Тайная жизнь полукровки (СИ) - Дарья Адаревич
Вчера на бою происходило именно это. Я не могла сосредоточиться. Нолан — это мой профессор. Профессор — это Нолан. Вопросов все больше. Он ведь определенно был темным магом, он ведь… Я опять вспомнила, как он дрался в рукопашном бою. Сглотнула. По коже пробежал миллион мурашек.
— Ответ прост, — сказал профессор, — вы делаете то же, что и противник. Забираете всю свою энергию и направляете на него. Мощный рывок. Не потихоньку, а сразу, мощно.
— Не понял, — пробормотал студент.
— Иди сюда.
Парень с последней парты вышел к доске. Это был Гайс. Наш белобрысый отличник с вытянутым лицом, наш молодец-умница. Уровень энергии достаточно высокий, вряд ли выше, чем у моей подруги, но все равно высокий.
— Перед вами Гайс, — сказал профессор, — он будет притворяться темным магом.
— Но я же…
Профессор похлопал Гайса по плечу и продолжил.
— Представьте все, что у него мало энергии, но много темной магии, и он хочет своровать мою энергию. Давай, воруй.
— Но я же…
— Гайс, где твое воображение, — покачал головой профессор, — притворись!
— Я ворую Вашу энергию, — пробормотал парень, не понимающий происходящего.
Профессор схватился за сердце, тяжело задышал.
— Видите, что со мной происходит? — заговорил Нолан громко, — я слабею на глазах потому, что враг забирает мою энергию, мои силы. Вывод, я так и буду терять силы, если не дам отпор. Мы светлые маги черпаем силы из своей же энергии, так что просто захватываешь больше, чем собирается захватить противник и ударяешь. И убиваешь двух зайцев: лишаешь противника источника силы, и побеждаешь. Главное действовать быстро, пока энергия осталась, — профессор выпрямился, осмотрел аудиторию.
Этот взгляд. Похожий взгляд или наоборот непохожий? Голова шла кругом. Нолан? Нолан ли это?
— У сильных темных магов есть слабость, — продолжил профессор, — слабость эта в том, что чем сильнее темный маг, тем он болезненнее. У них слабые легкие и слабые ноги. Так что всю силу направляйте либо в удар, который повалит так сильно, что до потери сознания, либо удар, что вышибет из легких воздух. Для этого сосредотачиваем свои силы в груди, дышим глубоко и отдаем всего себя этому удару. Все силы, всю энергию направляем вперед.
Он же не станет этого делать? Это же светлая магия! Профессор закрыл глаза, вдохнул, выдохнул. И бедняга Гайс с бешенной скоростью улетел на свое место. Его подбросило в воздух, а потом резко опустило на место. Наверняка, паренек ужасно ударился. Я пораженная уставилась на профессора Париса. Тот выглядел бодро и усмехался.
— Проклятье, — пробормотала я, — он же использовал светлую магию…
— Ну разумеется, — ответила Стина, — профессор же светлый маг!
Как же странно. Как странно. Я сидела, словно в абстракции, в каком-то другом мире, может, во сне… Профессор Парис обладает и темной, и светлой магией. Как это возможно? Неужели, тоже полукровка? Как и я?
— Гайс! Бедный Гайс!
Я повернула голову на звук.
— Он потерял сознание! — кричала девушка, сидящая рядом с Гайсом, — что делать?
Аудитория повернулась на спокойного профессора Париса.
— Вы у нас светлые маги, вы и скажите, — бросил профессор, — что делать, если человек сидит без сил?
Происходящее выглядело абсурдно. Профессор вышиб дух их студента? Мы точно в Академии, а не на подпольных боях? Он же поранил нашего одногруппника! Это непедагогично! Проклятье!
— Вы же учитель! — не выдержала я, — это безответственно!
Он же на самом деле ранил бедолагу Гайса. Парень так высоко подлетал в воздух, а потом резко упало. Да у него не только сотрясение, может, внутренние ранения еще какие-то, и это я молчу про простые синяки.
— Так у нас есть доброволец, — улыбнулся профессор Парис, — напомни, как тебя зовут?
— Лилия. Лилия Эринс.
— Точно-точно. Ребята, разойдитесь, сейчас Лилия продемонстрирует всем нам, как с помощью светлой магии оказывать первую помощь.
Глава 10: Самый большой позор в моей жизни
Я испугалась. Наверное, впервые в жизни испугалась так сильно. Все смотрели на меня и ждали, когда же я стану спасать несчастного Гайса.
— Ну же, Лилия, — торопил профессор, — ты же недавно такую работу на эту тему написала. Ту самую, на шумерском.
Я бросила взгляд на Стину. Та обреченно покачала головой. Она не сможет помочь… А как тут поможешь, когда такое? Проклятая работа на древне-шумерском. Надо было сидеть и не высовываться!
Профессор Парис смотрел на меня из-под очков насмешливым взглядом, он точно знал, что работа была не моей, знал, что я не справлюсь, знал, что я не та, за кого себя выдаю! Но признаться во лжи — значит проиграть, а я не собиралась проигрывать, так что пришлось ухмыльнуться и подойти к несчастному Гайсу.
— Ну все, парень, просыпайся, — прошептала я.
Разумеется, не сработало. Проклятье!
— Ну же, негодяй, просто проснись, ладно?! — продолжала я.
— Что ты шепчешь, Лилия? — крикнул профессор, — говори громче, чтобы все запоминали.
Позор… Самый большой позор в моей жизни. А профессор еще и посмеивался надо мной. Да плевать, будь он хоть тысячу раз Ноланом, будь он хоть тысячу раз тем, кто вчера дрался на арене! То, что он творит сейчас — ужасно! Скверно! Позорно! Я сделала глубокий вдох, обернулась:
— Профессор Парис, — крикнула я через всю аудиторию, — значит Вы покалечили ученика и просите исправлять свои ошибки студентов?
Вот так. Я посмотрю, как он будет оправдываться. Посмотрю!
— Именно так, — ответил профессор, — ты как будто только что родилась. Вся наша жизнь так устроена, что кто-то другой косячит, а мы исправляем.
— И это то, чему Вы учите нас?
— Этому в том числе. Лилия, мы ждем. Как же исцелить несчастного?
Никакой совести. Я посмотрела на Гайса, потом на свои трясущиеся руки. Да что ж такое?! Руки и правда тряслись!
— Проклятье… — прошептала я.
— Что, Лилия? Давай громче.
Ах громче хочешь? Громче?! Я сделала глубокий вдох, начала вспоминать теорию. Нам ведь рассказывали. И, даже если я не вслушивалась в лекции, то хотя бы присутствовала, хоть что-то должна была запомнить.
— Нам нужно направить свою собственную жизненную энергию на исцеление пострадавшего, — сказала я, — направить на рану.
— Ну, направляй, Лилия.
— Для этого надо знать, что ранено!
— Так подумай и ответь на этот вопрос сама.
Я снова посмотрела на профессора. Он старался сохранять холодный и отстраненный вид, но не получалось. Я видела, скрывающуюся ухмылку. Все это — простое издевательство надо мной. Еще никто никогда себе такого не позволял. Если понял, что я обманщица и не учусь, лучше бы подошел после пар и поговорил. Зачем унижать при
