павлинов?
— Кому?
— Ну, этим, которые должны быть борцами за добро и справедливость, а по факту — бездельники и тунеядцы.
Мохнатая лапка махнула в сторону паладинов, и я невольно проследила за ней. Зря, очень-очень зря. Кажется, Кристиан Огненный только этого и ждал. Поймав мой взгляд, медленно кивнул, а затем улыбнулся так, что стоящая рядом ведьмочка издала восхищенный вздох. Решила, что главный улыбается ей. Хорошо бы, но увы. Он зациклился на мне. Слабенькой ведьмочке, способной родить много-много сильных инквизиторов. Бр-р-р, жуть какая!
— Хозяйка, не говори, что тебе нравится вот этот. Который лыбу давит.
— Что делает?
— Ой, забей.
— Что забить? И зачем?
— Не что, а кого. Инквизитора. Ногами. Так, ведьмочка, соберись! Никаких неуставных отношений, пока не закончим институт. Я хочу свою ведьмовскую лавку. И приключений! Но лавку больше. Так что никаких заигрываний с подозрительными паладинами.
— Я не заигрывала!
— Ты улыбнулась, а он воспринял это на свой счет. Кстати, ты не ответила, чему улыбалась.
— Вспомнила Василия и его чулочки, — ответила тихо, чтобы слышал только мелкий.
— А-а-а, это можно. Бывший хозяин хороший.
— Угу. Поэтому он бывший.
— Но он оказался прав: тебе я нужнее. А к бывшему буду иногда заглядывать, если ты не против.
— Не против, конечно! А
