Хижина в лесу (СИ) - Аксент Анна

Дверь распахнулась, Литара приподняла голову от подушки и увидела, что в комнату вошел Даллан держащий в руках увесистую охапку дров, следом за ним помахивая хвостом из стороны в сторону зашел Данто, который деловито понюхал воздух. Литаре стало вдруг нестерпимо стыдно перед своим верным другом, который хоть и был собакой, казалось все прекрасно понимал. Но Данто прошел комнату по кругу и вернулся к печке, около которой сложил дрова Даллан. Потрепав по голове собаку, мужчина повернулся к Литаре и спросил:

— Я не спросил, может быть тебе помочь привести себя в порядок? Я отнесу тебя, на ногу наверное не стоит наступать.

Литара усмехнулась сама про себя вспомнив как некоторое время назад сама выполняла функции помощника Даллна в таких простых, но таких необходимых каждому человеку вещах, и как был смущен, если не сказать испепелен стыдом мужчина, покорно, в силу слабости и болезни, принимающий эту помощь. Она не стала краснеть или смущаться, ночью между ними произошло нечто большее, смущение уже ни к чему. Поэтому Литара коротко кивнула. Даллан снял с крючка у двери тулуп, подошел ближе и запахнул его на девушке. На ноги обувать ничего не стали, травмированная нога все еще была отечной, если нога еще бы полезла в валенок, то вот обратно могло и не получиться. А разрезать валенок для того, чтобы достать ногу было бы жалко. Даллан все же в нерешительности замер у двери, держа девушку завернутую в тулуп на руках. Но Литара отрицательно покачав головой сказала:

— Не стоит, только растревожим ногу, так еще и вытащить потом из валенка не смогу. Лучше я потороплюсь, и по возвращении в дом хорошенько погрею у печи ноги.

Даллан кивнул и тепло улыбнулся девушке.

В казалось незначительных, но таких нужных заботах тихо и незаметно прошел день. Даллан постепенно передел все дела и как раз вовремя, потому что к вечеру, ветер усилился и с неба пошел снег крупными хлопьями. Стемнело, казалось, что наступил поздний вечер. Даллан пронес воды в деревянную бочку, а потом наполнил жестяную ванну, которую ему после того как он смог вставать с кровати наполняла сама Литара. На жарко растопленной печи, он согрел чугунный котелок наполненный водой и вылили в ванну, чтобы в воде было комфортно купаться. Подсев к Литаре на кровать Даллан помог девушке раздеться. Он старался не думать о близости ее тонкого и изящного тела, понимая, что уж сейчас его страсть будет не к месту. После первой ночи, а Даллан явно ощутил, что ночь для девушки была первой, Литара скорее всего ощущала дискомфорт, чем желание повторить, да и сама по себе возможность повторения была для Даллана под большим вопросом.

У Литары в хижине было небольшое зеркало, и в отсутствии девушки, Даллан рассматривал самого себя, ища в отражении ответы. Зеркало молчало, оно только демонстрировало ему явно похудевшего после болезни мужчину лет двадцати семи — тридцати, с правильными, классическими чертами лица, которые наверное можно было бы назвать красивыми. Но Даллан был критичен к себе. Литара, а именно она и только она, была для него той кто мог оценить его, а поначалу Даллану постоянно казалось, что он не просто не симпатичен девушке, а она испытывает к нему страх и неприязнь. То, что Литара не оттолкнула его прошлой ночью, вдруг поддалась ему, было необъяснимо и удивительно. Потому первое, что ожидал Даллан после нахального захвата рук девушки и поцелуев, это увесистая пощечина, а следующее, в зависимости от настроя Литары, либо изгнание в курятник, либо в лучшем случае в сени. О том, что девушка может просто напросто выгнать его на улицу в ночь, Даллан сомневался, в глубине души мужчина был уверен, что ее сердце слишком доброе для того чтобы оставить человека в Куронском лесу на ночь. Произнося заветные, для прошедшей ночи слова, Даллан знал что рискует, рискует не только потерять доверие Литары, но оттолкнуть ее от себя. Так оттолкнуть, что уже ничего не нельзя будет изменить. Но Литара не оттолкнула, она была тиха и податлива ночью, а Даллан старался быть внимательным, чтоб ничем не обидеть ее. Он сгорал от страсти, но сдерживал себя, чтобы не напугать Литару, и был нежным, нежным настолько насколько был способен, так чтобы ей захотелось еще, и чтобы Литара не оттолкнула его и не погнала его прочь из своей жизни.

