Комплекс андрогина (СИ) - Бунькова Екатерина

— Нравится? — спросил ректор, проследив за моим взглядом и коснувшись компьютера: тот тут же ожил, отправив на вотч ректора голо-картинку рабочего стола. — Даже в Ковчегах таких нет. В отношении технологий мы всегда будем на шаг впереди. Да и наша система образования творит чудеса. Не поверишь, но в Ковчегах до сих пор ученики выбирают профессии как попало, и ни один генетик не консультирует их. Печально, когда человек тратит свою жизнь, понятия не имея, на что способен.

Я только сейчас обратил внимание на нашего ректора. Он был одет по форме, со всеми нашивками и погонами. Честно говоря, я так до сих пор и не научился их различать, хоть и живу на военной базе. Просто знаю, что он в звании полковника и что это вроде как очень круто, и мне этого достаточно. Ректор спокойно прошелся вдоль шкафа, снял и сложил в нишу свой головной убор, намекая, что разговор будет не официальным.

— Откуда вы знаете о системе образования в Ковчегах? Вы там были? — стараясь поддерживать максимально вежливую интонацию, поинтересовался я.

— Нет, конечно. Я, знаешь ли, не хочу считаться гражданином второго сорта, — укоризненно посмотрел на меня он, заставив смутиться и покраснеть. — Предпочитаю быть нормальным человеком здесь, на базе.

— И все же, откуда вы знаете?

— А ты настырный, — улыбнулся ректор. — Но, думаю, ты и так догадываешься, что не все компьютеры базы отрезаны от мира. Мой компьютер подключен к сети Интернет. Это, конечно, неудобно, ведь я при этом не имею права подключиться к нашей сети, и приходится использовать второй компьютер во избежание хакерских атак. Но зато у меня есть замечательная возможность быть в курсе всех новостей и иногда беседовать с… скажем так, знакомыми. Хочешь что-нибудь узнать о Ковчегах?

— Нет, — немного подумав, решил я. Это было странно — использовать ректорский компьютер ради удовлетворения собственного ребяческого любопытства.

— Да ты присаживайся, в ногах правды нет, — сказал ректор, указав мне на кресло перед столом. Деревянное, с красной тканевой обивкой. Я послушно сел, погрузившись в его мягкие расслабляющие объятия. Обалдеть. Можно мне такое в каюту? Я бы в нем спал.

Ректор тем временем подошел к одному из шкафов, и до меня донеслось звонкое постукивание. Кажется, это был звон стекла. Я слышал его пару раз в фильмах.

И действительно, когда ректор повернулся, в руках у него был металлический поднос, а на нем стояла высокая бутылка и два винных бокала. Из настоящего, мать его, стекла. Я в жизни не держал в руках стеклянной посуды, если не считать бутылки с колой. Видел, конечно, на картинках и даже в магазине как-то раз, но это совсем не то. Желание потрогать диковину было настолько сильным, что воспринималось организмом как зуд.

— Будешь? — предложил ректор, указывая на бутылку.

— Что это? — чуть хрипло спросил я, разглядывая непонятный напиток: темная, тоже стеклянная бутылка, бумажная этикетка — старая и обшарпанная. А это не вредно — пить то, что хранилось, похоже, куда дольше месяца?

— Вино. Просто красное вино с Земли, — улыбнувшись, пояснил ректор.

— Я не знаю, что это. Никогда не пробовал, — честно признался я.

— Разумеется, — ответил он, доставая странное устройство с металлической спиралью. — Ты ведь еще несовершеннолетний, тебе алкоголь не продадут. Впрочем, боюсь, такое вино тебе вообще не удастся где-либо найти, только жалкие пародии на настоящий напиток. Так что я, пожалуй, угощу тебя, не дожидаясь твоего решения, пить или не пить. Незачем задаваться столь глупым вопросом, когда тебе предлагают такие редкости.

И он принялся вкручивать спираль в мягкую пробку. Я впервые находился так близко к ректору и мог его рассмотреть в подробностях. Не смотря на то, что ему было около пятидесяти, он производил впечатление деятельного и серьезного человека. Аккуратная стрижка и особая выправка выдавали в нем военное воспитание. Впрочем, ректор не был одним из тех людей, кто изначально служил на базе. Он родился уже здесь путем прямого клонирования и был единственным выжившим среди первой экспериментальной серии. Но будучи воспитанным высшими чинами базы, тоже проникся особой культурой. Мне всегда нравились люди с таким воспитанием.

