Очарованный, околдованный, или Темная Фея для дракона (СИ) - Лана Шеган

Очарованный, околдованный, или Темная Фея для дракона

Лана Шеган

Глава 1

Часовенка была небольшой, старинной, но род Нардейлов хранил это место, в котором соединялись браками все члены рода. Это была дань традициям. Роскошные свадьбы на тысячи приглашённых во дворцах и небольшое таинство соединения узами в маленькой часовенке.

Я еле шла по полустёртым ступенькам, к широко распахнутым инструктированным золотыми узорами дверям часовенки. Было тяжело нести несколько десятков килограмм платья, тоже дань традиции. Каждая невеста рода надевала это платье, всем оно было в пору не потому, что девушки были одинаковыми по телосложению, а потому что платье было артефактом, древним, как сам род Нардейлов.

Мне было плохо, гудела голова от информации, а ноги как ватные еле двигались. Я чёртова попаданка! Кто бы подумал, Тамара Тарасова, сорока пяти лет, повариха в заводской столовке, попаданка!

Я любила читать, да я любила попаданок, но совсем не мечтала оказаться здесь. Слишком хорошо знала жизнь и понимала, что одно дело, сказка, и другое реальность.

Рука будущего мужа крепко сжимала мой локоть и вовремя поддерживала, чтобы я не упала. Но я не обольщалась, он просто не хочет, чтобы перед жрецом я встала с разбитой физиономией. Валентайну Нардейлу было плевать, что со мной будет. Я его трофей, вернее, хозяйка этого тела Ассамар Медиан, последняя из рода темных фей, хотя какие феи, капля крови дивного народа и множество историй, которые передавали из уст в уста. В мире давно нет фей, остались лишь драконы и люди.

Я зажмурилась, в который раз, пытаясь проснутся. Я не могу тут находится, у меня там люди не кормлены. Глубоко вздохнула, чтобы избежать истерики. Я взрослая, пусть и в теле юной девушки, нужно собраться и мыслить здраво.

Очнулась утром, когда меня стали готовить к замужеству. Тело болело от множества ушибов, в голове мелькнуло что могли бы вылечить, лекари у Нардейлов хорошие, потом ужас. Какие лекари? Какие Нардейлы?

Служанки как призраки, молчаливые и жестокие. Они не слушали мои вопли, не отвечали на вопросы. Окунули в ванну, в большой комнате, обложенной мраморной плиткой, мыли в четыре руки, мазали кремами, молча, пресекая любые попытки отбиться. Вот Тамара могла бы им морды изукрасить, а квелая Ассамар могла лишь пытаться.

А потом пришла боль, а с нею память девушки. Кто хоть раз испытывал мигрень, представьте ее увлечённую силу в несколько раз. И неприятное ощущение словно у тебя в мозгу копошатся миллионы червяков, мерзко. Я затихла, осмысливая новую для себя реальность. Понимание того, что я не сошла с ума, заставило зорко смотреть по сторонам и не нарываться. Я должна понять, что меня ждет.

А ждала меня свадьба, и красавчик, жених, высокий, черноволосый с синими грешными глазами, Валентайн Нардейл. Правда, на невесту смотрел он с брезгливостью, словно на букашку, что прилетела в его тарелку. И всю дорогу до старинного поместья, в котором была часовня рода молчал, иногда одаривая меня жёстким взглядом.

Отец Ассамар старый маразматик все держался за свою гордость и не хотел отдавать дочь замуж за дракона, а тот взял все сам. Это я считаю его маразматиком, отца девушка любила, и гордая была за род, поэтому я тут. Она решила умереть, могут так потомки фей, отпустить душу, а взамен призвать мстителя.

На этом моменте можно поржать…я и мститель! В этом тщедушном тельце, бесправная, трофей, на котором женятся, потому что земля все же потомков фей и магия не примет чужого. А так родит девка наследника и в расход её. Это все я нашла в своей голове, словно книгу прочитала. И что делать? А что я могу? Меня даже служанки не слушают. Я скрипнула зубами.

Войны между родами вспыхивали частенько, император смотрел на них сквозь пальцы, особенно если это род опальных фей, особенно если они предатели.

Нардейлы драконы, черный род, темные маги. В роду более тридцати родственников, множество побочных ветвей. Они из приближенных к трону, кто им возразит. Вот и отец Ассамар не смог. Но плевать мне на их разборки! Почему я тут оказалась?!

‒ Дочь Исхилы, согласна ли ты, стать женой сыну Самиара? ‒ жрец такой же древний как стены этой часовенки, но смотрел на меня, на удивлении яркими синими глазами, словно знал, кто я, ехидно смотрел. Исхила богиня в этом мире, все женщины ее дочери, соответственно, Самиар бог, и все мужчины его сыновья. Странное деление, но мне сейчас плевать, я не хочу замуж.

‒ Не согласна! ‒ сказала я и мой голос звонким эхом унесся в вышину куполообразного потолка, красивый голос, мелькнуло в голове.

‒ Согласен, ‒ лениво сказал Валентайн, не обращая внимание на мой ответ.

‒ А я не согласна, ‒ повторила я и посмотрела на жреца, плевать, пусть опять садят на воду и хлеб. Судьбу Ассамар решали долго, а она в это время сидела в темнице с крысами, и спала на лежанке из соломы. Гордая была, но умерла, в чем тут гордость. Умру назло врагу?

Жрец запел на непонятном языке, по крайней мере, Ассамар его не знала, в часовенке запахло озоном, стало прохладно, здесь вроде лето. Платье, расшитое камнями и золотыми узорами, не грело, а наоборот притягивало холод.

‒ Вам что, плевать, что я против? ‒ Смотрю на жреца, а он поет. В воздухе парят золотистые капельки, которые раскрываются бутонами, а в них мелкие человечки со стрекозиными крыльями.

Много, много человечков, летают вокруг нас, осыпая золотистой пыльцой. Я даже на мгновение забыла, что меня насильно замуж выдают, завороженно смотрела на первые явственные проявления магии в этом мире.

Я все же попала… так обидно, где мой принц на белом коне, где любовь до гроба? Черный дракон и участь инкубатора.

Из золотистой пыли вырисовывались узоры, а жених вдруг решил сбежать, шагнул, назад выпуская мою руку, но не тут-то было. Узоры не дали ему уйти, притянули хищными плетьми, спеленали, заставили стоять смирно. Сверкающим взглядом дракон мог бы меня убить, но лишь взглянул на то, как магия сцепила наши руки. У меня даже возмущение в горле застряло, я поняла, что происходит что-то непонятное. И дракону не понравилось, но сделать он ничего не мог, а кто я такая, чтобы сопротивляться. Жрец как пел, так и продолжил петь.

— Вариус, что ты делаешь? —