Навсегда (СИ) - Лазарева Катерина

Глава 1. Сиенна

Чувствую подбадривающее прикосновение к руке. Почти невесомое и ненавязчивое: просто жест поддержки. А потому уверенно обхватываю мужскую ладонь в ответ, тем самым давая понять, что улавливаю участие и ценю.

Но внутри всё странно сжимается. Эндрю обещал мне успех поездки, даже гарантировал, но душу переполняет необъяснимое ощущение тревоги. Может, с непривычки ситуации?..

Мы в пути вот уже полтора дня, останавливаемся лишь на короткий отдых и перекус. Дремлем прямо в карете, меняем лошадей.

А сейчас глубокая ночь. И мы подъезжаем к Риклэнду — столице и главной моей надежде.

Мать слегла сразу после ареста отчима. Обвинение в убийстве. Она просто не смогла перенести такой удар. Ведь и так с трудом справилась с потерей первого мужа — моего отца. Он покинул мир, когда мне было всего два.

Но если с его смертью всё было понятно: внезапная и поздно обнаруженная серьёзная болезнь, то отчим стал жертвой чьих-то интриг. В итоге самооборону выдали жестоким преступлением. Это знали все, но дело замяли. До суда даже не дошло. Он убил и будет казнён — вот официальная версия.

— Ты ведь точно знаешь, как всё было? — нарушает молчание Эндрю, чуть склонив своё лицо ко мне.

Вздрагиваю, но быстро киваю. Мы друзья детства и уже помолвлены, а потому мама без сомнений пустила нас двоих в Риклэнд.

Эндрю можно доверять. Но никогда прежде он не позволял себе даже мимолётные прикосновения ко мне. Терпеливо ждал свадьбы, или в целом не испытывал интереса. А тут — уже несколько, пусть и осторожных, но всё же касаний.

Впрочем, скорее всего, это лишь способ проявить участие — и ничего более.

— Хотя даже если ты что-то упустишь, это точно не укроется от него, — с восхищением добавляет Эндрю.

Сдержанно улыбаюсь. Не люблю, когда кого-то перехваливают. Слишком много обожания вокруг человека — и тот для меня под вопросом. Смотрю на него как минимум скептически. Скорее даже настороженно, если не враждебно.

Хотя сейчас я вынуждена обратиться за помощью как раз к одному из таких. Адвокат, который, по слухам, никогда не проигрывал. Даже в самых безнадёжных случаях. А ещё работает за идею, с некоторых не берёт денег. Ведь к нему ходят люди самых разных слоёв населения. Его просто боготворят.

Эндрю тут не исключение. Когда-то он попал в опасную передрягу. Его хотели подставить: повесить на него чужое преступление. Избалованный сын богача в пылу ссоры проткнул своего друга кинжалом. Эндрю был там — вышло так, что именно его оружие использовали. Обвинение было решительным и бескомпромиссным. Только вот оно вдруг заинтересовало Мэтта (так зовут того самого адвоката). По счастливой случайности он как раз был проездом в Лишеме. И тут же взялся за дело. Причём в последний момент так убедительно выстроил защиту, что никто ничем не смог ему помешать.

Почти обречённый Эндрю был спасён. А потому я отчасти понимаю его несдержанные восторги от личности Мэтта и его профессионализма. Половину пропускаю мимо, лишь изредка киваю.

— Кажется, мы на месте, — среди общего потока речей вдруг выдаёт Эндрю.

И только тогда я замечаю, что карета остановилась.

— Уже темно, — говорю, оглядываясь по сторонам. — Нам придётся переждать где-то.

— Верно, — сразу соглашается Эндрю. — Попробуем где-нибудь заселиться. К Мэтту пойдём завтра.

В его голосе чувствуется, как он горд правом обращаться к адвокату по имени, словно к хорошему знакомому. Но мне, пожалуй, нет до этого дела.

Гораздо больше волнует другой вопрос. Мы оба здесь впервые. Снять комнату ночью — реальная идея? А если не получится, что, слоняться по улицам? Странно, что Эндрю не учёл этих вопросов.

Хотя в любом случае не стоит жаловаться. Шанс, который предоставляет судьба, — вот что главное. Рядом с Эндрю мне ничего не должно быть страшно.

А справедливость вот-вот восторжествует. Раз мой жених так верит в этого адвоката, стоит и мне.

