Академия отпетых некромантов. Братство Падших (СИ) - Кин Мэй

***Глава 1***

Вторжение в частную жизнь

Прикрываю ладошкой рот, пытаясь подавить рвущийся наружу зевок. Не дай Бог, мисс Донс увидит подобное явление — одной поучительной лекцией не отделаешься.

Манеры и благоразумие — залог идеального будущего — как она вечно любит повторять. Благо, остальные учителя не столь категоричны и по крайне мере разрешают дышать на своих занятиях. Здесь же — это кажется очередной провинностью.

Взгляд медленно ползет в сторону цветка, спрятанного под стеклянным куполом. Опавшие лепестки говорят о том, что бо́льшая часть занятия пройдена. Но ещё один, крепко уцепившись за махровую тычинку, указывает на остаток времени.

Двадцать минут.

У меня есть все шансы сойти с ума от непередаваемой скуки.

Подавив очередной зевок, я сглатываю и пару раз моргаю. Всё же если я засну, что, кстати, случалось не раз, из-за чего родителям то и дело приходили уведомления о вопиющем поведении их дочери во время занятий, очередного письма моя матушка просто не переживет.

Отправить единственную кровинушку в закрытый пансион для девочек в выпускной класс было сугубо их личной, неоспоримой идеей. Хотя признаюсь — некоторая часть меня и причастна к подобному решению.

Мой характер и рвение ко всему новому — оставляет желать лучшего. И, по правде говоря, я со скрипом в зубах жду того самого дня, когда наконец достигну совершеннолетия, чтобы поступить в одну из лучших академий Ольсфорда.

Стихийная магия и её составляющие — вот, что меня поистине увлекает! Здесь же нас изначально разделили на группы по магическим талантам, чтобы каждый раз учить исключительно теоретическим азам. Иначе как, по местному своду законов — овладение магическим даром возможно лишь с вступления совершеннолетия. Это, как распивать спиртные напитки без подлинного удостоверения личности, где четко прописан возраст.

Правда, если распитие спиртных напитков — карается несколькими сутками в тёмной башне и огромным штрафом, то использование магии несовершеннолетним — карается лишением свободы на пару лет, а в некоторых королевствах и подавно — казнью. Но опять-таки играться с

собственными силами на чердаке — дело хоть и рискованное, но безумно притягательное. Разве ж тут устоишь?..

Когда я берусь за перо, чтобы записать очередное правило, взгляд неожиданно натыкается на мужскую фигуру, стоящую позади мисс Донс.

Не проходит и секунды, как мой голос срывается на крик. Перо валится из рук и, скатившись по столу, падает на пол прямо под ноги.

Неужели привиделось?

Все оборачиваются в мою сторону, начиная шептаться. Но мне сейчас совершенно не до этого, а потому все равно.

Странное, пугающе видение не исчезает. Скованная оцепенением, я смотрю на едва прозрачную человеческую тень, с трудно различимыми очертаниями перекошенного лица, а затем слышу гулкие, шаркающие шаги.

— Ница Роуз, что с вами?

Усилием воли перевожу взгляд на женщину. На её лице красуется полнейшее неодобрение моим поведением. Она делает шаг в сторону, спустившись с маленького помоста. Её губы извиваются в кривой линии, кричащей о том, что она ждёт дальнейших объяснений. И благо бы их придумать поскорее. А главное — понадежнее, чтобы не к чему было придраться. Иначе кабинет главного учителя мне снова обеспечен. Но я не могу вымолвить и слова. Ведь я по-прежнему вижу его…

Темные, почти пустые глазницы, кажется, смотрят прямо на меня.

— Ница Роуз, — повышая голос, повторяет мисс Донс, выказывая нетерпение. И я сглатываю. Однако ощущение будто мне в глотку заталкивают огромный шершавый камень.

— Там…там…

Фигура неожиданно выплывает из-за стола, заставляя меня поёжиться и склониться назад, едва не свалившись со стула. А затем чернильные, словно вымазанные в ягодном соке, губы неожиданно раскрываются. И я слышу скрипучий, летящий шепот…

«Помоги. Помоги. Помоги»

Ошалело вытаращив глаза, я замираю, словно неживая статуя.

Очевидно же, что кроме меня его больше никто не видит. Но…

Что за стихийная чертовщина?!

— Кто ты?.. — шепчу пересохшими губами, на задворках сознания улавливая голос мисс Донс.

