Чудовище в саду прекрасных цветов - Тамасии-но Кое
– Ками, что прислуживают нашей богине Аматерасу, создали этот инструмент, – продолжила Сягэ. – Богиня как-то пожаловалась, что не всегда слышит просьбы и молитвы смертных. Ей хотелось создать для них нечто, что могло бы стать проводником между молитвами смертных и ею. И тогда богиня радости, танцев и счастья Удзумэ нашла способ решить эту проблему. Она вспомнила, как в то время, когда вместе с другими ками пыталась выманить Аматерасу из пещеры, соединила вместе шесть охотничьих луков юми и играла на их тетиве-цуру. Мудрая Удзумэ снова соединила их вместе. Юми, сделанные из дерева павлонии, срослись, а вместо привычной пеньки для цуру она привязала шелковые струны. Так она создала яматогото, способную воспроизводить звуки природы, животных и подражать ками. Струны из шелковых нитей издавали волшебные звуки, способные изобразить шум ветра, полет стрекозы, щебетание птиц или звон колокола. Удзумэ поставила под струнами костяные мосты-котодзи, чтобы можно было менять звук, и преподнесла Великой богине, чтобы та отдала новый инструмент в мир смертных. Тогда бы в храмах зазвучала музыка, которая дотянется до слуха Аматерасу. Яматогото так пришлась по вкусу нашей богине, что она решила повременить и пока не отдавать смертным чудесный инструмент. Сказала, что сможет еще пару столетий прожить без людских молитв. Ей захотелось в полной мере насладиться прекрасными звуками, которые издает диковинный инструмент. Сейчас яматогото есть только у ками, природных духов и ёкаев. Играя на нем, бессмертные ласкают слух Великой богини. Научившись играть на ней, ты сможешь наслаждаться всеми летними звуками, которые тебе пришлись по вкусу, не запечатывая их в сосуд. Касаясь пальцами струн, сможешь услышать даже легчайшее падение лепестков сладкой сакуры.
– Сягэ, ты умеешь играть на со? – Я восхищенно смотрела на длинный, отполированный инструмент с шестью шелковыми струнами, молчаливо покоящийся на коленях моей новой – и в общем-то единственной – подруги.
– Хочешь, сыграю для тебя? – предложила тенинка.
– Я буду счастлива услышать твою игру и приму музыку, которую ты сыграешь для меня, как дар. – Не пряча улыбки, я склонила голову в поклоне.
– Что бы ты хотела послушать? Шепот ветра, полет жука над травой или же брачные танцы журавлей?
Немного подумав, я вспомнила, как, тихо кружась, слетают нежные лепестки с цветущей сакуры, и предложила Сягэ сыграть для меня Цветение сакуры. Природный дух кивнула и заправила серебристо-белые, словно сотканные из лунного света, пряди волос за уши, передвигая костяные котодзи. Ее тонкие пальцы коснулись шелковых струн. Яматогото отозвалась протяжным нежным звуком, будто ветер коснулся розового цветка, срывая с него лепесток, чья нежность была схожа с щекой младенца. Сягэ глубоко вдохнула и прикрыла глаза. Пальцы бегали по струнам, заставляя петь о том, как цветет сакура. Перед моими глазами вставали картины: ранним утром, когда солнце едва касалось верхушек гор, среди ветвей просыпались птицы и начинали свой гомон, радуясь и отдавая дань новому дню.
– Мелодия сакуры напоминает мне о зарождении в сердце любви, – шепнула Сягэ, не открывая глаз.
Я услышала жужжание пчел, опыляющих розовые цветки.
– Ты любила когда-нибудь, Мизуки? – по-прежнему не открывая глаза, тихо спросила подруга.
– Нет. – Я услышала капли дождя, сбивающие лепестки с хрупких цветков. – А ты?
Сягэ нахмурилась, мотнула головой, будто пыталась отогнать назойливого комара, и вместо ответа снова спросила:
– Ведь тебе уже двести лет, Мизуки, неужели на твоем пути не встречался ни один мужчина, который бы заслуживал твоего внимания? Неужели никому не удалось разбудить любовь в твоем сердце?
Я буквально чувствовала цветочный аромат сакуры, и сладость разлилась по языку, настолько реалистично яматогото смогла передать то, что хотела изобразить Сягэ, касаясь струн.
– Отец, после того как я стала девушкой, запретил мне общаться с юношами. Он считал, что общение с мужчинами до свадьбы порочит не только мою, но и его честь. Сказал, что сам выберет для меня мужа, когда придет время. Да я и не стремилась никогда искать любви. Наблюдая за тем, как отец относится к матери, решила, что вообще никогда не полюблю никого и не выйду замуж. Не хочу, чтобы со мной поступали так же, как с мамой. Наверно, все мужчины одинаковые…
– Не все… – тихо промолвила Сягэ, проводя пальцами по струнам, и до меня донесся шум сильного ветра.
Мы замолчали, прислушиваясь к пению яматогото. Когда струны под пальцами Сягэ замолчали, она положила на них ладонь, и дрожь их утихла. Подруга подняла голову и с улыбкой посмотрела на меня:
– Хочешь, сыграем вместе?
– Я не умею играть, Сягэ. Мама не научила меня.
– Это не страшно. Ты можешь подыгрывать мне на другом инструменте. Он несложный. – Ее рука нырнула в рукав, и вскоре в ее ладони появилась пухлая окарина с двенадцатью отверстиями. – Тебе достаточно дуть в нее и перебирать пальцами по дырочкам. Ты быстро почувствуешь ее. Мелодия сама поведет тебя.
Я взяла из рук Сягэ глиняную свистелку в форме пузатой птички и подула в нее. Из противоположного отверстия вырвался густой, низкий звук. Я опробовала каждую дырочку, поочередно закрывая их, пытаясь узнать, какой звук из них исходит.
– Подожди, дай покажу, как рождается мелодия в окарине.
Я вернула инструмент хозяйке, и Сягэ приложилась к нему губами. Быстрые пальцы со знанием дела закрывали сразу по несколько отверстий. Низкая, не визжащая, а ласкающая слух мелодия напомнила о ручье, впадающем в реку. Звук был ровным, не раздражающим. Я неотрывно следила за тем, как пальцы меняют отверстия и вместе с ними звук приобретает новые краски. Мелодия прервалась, и Сягэ вернула мне инструмент. Я последовала ее примеру, прикрывая те же отверстия, что и она. Мелодия получилась не сразу. Раз за разом я переставляла пальцы в поисках нужного мне звука, пока, наконец, не нащупала те звуки, которые пришлись мне по вкусу. Удовлетворенная, я оторвалась от окарины и с довольным видом посмотрела на подругу. Она встретила меня нежной улыбкой:
– Вот видишь, это несложно. Теперь давай сыграем вместе. Есть одна мелодия, называется «Прогулка в горах». Я начну, а ты подхватывай.
Мелодия вела нас по тропинке, ведущей в горы, извивалась среди пахучих трав. Сягэ вступила на тропу одна, сорвала цветок и позвала меня последовать за ней. Набрав побольше воздуха в грудь, я последовала за ней. У