И, кажется, впервые в жизни я умудряюсь побороть собственные убеждения. Несмотря ни на что, я не боюсь. Более того, вдруг ощущаю небывалый прилив бодрости. Похоже, я действительно начинаю надеяться на этого Мэтта.

******

К счастью, Эндрю хотя бы знает, куда идти. Через некоторое время мы уже регистрируемся на ночлег. Не знаю, как мой жених умудряется договориться с хозяином о комнате настолько поздно ночью, но, кажется, всё идёт благополучно.

Хотя, конечно, не то чтобы быстро. Я пока стою ближе к двери, присматривая за багажом.

И поскольку это довольно далеко от решающих детали ночлега мужчин, я скоро начинаю скучать. Слышать их не могу. Отвлечься тут тоже не на что.

Хотя… Происходящее на улице, да ещё и при открытом окне, в зоне досягаемости.

И грубое, но скорее отчаянное, в чём-то истеричное ругательство; раздавшееся оттуда, заставляет меня машинально потянуться к окну.

Судя по всему ругательство принадлежало грузному мужчине с ножом, которого вдруг чуть ли не за шкирку выволакивает и прижимает к стене некто, чьего лица не могу разглядеть. Слишком быстрые и техничные движения… Момент — и нож выбит. Ещё какие-то доли секунд — и…

О Боже. Неизвестный просто сворачивает шею мужчине так, будто это лёгкий прутик.

Массивное тело падает. А я даже не могу пошевелиться, лишь неотрывно смотрю на этот кошмар. Во рту пересыхает, а сердце колотится словно в голове. Дыхание сбивается. А душу переворачивает необъяснимо сильная горечь.

Я впервые сталкиваюсь с убийством вот так ярко и стремительно. Мерзко. Страшно.

А самое ужасное — я не могу отвести взгляд. Ситуация настолько ошеломляющая, что сложно оторваться. И чем противнее и пугающее на душе, тем труднее перестать смотреть. Я будто цепенею.

Неизвестный некоторое время зачем-то стоит возле трупа, смотрит на него. Голова убийцы опущена вниз, а руки сжимаются и разжимаются, будто он либо жалеет о содеянном, либо с трудом сдерживается. От чего? Чтобы не стошнило от вида умерщвлённого тела?..

Он стоит почти неподвижно, а я, так и не сведя с него взгляда, с трудом пытаюсь прийти в себя. Хотя бы пошевелиться. Но не получается, и сколько это длится — неизвестно.

А в следующий момент всё остальное теряет значение. Убийца вдруг резко поднимает голову и смотрит прямо на меня.

Жуть пробирает до костей. Отчаяние и дикий страх сковывают дыхание. Что этот незнакомец теперь сделает? Ведь наверняка понял, что я всё видела!

Я наконец резко отскакиваю от окна. Но в глубине души всё равно уверена, что тому человеку хватило времени, чтобы запомнить меня. Я его уж точно помнила. Его глаза. Довольно яркие для такой темноты, бездонные и тревожащие странным выражением.

Что если дверь вот-вот откроется, и убийца войдёт?..

Едва не подскакиваю к Эндрю, который, к счастью, и так идёт ко мне навстречу.

— Комнаты нашлись, всё в порядке, — поясняет он, явно иначе воспринимая моё состояние.

— Раздельные? — уточняю с упавшим сердцем, даже не беспокоясь о приличии своих слов.

— Разумеется, мы же пока не женаты.

Эндрю снова совсем не уловил мой настрой. Видимо, посчитал, что я лишь уточняла.

С трудом глушу тоску и зарождающуюся панику. Отрешённо смотрю, как наш багаж заносят наверх. Так же машинально, ещё не придя в себя, иду в нужном направлении.

Наверное, мне нужно рассказать о случившемся Эндрю. Вот только я почему-то не вижу в этом смысла. Не верю, что это даст хотя бы временное успокоение.

**********

Ночью всё обошлось. И, хотя происшествие запечатлелось на душе настолько, что упорно не выходит из головы, я умудряюсь настроиться на главное.

Я всегда безразлично относилась к отчиму, но он делал мать счастливой. И уже это я ценю. И понимаю, каким ударом стал его арест для мамы. Она постоянно твердила о несправедливости.

А потому даже не сомневаюсь, что болезнь матери вызвана психическим состоянием. И что, получив удовлетворение от воцарения справедливости, она почувствует себя лучше.