Хозяйка сердца звёздного капитана (СИ) - Сью Санна

— Что там написано? — требовательно спросил он Захара.

Ох, правильно! Он же ничего не разобрал! Писала-то я на русском, и слишком великому дару его не понять. Да и вообще мало кто во Вселенной поймёт мой почерк. Кроме меня только двое, и оба они здесь. Тошка умел разбираться в моих каракулях, потому что я иногда писала ему напоминалки. И Захар, потому что в школе списывал.

Вот и что теперь с нами будет?

Сжала зубы и принялась про себя молиться.

— Великий, моя жена врач, а они пишут на своём, совершенно не понятном простым людям языке. Я не могу разобрать, — повинился Захар.

Хотелось вскинуть на него недоверчивый взгляд. Да ладно?! Решил меня не предавать? Только поздно уже. Мог бы предупредить что Пенни — шпионка.

— А ты, Платон, можешь прочитать, что тут написано? — ласково спросил дар у сына.

Он не сдавался.

Я напряглась, но подавать очередные сигналы Тошке уже не решилась. Этот великий все подмечает. Абсолютно всё! Стояла и не дышала.

— Могу, — с готовностью кивнул сын, и Захар нехотя протянул ему записку, — тут написано: что нас не убивает, то делает сильнее.

Уверенно без запинки выдал сын, и я чуть в голос не завопила: чего-о?! Нет там такого. Но вовремя спохватилась. Боже, какой же он иногда у меня бывает умный!

— Что это обозначает? — требовательно спросил дар.

— Это сказал старинный земной философ, великий наставник, — тут же пояснил Захар.

— Обозначает, что трудности нас закаляют, — подключился Платон, — вот я сильно не хотел в развивающий шатёр, когда меня дети дразнили бледным, но пошёл и не умер...

Ох, я частенько это выражение повторяла, и недавно — незадолго до появления в нашей жизни раненого Ра — Платон заинтересовался его значением, и я ему растолковала. А он гляди-ка! Запомнил и понял.

— Я догадался о смысле выражения и без вас! — рявкнул дар. — Я не понял смысла его ношения у сердца. Зачем оно там, Таисия?

Взгляд его сделался по настоящему страшным. Я нервно пожала плечами:

— Боюсь летать, великий. Я всегда обвешивалась самодельными амулетами, когда предстояло это проделывать. Мне так спокойнее.

— Мы продолжим разговор завтра. Мне надо подумать, — заявил великий наставник, надел капюшон, развернулся и отчалил без «до свидания».

А мы ещё с минуту стояли молча и пялились вслед, не в силах поверить, что получили отсрочку.

— Пройдёмся по городу, — первым отмер Захар и заявил не терпящим возражений тоном, — неподалёку есть детский парк. Платон проиграет, а мы поговорим.

Настроения гулять не было, но поговорить надо было. Особенно в таком месте, где поблизости нет никакой техники. Я уже не могла быть уверена, что прослушка не установлена даже в «кастрюле» бывшего мужа.

— С удовольствием, — зловеще процедила я, забрала свою записку, спрятала обратно и потащила Тошку к ступеням.

Мы выехали из синего треугольника и последовали за Захаром через площадь.

— Мам, а это был хороший дар? — задумчиво спросил сын, спустя пару минут.

— А тебе как показалось?

Я не имела привычки вешать на людей, ну и на инопланетян тоже, ярлыки и навязывать Платону свое мнение. Поэтому всегда предлагала составить свое собственное.

— Я не знаю. Не могу точно сказать, — пожаловался сын.

— Я тоже не знаю. Давай посмотрим на него ещё и разберёмся.

— Великий наставник не зря зовётся великим, — встрял в наш разговор Звягинцев, — он превосходный организатор и заботится о населении Феникса, как о родных детях.

В голосе Захара было столько фанатичной преданности, что это пугало.

— Дорогой, а тебе это ничего не напоминает? — спросила ехидно. — У вас случайно комиссия по домам не ходит, чтобы проверить, хорошо ли заботитесь о портрете своего любимого лидера?

— В этом нет нужды. Наши домашние роботы обо всех вещах заботятся просто превосходно,

— пробурчал Захар. А я подвисла: я вообще-то пошутила, а он серьёзно? — Но изображений великого нет. Ни у кого. Это запрещено.