А сейчас она сидела на кровати, молча поднимала руки когда он стягивал с нее вязаную кофту. Даллан не мог понять, не мог прочитать на ее лице, что разрешено ему, и на какое место он может теперь претендовать в ее жизни. Не выдержав, Даллан обнял Литару со спины и прижал к себе, уткнувшись носом в шею девушки. Литара сделалась вдруг деревянной и напряглась, но через секунду расслабилась и обмякла в его руках. Помолчав несколько минут, Даллан решился и спросил:

— Ты ничего не говоришь, ни утром ни сейчас. И я не знаю как подступиться к тебе, что сказать и что делать.

Литара дернулась, и хотела было повернуться лицом к Даллану, но тот сжал ее крепче и прошептал на ухо:

— Нет, лучше так, иногда мне страшно смотреть в твои пронзительные глаза.

Литара на секунду онемела и больше не предпринимала попыток повернуться лицом к Даллану.

— То что произошло ночью, я хочу чтобы ты знала, для меня это очень много значит. Это значит для меня… — Даллан замолчал, запнувшись. Но через секунду продолжил. — Ты вся моя жизнь, Литара. Понимаешь?

— Как ты можешь так говорить, ты не знаешь, не помнишь кто ты, откуда, а если у тебя есть семья, что ждет тебя где то там, в каком то городе. Если у тебя есть любящая жена и дети? Что если у тебя есть дети?!

Даллан вздрогнул как от удара, но не отпустил Литару из своих объятий.

— Нет, — уверенно сказал мужчина. — Нет никого и ничего, что ждет меня там, я не знаю почему, но я уверен.

— А если ты ошибаешься, что если ты ошибаешься!? — Латара все же вывернулась из рук Даллана и повернулась к нему лицом, посмотрев прямо в глаза. — Что если это просто потеря памяти играет с тобой злую шутку, и ты просто не помнишь лиц близких для тебя людей, не помнишь что у тебя есть обязательства.

«Что у тебя есть обязательства перед целым королевством!» хотелось закричать Литаре. Из новостей, что девушка узнавала в деревне, она знала, молодой король еще не женился, подданные только и шептались об очередной фаворитке. Одна женщина заменяла другую, и Литара сомневалась, что король способен на сильные чувства. Однако здесь, сейчас Даллан говорил именно о чувствах, о том, что он хочет большего. Какой из мужчин настоящий? Король Даллан Амитоло или мужчина по имени Даллан не помнящий ничего, ведь даже имя она ему сказала сама.

Даллан видел, что Литара в сомнениях, ему стало страшно, что не успев начаться все закончится. Внутри словно медленно рвалась нить соединяющая сердце и голову. Он рывком прижал девушку к себе и горяче, словно в бреду зашептал:

— Я знаю, просто поверь мне, никто не ждет меня там, и нет никакой жизни там. Не верю я, что смог бы так спокойно находится здесь с тобой, если кто-то действительно нуждался во мне. Я не хочу уходить, но я вижу, что ты готова меня прогнать. Не гони, я тебя прошу… что мне сделать?.. ведь теперь я не один и ты не одна, я буду защищать тебя и никому не дам в обиду. Никогда! Я хочу быть с тобой.

Литара уткнулась в грудь Даллана и тяжело дышала. Хотелось плакать, но слезы как обычно не шли. Когда она была в деревне, одной из новостей, что ей пересказали селяне была о том, что король болен и серьезно. Так видимо высшая знать и приближенные короля готовилась объявить Даллана Амитоло почившим. Уже был назначен наследник, представитель побочной ветви рода Амитоло, ни лучше и не хуже Даллана, просто очередной король. Литара узнала, что не смотря на кризис власти, в городах не было волнений, все шло своим чередом и следовало отдать должное старому королю Нуто Амитолу, он действительно смог создать, почти идеальную государственную машину.

Даллан обнял Литару еще крепче, а она не стала вырываться из этих внезапно родных рук. Так они молча сидели на кровати еще очень долго. Данто, лежавший на теплом полу у печи иногда поднимал голову и наклонял ее в бок, рассматривая этих странных людей, что никак не отлипнут друг от друга. Данто зорко смотрел за тем, как Даллан гладил Литару по голове ладонью и что-то шептал на ухо. А потом они тихо переговаривались между собой. Чуткое ухо собаки ловило непривычные интонации в голосе хозяйки и мужчины.