Потомки. Наследие Феникса - Динара Кас

Динара Кас

Потомки. Наследие Феникса

Глава 1

Нападение

Прекратить дышать или продолжить бороться? Веки словно наливаются свинцом, всё сложнее фокусировать внимание. Когда всё закончится? Боль в шее притупилась, пальцы перестали царапать грубое предплечье, пытаясь дотянуться до шеи в поисках сонной артерии или любой другой, которая смогла бы помочь одержать вверх. Кажется, сейчас произойдёт самый крупный проигрыш в её жизни, а ведь время нельзя отмотать назад, повторить вчерашний вечер, выбрать другую дорогу, не увидеть творившееся преступление и глупая, глупая Фамке не возомнит себя героем, не перечеркнёт свою жизнь одним ужасным возгласом. Да, что ты там кричала? Стойте? Остановитесь? Вызвала полицию? И где эта полиция, когда она так нужна? Мир требует баланса, ты не позволила свершиться вчерашнему преступлению, но гармония требует жертв и этой жертвой стала глупая певичка не самого лучшего бара Рохаве. Интересно, что сделают с её телом? Может, утопят в кислоте, закатают в асфальт или скормят собакам, как заметают следы в подобных ситуациях? Мать окончательно сойдёт с ума, так и не узнав, что приключилось с её треклятой дочкой, а Эмс решится уехать отсюда, хоть какой-то плюс.

— Ты всё? Она… она всё?

Фамке, инстинктивно направила свой взор в сторону голоса и уловила щуплую фигуру за спиной своего убийцы. Она всё? Ей хотелось закричать, что ещё нет, пусть подождёт, но чёрт, как же всё-таки сложно соображать, когда тебя душат.

— Прекрати.

Что? От шока и выброшенного адреналина девушка смогла издать полувыдох, когда её почти безжизненное тело резко опустили на холодный бетон. Что произошло? Её решили пощадить? Фамке зашлась в кашле, сил приподняться не было, лишь бочком повернуться в сторону своего спасителя. Торонт? Девушка не могла поверить, что её спасителем оказался пройдоха, завсегдатай бара в котором та выступала. Но почему сейчас он выглядел иначе? Он что, трезв? Галлюцинации — подсказывает логика. Это нормально, её почти убили, ничего страшного.

— И что вы тут творите?

Это всё ещё его голос, правда, какой-то другой, но его! Она всегда этого треклятого идиота узнает, но что происходит? Почему он другой? Возможно, сейчас лучше промолчать, набраться сил и удрать при возможности, но нет, это не в стиле Фамке. Горит сарай, гори и хата.

— Торонт, ид…кха…иот, что ты тут делаешь? — небольшой приступ кашля, глубокий вдох, набрать побольше воздуха и закричать что есть мочи — Беги! Вызови полицию!

Мужчина лишь слегка качнулся в её сторону и усмехнулся. Пьян. Боже, нам точно конец. Фамке откинулась на спину в ожидании продолжения веселья, перебирая в голове весь имеющийся репертуар. Хоть уйду красиво. Она понимала, что ей не убежать, не спастись, сегодня не её день и явно других уже не будет. Найдётся ли подходящая песня, хотя бы мелодия!

— Прошу прощения.

От неожиданности слов, то кем они были произнесены и к кому они были обращены, Фамке приподнялась на локтях и ошарашено осмотрела с ног до головы вчерашнего выпивоху. Откуда он взял костюм? Он побрился и причесался? Фамке понимала, что перед ней точно стоит её главный воздыхатель и головная боль по совместительству, но это был совершенно другой Торонт. Словно, он за день преуспел во многих делах, и как подсказывает интуиция, не в самых благородных и честных.

— Торонт… — прошептать его имя (его ли?), она его не узнавала, она не узнавала Торонта! Я слишком слаба, не хочу думать, просто вытащи меня отсюда. Он словно прочёл её мысли, опустился на одно колено, убрал эту вечно непослушную прядь каштановых волос за ухо и так легко, так нежно поднял её на руки, что девушка готова была согласиться на свидание, позови он её ещё раз. Но, нет, если завтра наступит, Фамке понимала, что она будет избегать его пуще прежнего, нельзя связываться с головорезами, и особенно нельзя связываться с теми, кого слушаются головорезы. Никакого свидания, Торонт. Кажется, и это смог прочесть её спаситель. Надеюсь, ты действительно крупная шишка тут.

— Ты же моя сладкая пташка, и как тебя угораздило сюда залететь? Все перышки помяла, глупая.

Вечно он так с ней, Фамке терпеть не могла подобные снисходительные обращения, которые всюду следовали за певчей особой. К сожалению, мир устроен так, что её воспринимали лишь как красивую, глупую куклу, чья задача лишь петь и наряжаться в сексуальные платья. И если остальные никогда не вкладывали особый смысл в свои слова, Торонт же, кажется, понимал что скрывалось за её улыбкой в такие моменты, видел испепеляющий огонь в сердцевине её глаз и кажется, наслаждался этим. Даже сейчас, закатив глаза не в силах взглянуть на своего спасителя, повиснув на его плече, он заметил, как недовольно она сделала свой столь желанный глубокий вдох, словно вместе со свежим воздухом проглатывала обиду на такое высказывание. Птица в клетке — слишком очевидное, банальное сравнение, которое ну никак не красит её положение сейчас и вообще. Но единственная и самая главная причина, по которой она так раздражалась — это всё было правдой. Все освистывания, все улюлюкивания, выкрики на подобие глупая, конфетка, пташка, сладкоголосая, твой ротик действительно волшебный, что ещё он может вытворять, Фамке лишь озорно подмигивала и ничего не предпринимала. Нет ничего хуже оскорбления завёрнутого в комплимент от людей, которые тебя кормят.

Тучи сгущались, заслоняя лунный свет, и так поглощенный в тумане закоулок погрузился в кромешную тьму, пока где-то за спиной, кто-то не чиркнул спичкой и лица Торонта с Фамке не засияли при свете огня.

— Помоги, — Торонт подмигнул певичке, и направил взгляд в сторону щуплого, — я бы хотел принять сигарету из твоих прекрасных рук.

Намекает на то, что он сам не способен, а ртом принимать сигарету из рук другого мужчины ниже его достоинства. Фамке покачала головой, но взяла сигарету. Торонт озорно наблюдал, как девушка, нахмурившись, аккуратно кладёт в разомкнутые губы мужчины сигарету. Вчерашний пройдоха сомкнул губы и сделал глубокую затяжку. Фамке лишь на секунду задержалась, чтобы лучше рассмотреть лицо своего спасителя, лицо, которое она видела практически каждый день с 16 лет. Ей казалось, что она знала его, но сейчас она рассматривала Торонта с новой, неизведанной для себя стороны. Объёмная челка аккуратно ниспадает на лоб, едва заметная щетина подчеркивает остроту скул, полные губы, густые брови (над архитектурой которой поработал мастер), пушистые, длинные ресницы и эти голубые глаза, довольно редко можно увидеть бледного, голубоглазого потомка феникса.