У черта на побегушках (СИ) - Злотников
— О мои ягодицы, ты что, женщина-человек?! — закричал демон таким голосом, каким говорят мужчины, познавшие прелесть моды. Вел он себя не менее странно, постоянно повторяя однообразные танцевальные движения, и то, распахивая рубашку на груди, то вновь её пряча.
— Вроде бы…
— Контрацептив моих очей, ты прекрасная женщина, рожденная для блуда! — рухнул он на колени, чтобы тут же сделать кувырок вперед и вскочить на ноги для стойки в испанском танце. — Женщина! Одетая женщина!
Была бы моя воля, я бы вызвала полицию, которой в Аду наверняка не было. Но я вспомнила слова Фуркаса о неких инкубах, что могли проникнуть в дом, и которых я имела полное право пугать арбалетом. Подобного оружия поблизости, к сожалению, не оказалось, и я начала осторожно отходить к ближайшей двери, чтобы запереться изнутри. Я понятия не имею, как разговаривать с сумасшедшими, и, если это в самом деле инкуб, то методы соблазнения у него изощренные и отвратительные.
— Я вижу, — закричал он, — вижу, как стоишь ты у ночной дороги, окутанная покрывалом. Вижу, какими голодными взглядами смотрят на тебя мужчины, но нет, к тебе подбегает похотливый бес, стягивает с тебя покрывало, а там…Ах! Там пододеяльник! Ведь ты умна, ты не будешь кутаться в одну простыню!
— Вы не в себе?
— О, я давно не в себе. Окруженный красотой нагих тел, я позабыл настоящего себя!
Раздавшийся откуда-то сбоку свист завершился приглушенным ударом вонзенной в половицы стрелы. Встрепенувшийся инкуб испуганно посмотрел в проём, где Фуркас уже перезаряжал арбалет. Совершенно не церемонясь, он направил оружие в сторону незваного гостя, и тот молниеносно вылетел на улицу через главные двери.
— Это Тестис, — хладнокровно произнес дворецкий, вытаскивая из пола стрелу и отдавая тяжелый арбалет в мои руки, — местный сутенер.
— Инкуб? — риторически спросила я, и Фуркас согласно кивнул.
— Наверняка банши успела разнести по округе сплетни, вот он и пришел. Инкубы и суккубы — порождения человеческой похоти. В Аду их пруд пруди.
— Вы сказали…порождения? Разве это не жившие прежде люди?
— Я вновь позабыл, что население живого мира переосмыслило всё по-своему. Что ж, миледи, позвольте я объясню. Жители Ада составляют две касты, одна из которых является коренным населением, а другая — новоприбывшим. Коренные жители созданы людскими пороками, которые, скопившись в немыслимых энергетических сгустках, нашли своё отображение здесь.
— Значит, новоприбывшие — это люди?
— Верно. В Ад действительно попадают те, кто предавался грехам и не пытался их искупить. Их души оказываются здесь, ведь именно здесь концентрируются все пороки, и им суждено пройти испытание. Если душа осознает свои грехи и победит их, она перерождается архидемоном и получает право жить в Аду осознанно и в целом неплохо. Если же она не справится, то обратится в низшего демона, в безмозглое и жалкое существо, каких ссылают в Ледяную тюрьму. Весь Ад можно назвать большой тюрьмой, разница лишь в том, кто заключенный, а кто надзиратель.
— Но это значит, что, даже искупив свои грехи, душа не попадет в…рай?
— Рай? — переспросил Фуркас, оправляя на себе испачканный пылью фрак. — А, люди, должно быть, так называют это место…Да, всё верно.
— И демоны, которые живут здесь свободно, вовсе не демоны? Если они искупили свои грехи, значит…
— Миледи, не будьте столь наивны, — впервые усмехнулся дворецкий, — испытание воистину сложное, но, даже пройдя его, переродившиеся души, спустя время нахождения здесь, возвращаются к своим истокам. Новоприбывшие гораздо опаснее живущих здесь пороков.
— А вы, Фуркас, как вы здесь оказались? — я отправилась следом за демоном, когда тот внезапно свернул налево. — Вы ведь коренной житель, верно?
— Вы абсолютно правы. Я действительно порок. Я был создан завистью, и, предупреждая вас следующий вопрос, отвечу: я живу в Аду достаточно долго, чтобы суметь подавить в себе свои корни. Безусловно, порой они вырываются наружу, но это лишь побуждает меня действовать на благо рода.
— Всё действительно непросто… — задумчиво произнесла я, останавливаясь посреди большой кухни, окна которой выходили на засохший сад.
— Но вполне логично. Инкубы и суккубы родились из похоти, банши — олицетворение склочных и злобных женщин, вампиры же были рождены теми, кто наживается на проблемах других. Поверьте, в Аду живет множество существ, и со временем вы поймете, как разнообразны людские пороки.
— Уж мне ли не знать, — тяжело выдохнула я, открывая что-то, что смутно напоминало доисторический холодильник. Он был совершенно пуст. — А…Что готовить на обед?
— У нас есть сворованные яблоки, мука и парочка яиц.
— Значит, шарлотка…
— Вы собираетесь запечь кого-то? — как всегда спокойно переспросил Фуркас, и мне уже не хватило сил удивиться этому хладнокровию.
— Не кого-то, а что-то. И зачем вы украли яблоки?
— Миледи, при всём уважении, чем просить и унижаться, лучше украсть и молчать.
Глава 5
Яблочный пирог я научилась готовить в тринадцать лет, когда бабушка передала нам несколько пакетов с яблоками, и их нужно было куда-то деть до того, как они начнут гнить. Незамысловатый, но вкусный рецепт дался сразу, и со временем шарлотка стала тем блюдом, которое я готовила каждый раз, когда не хотела сильно напрягаться. Аккуратно срезав всю кожуру с яблок, я посмотрела в сторону огромной и до безобразия жаркой печи, вынудившей меня открыть не заколоченное окно, несмотря на очевидные последствия. Найденный сахар уже был добавлен к тесту, и оставалось лишь порезать на кусочки сочные плоды, чтобы после отправить пирог на заключительный этап.
Готовка на новой кухне привносила определенные неудобства, которые заключались в том, что здесь было совершенно пусто. Выливать тесто мне пришлось в единственную сковороду, а небольшая кастрюля, вычищенная Фуркасом до блеска, в итоге развалилась на две аккуратные части, что я наблюдала первый раз в своей жизни.
Облокотившись о стол, я задумчиво уставилась в окно, где небо по-прежнему переливалось от красного оттенка к оранжевому, несмотря на предобеденное время. Здесь не было привычных слуху звуков улицы, но тишина постоянно разбавлялась
