Призыв ведьмы. Часть четвертая (СИ) - Эйлин Торен
— Глядите, вон тот мужик — это великий эла, — прошептала Куна.
— С чего ты взяла, — спросила у подруги Томика.
— Потому что смотри, ему достопочтенный феран поклонился, а значит он главный, а кто главнее нашего ферана?
— Да может это кто-то такой же знатный, как феран. Они всем кланяются тут, — возразила Грета.
— Нет, наш феран не кланяется, — отрезала Куна и сказала так, словно он ей отец родной. И вызвала этим хихиканье девушек.
Милена перевела взгляд на площадку и нашла в толпе мужчину, которого Куна уверенно обозначила, как великого эла.
Выглядел он действительно величаво, что-то неуловимое в жестах, манере себя держать. Одет он был в белые с красным одежды и этим тоже выделялся из толпы. Вроде был невысокого роста, впрочем это в сравнении со стоящими рядом достопочтенным фераном Изарии Рэтаром Гораном, Роаром и Элгором.
Вообще Милена была удивлена. Девушка, как-то незаметно для себя, стала воспринимать исполинский рост окружающих мужчин, как данность. По началу она сравнивала их с мужчинами из своего мира, но сейчас уже привыкла задирать голову при обращении или разговоре, хотя сама для своего мире маленькой не была. Её метр семьдесят шесть были вполне себе ростом выше среднего.
И образовавшееся предубеждение, что в этом мире все мужчины рослые, теперь сыграло с ней забавную шутку. Видя перед собой десятки самых разных мужчин, Милена поняла, что изарийцы невероятно огромные. Не только она, все задирали головы, чтобы поговорить с ними, а сами хозяева взирали на всех гостей с величины своего роста, да ещё эта их суровость в лицах — уже почти обросшие бородами и усами вечно хмурые лица. В некоторых случаях со стороны это выглядело очень комично.
В связи с этим оценивать рост гостей пришлось в отрыве от изарийцев. Эла был на голову ниже стоящего рядом, прямо за его спиной Элгора и на полторы головы ниже ферана Изарии. Но при этом этот их “царь” был на голову выше отталкивающего вида мужчины средних лет, стоящего от него по левую руку. Ну, то есть был достаточно высоким в сравнении с людьми вокруг и исключая изарийцев.
Правитель был худощавым, чёрные волосы до плеч обрамляли длинное, с острыми тонкими чертами лицо, словно скорбившее о чём-то. Глаза у него, Милена могла поклясться, были красные, словно кровь, или это было из-за падающего света и оттеняющих лицо одежд, да и расстояние было приличным, но это точно был не привычный для неё цвет глаз.
Мужчина улыбнулся чему-то и стал похож на хищную птицу, да и длинный, с горбинкой нос только усиливал это сравнение. Милена не сказала бы, что он красив, но почему-то притягивал к себе взгляд, а если долго смотреть то можно было бы сказать, что его облик завораживает и гипнотизирует. Делает его притягательным.
Вокруг него стояли не только Гораны, похожие сейчас на возвышающиеся каменные изваяния воинов, суровые, непоколебимые, но и другие люди — тот отталкивающего вида мужчина, постоянно что-то говорящий правителю на ухо, две женщины, похожие одна на другую, словно две капли воды, но при этом явно не бывшие друг другу родственницами, да и одеты они были в бежевого цвета платья наложниц, красивые, расшитые драгоценными камнями и сверкающими нитями, с плащами на плечах, с белым и фиолетовым пушистым мехом по кромке. Красивые и статные, в их чертах было что-то неуловимо знакомое, но что Мила не поняла.
— Смотрите, а вот те наложницы на Шеру похожи, — заметила Донна.
— И на Милу, — отозвалась Анья.
— А? — белая ведьма оторвала взгляд от наложниц местного царя, нахмурилась и с непониманием уставилась на серых.
Что похожего? Не понятно. Она перевела взгляд обратно на наложниц. Разве что — рост и волосы тоже светлые. У одной такие словно золото, а у другой темнее, с отливом в розовый.
— Ничего я на них не похожа, — буркнула протест Милена.
— Похожа, — кивнула Анья, — словно дочь богини.
Ведьма знала, что так в мире Аньи делают комплимент, когда считают девушку очень красивой — называют её дочерью богини. Уж что там за богиня было не очень понятно, но это словосочетание в свой адрес Милена от худенькой девочки слышала очень часто. Смущалась и краснела.
— Да где там, — улыбнулась она, глядя на наложниц.
— Так говорят же, что великий эла Кармии выбирает себе в наложницы всё время одинаковых девиц, — проговорила Куна, которая больше других серых общалась с домашними и приносила всегда кучу всякой разной информации в основном состоящей из сплетен и досужих россказней. — Они у него, как на подбор — светленькие все, ростом невелики, и ну там всё остальное, красивые. В общем нравятся ему такие, как Мила наша.
Белая ведьма хотела что-то возразить, но тут Куна добавила:
— И говорят, что супруга ферана тоже такая была, — с видом знатока шёпотом проговорила она. — Ему же её эла как раз выбирал. Вообще вот один в один.
— А я слышала, что не любила она ферана, — добавила Сола.
— Так и он её не любил. Ему такие не нравятся же, очевидно, — кивнула Куна. — Он и Шеру вообще к себе не подпускал.
— А вдруг всё наоборот? — возразила Грета.
— Что? — спросила Сола.
— Ну, а вдруг феран супругу любил, а она же погибла, да? — предположила круглолицая серая. — И вот он так страдал, что Шера ему её напоминала и оттого он её к себе и не подпускал.
— Да хватит вам, сплетницы, — шикнула на них Карлина. — Любил, не любил. Какая вам разница вообще? Разгалделись, вот Хэла вас услышит — устроит нагоняй.
— Надо бы ему сказать про неё, — грустно заметила Оань.
— Нельзя, — покачала головой Маржи.
— Почему? — спросила Куна.
— Потому что, посмотри на него — ему там и так тошно, стоит вон, кажись снова спать перестал. Я его таким с тех пор как он с Хэлой не видела. А вот раньше он всегда такой был. Суровый, жёсткий и уставший, — ответила Маржи. — Глаза такие ледяные, прям душу из тебя тянут. И он всегда такой, словно готовый к бою.
— Как думаете, а он будет сражаться? — спросила Сола, кивая на толпу из участников поединков и смотрящих. — Как бы он не пострадал.
— Не пострадает, — сказала Донна. — Он из тех, кто и мёртвым сражаться может.
— Да и так —