Но…простите мисс, сейчас мне совершенно не до вашего трёпа. У меня тут, кажется, кукуха без моего ведома решила покинуть отчий дом!

Температура тела неожиданно падает. Я чувствую невообразимый холод, словно на дворе зима, а в классе нараспашку открыто окно, которое впускает морозный воздух, что бессовестным образом забирает все тепло. Мурашки медленно ползут по коже. Сердце то останавливается, то, словно загнанная в клетку птица, начинает остервенело биться.

Вместо ответа, лицо незнакомца начинает медленно вытягиваться. Сомкнутые до этого момента губы снова раскрываются. И он издаёт истошный вопль, смахивающий на крик отчаяния.

Выругавшись вслух, я немедленно затыкаю уши. К моему удивлению, остальные делают тоже самое.

Мисс Донс обеспокоено вертит головой из стороны в сторону. Очевидно пытается отыскать источник шума. Ученики тем временем жмутся друг к другу. А некоторые, особо восприимчивые, начинают залезать под парты.

Я хмурюсь, сдерживаясь изо всех сил, чтобы не закричать от боли, которая проходит оглушительной волной по всему телу, будто маленькие иголочки без устали впиваются в мою кожу. Этот крик словно проникает в самые потаённее уголки сознания и размножается там, заставляя медленно сходить с ума от непрекращающихся пыток.

— Да что тебе нужно?! — кричу я, глядя на размытое пятно, упорно прожигающее меня своим взглядом. Если, кончено, пустые глазницы и отсутствие как-таковых эмоций — вообще можно считать за что-то вразумительное.

«Помоги» — снова раздаётся загробный, настойчивый шёпот. И холод, что я чувствую все это время, становится ощутимее.

Размытые черты лица превращаются в ужасающую гримасу.

Секунда — и призрачная фигура движется на меня, по-прежнему вопя, как сирена, мучившаяся без хвоста.

Этакое вторжение в частную жизнь!

— Да изыди ты! — чувствуя подступающую панику и ужас, крепко-накрепко прицепившиеся ко мне огромными лапищами, кричу что есть мочи и по инерции выставляю руку вперед, закрывая глаза.

Не знаю, что происходит дальше. Потому что в какой-то момент мое тело начинает бить крупная волна дрожи. Внутри бушует ледяной вихрь. А затем также резко вырывается наружу, избавив меня от льдистого плена.

Я сглатываю. Медленно открываю глаза. И понимаю, что его больше нет. Зато есть мисс Донс с красным, перекошенным лицом, словно кто-то так нехило приложился к нему чугунным ковшом. А ещё одноклассницы, что неотрывно смотрят в одну точку. И эта точка — я. Ещё немного — и они превратятся в рыбу-пучугу, славящуюся своими шарообразными глазами, которые в последствии едят некоторые гурманы.

Уф.

Кажется, меня сейчас стошнит. Я явно подумала об этом зря.

— Ница Роуз… — медленно, местами даже с высокими, истеричными нотками в голосе, тянет женщина.

Я оборачиваюсь на её голос и едва вжимаю голову в плечи. Обморок сейчас мне бы даже очень не помешал. И знаете… Похоже кто-то свыше меня услышал. Не иначе! Ведь уже в следующую секунду меня ведёт в сторону. Картинка перед глазами куда-то уплывает. Детали ускользают. Больше ничего нет: ни боли, ни звуков, ни сковывающего холода. Лишь беспросветная тьма и…желание понять, что это, шагры вас раздери, было?!

***

Я стою под дверью, пытаясь услышать то, что обсуждают мои родители с нашим частным лекарем вот уже целый час. Но все без толку! Кажется, папа наложил полог тишины. Вот уж адский негодник! Из-за чего понять о чем они говорят столько времени — практически невозможно.

Лишь изредка я улавливаю мамину интонацию, которая к слову не предвещает ничего хорошего и прямо-таки вопит о том, что дело сущая дрянь! И подобные метаморфозы пугают меня ещё больше. Ведь я просто терпеть не могу быть в неведении!

Сколько можно?!

После того, как я очнулась в медкабинете школьного лекаря — мистера Хобилса, временами глухого на одно ухо и местами слепого. Особенно, когда дело доходило до ответсвенности за результаты лечения, то вместо того, чтобы услышать — что со мной — услышала душераздирающий вопль своей родительницы.