То, что не придётся каждое утро молиться на портрет великого — отличная новость, конечно, но все равно жесть. Напоминает тотальную диктатуру.

Мы прошли по вылизанной улице мимо больницы и свернули в переулок — по пути не

встретили ни души. Ещё минут пять шли по аллее, свернули в её конце ещё раз и оказались перед парком с обещанной детской площадкой. Слава богу, оттуда доносилась музыка, а между редкими деревьями виднелись фигуры живых гуманоидов — непривычная пустота меня напрягала. Тошка высвободил руку и глянул на меня вопросительно.

— Беги, но так, чтобы я не теряла тебя из виду, — разрешила я.

— Все развлечения бесплатные, а машины тщательно следят за безопасностью, можешь не волноваться.

Я не стала говорить, что сама разберусь, кому мне доверять ребёнка, а кому нет. Потому что хоть и была очень зла на Захара, но ссориться с единственным на этой планете знакомым и даже почти родным человеком посчитала неразумным и, пока добирались до парка, немного успокоилась.

Тем более Тошка определился с аттракционом — детей сажали на механическую живность, которая скакала по игровому полю, а наездники палили из оружий по мишеням. Естественно, оружие игрушечное — типа лазерной указки, а свалиться с «коня» невозможно, даже если очень захочется.

Убедившись, что волноваться не о чем, я отошла от забора и села рядом с Захаром на лавку.

— Тая, почему ты так агрессивно отреагировала на великого наставника? — строго спросил Захар, будто я его десятилетняя дочь.

— То есть ты считаешь, что рыться при помощи Пенни в моих вещах — это нормально? — ответила я вопросом на вопрос.

— Конечно! Ты новый на Фениксе человек. Тебя проверяли. Что в этом такого?! — праведно возмущался Захар. Я поверить не могла, что он так изменился и вытаращилась на него во все глаза! — Благодаря тому, что население нашей планеты знает о том, что оно под постоянным присмотром, у нас спокойно и нет преступности. Но ты так остро отреагировала на проверку... Тебе есть что скрывать? Что за тарабарщина была написана на том листе?

— Записка! Любовная! — с вызовом сообщила я, глянув на Захара злобно сощурившись.

— У тебя кто-то есть? — ревниво вопросил бывший, повысив тон.

— А что в этом удивительного, Захар? У тебя вообще жена и дети! Кстати, сколько их?

— Двое. Две дочки. Но какая разница, ты мне зубы не заговаривай. Кто он? — требовательно, как будто имел на это право, задал вопрос Звягинцев.

Я устало вздохнула:

— Прекрати этот цирк, Захар, — процедила. — Мы не о том сейчас говорим. Я хочу, чтобы этой шпионской техники рядом со мной не было. Ещё хочу, чтобы нас выпустили с Феникса, и я даже согласна оставить деньги, которые вы у меня украли. Помоги мне. пожалуйста.

— Нет, Тая, это невозможно. Привыкай к новым порядкам. Скорее всего, завтра великий назначит тебе работу. Ну а Пенни. Пенни встроена в дом, и без неё он попросту перестанет функционировать. К тому же распределение продуктов ведётся только через домороботов. Ты без Пенни с голоду умрёшь.

— Предлагаешь мне жить, зная, что я под постоянной слежкой? — уточнила обречённо.

— Не волнуйся так, нет никакой постоянной слежки. Это была ознакомительная акция, — успокоил Захар и погладил меня по руке.

Дурдом! Хотелось рычать и рвать на себе волосы!

— Знаешь, Звягинцев, ты сейчас делаешь меня по-настоящему несчастной, так и знай! — сообщила я бывшему, уже ни на какую помощь от него не рассчитывая.

— Ничего, я это исправлю, обязательно, — с воодушевлением пообещал Захар.

Он явно намекал, что намеревается воскрешать нашу любовь и брак.

Честное слово, он дождётся, что я совсем перестану его жалеть и попрошу Ра хорошенько начистить бывшему мужу лицо! Только поскорее бы дар за нами прилетел!

***

Мы пробыли в парке ещё полчаса, но разговор больше не клеился. Захар попробовал окунуться в воспоминания и под этим предлогом меня приобнять, но я строго на него глянула и отрезала, что не имею дел с женатыми мужчинами.