Анифа. Пленница степей (СИ) - Деметра Фрост
Девушка чувствовала себя измотанной. Уставшей. И очень-очень разбитой. Это заметил даже вождь. Поэтому, к ее удивлению, мужчина был лоялен к ней. Днем за ней присматривал один из воинов, чтобы предупредить обморок или подать воды. А ночью вождь позволял ей спать и отдыхать. И если и брал ее, то был почти нежен и аккуратен и ни разу не превышал одного раза за подход.
Чувство благодарности за это понимание не было приятным для Анифы. Наоборот — оно обожгло ее и заставило сердце кровоточить. Быть благодарной своему врагу и убийце родных — что может быть хуже?
В одном из станов, который посетили вождь и его люди, Анифа наконец-то смогла раздобыть себе свежую одежду. Естественно, не новую, но хотя бы чистую и аккуратно заштопанную. Небольшое озеро и рощица, в котором и расположилось очередное дружественно настроенное племя, дарили освежающую прохладу, сказывающуюся и на атмосферу — здесь она была добродушной и почти благостной. Потому-то, наверное, увидев, в каком состоянии пребывает рабыня вождя, несколько женщин сразу же вызвались помочь ей с нехитрым скарбом, а заодно и поспрашивать о делах и интересных новостях из других кланов.
Анифа восхитила их и своей внешностью, и скромным нравом. Женщины добродушно охали и сетовали на ее щуплость и кажущуюся хрупкость, но шумно восторгались невероятной красотой волос и правильностью черт.
Но перед ставшим уже традиционным ночным ритуалом танцем девушка снова осталась одна. И решила воспользоваться этим, чтобы искупаться в озере и постирать все же свою старую одежду, чтобы за ночь та высохла.
Под открытым небом купаться приятно, даже в прохладной воде. Анифа отлично плавала, но больше плескалась, ныряла и даже счастливо смеялась. Пока не остановилась, недоуменно прислушиваясь и прижимаясь к обрывистому берегу.
Голоса вождя и его побратима Рикса она узнала раньше, чем их увидела. И вместо того, чтобы воротиться обратно в стан, девушка почему-то спряталась за низкими кустиками, плотно прижавшись к земле. Но потом все же аккуратно выглянула.
Эти мужчины отличались друг от друга, но все же мужественная стать и особая аура бестрашных и свирепых воинов делали их очень похожими. Однако если Шах-Ран был смуглым и темноволосым, то Рикс обладал шевелюрой короткой и выгоревшей на солнце почти до белизны. Да и кожа, пусть и загорелая, была куда светлее. Рикс быть выше вождя, а еще крупнее в плечах и в грудине. Лицо его казалось грубо вылепленных из камня, а многочисленные шрамы придавали угрожающее, почти безумное выражение.
Сейчас Рикс выглядел как никогда озверевшим. И тон голоса у него был соответствующий.
— Ты помешался на этой девке! — яростно высказывал побратим вождю, — Будто рассудком двинулся и совершенно потерялся!
— Ты с чего взял-то это? — вождь ухмыльнулся криво и неприятно, — Неужто только потому, что не поделился ею? Что, мало других тебе девок? Бери любую, какую только хочешь.
— Я бы не отказался, конечно, хотя бы ради того, чтобы понять, что такого особенного ты в ней нашел! — зло прорычал Рикс, — Ты обходишь вниманием всех прочих, а ведь ты никогда не отличался особым вкусом и желанием быть однолюбом. Что изменилось?
— Ничего не изменилось. Но меня, брат, беспокоит то, чтотебямучает этот вопрос, словно от него зависит моя или твоя жизнь. С чего бы?
— Ты не мальчик, чтобы так глупо поддаваться женским чарам. Что ж в ней такого особенного, кроме как умения дрыгаться под музыку и раздвигать перед тобой ноги?
— Может, когда она мне надоест, ты и узнаешь. Но танцует она и правда божественно, разве нет? Разве не меркнет разум, когда в окружении огней ты видишь ее извивающееся тело? Разве не похоже это на что-то… отмеченное самими богами?
— Да ты заговорил, как поэт! Книжек своих перечитал? Или же засиделся в покое и тепле своего шатра? Может, пора это изменить?
— Предлагаешь развлечься? Я не прочь, ты знаешь. Вот закончим с обходом и можно обдумать очередное дельце, коль у тебя руки чешутся обагрить их в крови.
— Да разве дело только во мне? Ты о себе подумай, брат. И о других своих братьях. Они разжиреют и отпупеют, как свиньи. И будут годны лишь на то, чтобы заливать в себя пиво и лапать девок. Наше призвание — разбой и война, брат! Пора об этом вспомнить!
В течение еще двух недель отряд Шах-Рана бродил по степи, посещая разные кланы, перед тем, как повернуть и направиться к Дариоршу — своеобразной столице кочевников, ставшей оной после объединения вождем различных кланов. Везде было однообразно и при этом неоднозначно. Какие-то племена были побогаче, какие-то победнее. Где-то род насчитывал аж тысячу человек, а где-то не было и сотни. Одно племя поражало разнообразием и богатством одежды и видов шатров, а другое — скудностью и нищетой своего существования.
Объединяло эти места одно — люди по большей своей части восторгались и восхищались Шах-Раном, пытались угодить ему и получить его особое расположение.
Последним станом перед возвращением в Дариорш оказался стан Харма, его бывшего соратника и проприблизившегося к первому кругу во время войны человека. Здесь вождя встретили по-особенному тепло и радушно. И, как и в остановках ранее, Шах-Рана засыпали вниманием и подарками.
Один подарок Харма выделился особенно.
Анифа, как обычно, сидела в ногах вождя, ожидая его приказа войти в круг и устроить очередное представление, когда глава клана поманил кого-то рукой. Скользя кошкой, к ним приблизилась девушка — молодая и стройная, гибкая, но крепко сбитая, как и любая другая кочевница. Но ее лицо было узким и с очень правильными и даже точеными чертами без намека на обычные для степняков широкостностные переносицу и скулы. Очень красивая девушка, еще и со взглядом острым и умным, что сразу же бросалось в глаза.
Перед вождем она склонилась низко и подобострастно, но с некой толикой гордости и даже кокетства. Девушка взмахнула своими длинными пышными ресницами и так посмотрела на вождя, что и он, и Анифа сразу поняли — она очень пыталась произвести впечатление на мужчину.
И это ей удалось.
— Моя дочь, вождь, — представил девушку глава, — Солнце сердца моего, одна из многих, но единственная в своем роде. Ее зовут Лиша. Она споет для тебя. Ты не против?
— Пусть, — разрешил Шах-Ран, проведя ладонью по плечу своей рабыни. — А Анифа станцует.
Поднимаясь на ноги, рабыня поймала на себе взгляд Лиши и невольно вздрогнула. Выражение глубоко посаженных, но красивых больших глаз был