Конечно, весь наш быт по сравнению с жизнью на Земле или Ковчегах, был пропитан военным духом: так уж сложилось исторически. Но некоторые из нас были лишь пародией на военных. Я, например, или Ян, или Алекс. Все, что я могу — маршировать на занятиях по стройподготовке. Ну, подшиву еще могу пришить нормально. В остальном я «гражданский», как с презрением отзывается о нас комендант. Да никто с нас этого особо и не требует. Главное, чтобы субординацию соблюдали. Но в некоторых пожилых военных была настоящая стать и что-то такое… Даже не могу объяснить. Особенно сильно это чувствовалось в таких людях как Рихард: даже медленно умирая от саркомы, которая убивала его тело долго и мучительно, он никогда не жаловался и всегда держался с особой гордостью и легким презрением к жизни и тем более смерти. Говорят, в далеком 2043 году, когда база «Либерти» была только создана, сюда отправили исключительно лучших представителей военных структур трех самых крупных государств. Неудивительно, что в них чувствовалась особая культура. Конечно, планировалось, что через десяток лет, когда все вынесенные на орбиту научные комплексы, приписанные к «Либерти» заработают в полную силу, база станет оплотом развития науки во благо всего человечества, но в год создания на базу отправили в основном военных: это был красивый жест трех соперничающих стран, лицемерное обещание более никогда не затевать войны.

Беда случилась в 2044 году. В тот момент военные были заняты обустройством базы и не особо вникали в происходящее на родине. Точнее, информация до них попросту не доходила. Когда на Земле началась паника в связи с атакой вируса, командование решило держаться подальше от событий, ожидая, когда медики найдут лекарство. Но оно так и не было найдено. Военные сидели на базе и беспомощно наблюдали, как вирус лишает их матерей, жен и дочек. Потом был период хаоса. Остатки человечества спешно строили части Ковчегов, окружив уцелевшие участки километровыми полосами выжженной земли и накрыв жилые строения пластиковыми куполами. Затем был всеобщий Исход, паника, перестройка государственных систем, и в результате вокруг Земли остались вращаться двадцать четыре Ковчега с условно единой государственной системой капиталистического строя. Когда все более-менее устаканилось, база «Либерти» подала заявку на вступление в союз. Но им отказали: отсутствие женщин на борту огромного космического строения сыграло с военными злую шутку. Врачи пунктов вирусной защиты отказывались прилетать к ним с массовой проверкой, а в Ковчеги можно было проникнуть только по одному, да и то в статусе гражданина второго порядка, а это практически рабство.

Понятие многоуровневого гражданства ввели почти сразу, как только на одном из Ковчегов, который должен был стать двадцать пятым, обнаружилась вспышка вируса. Правительство приняло решение, что у других Ковчегов должна быть защита от случайного проникновения зараженного человека. Так появилось трехуровневое гражданство.

Гражданин первого порядка — полноправный член общества: совершенно здоровый, проживающий в одном из «чистых» Ковчегов и имеющий удостоверение личности государственного образца. Если гражданин первого порядка покидает Ковчег — чтобы посетить другой Ковчег или другой космический объект — то по возвращении обязан был пройти пропускной контроль в пункте вирусной защиты, включающий в себя полную дезинфекцию, двухдневный карантин и анализ крови на антитела.

Если у человека нет документа установленного образца, в котором указано, что он не является носителем вируса, он считается гражданином третьего порядка и условно опасен для общества. Единственный способ для такого человека проникнуть на один из Ковчегов — напроситься под чей-нибудь контроль и стать гражданином второго порядка.

Гражданин второго порядка должен вместе со своим куратором (читай — хозяином) пройти дезинфекцию, двухнедельный карантин и неоднократную проверку крови на антитела. Только после этого он может попасть на Ковчег. При этом ему полагается регулярно сдавать анализы и запрещено в течение полугода вступать в интимные связи. Ответственность за это несет куратор. У гражданина второго порядка нет и не может быть паспорта: только его куратор имеет на руках документ, удостоверяющий личность подопечного. То есть без разрешения куратора человек не может ни покинуть блок, в котором живет, ни устроиться на работу. Паспорт, как и присвоение статуса гражданина первого порядка, может быть выдан этому человеку только спустя полгода по решению особой комиссии и только С СОГЛАСИЯ КУРАТОРА. Вот таким интересным образом в нашем лучшем из миров и появилось завуалированное красивыми словами заботы о здоровье человечества рабство. А что? «Полноценные» граждане не жалуются, а воплями других можно и пренебречь.