Кетлин О'Брайен - И жизнь подскажет…

Разглядывая дом, Хилари постепенно поняла, что он не просто велик — огромен. На всех трех этажах — или, может быть, их четыре? — она видела целые проемы из зеркального стекла. Окружающее отражалось в них столь живо и ярко, что, казалось, дом вбирает в себя величие окрестных лесов и безбрежную голубизну небес.

Не выходя из машины, Хилари полной грудью вдохнула воздух, полный покоя. Как хорошо, как правильно она сделала, что приехала сюда.

Но покой длился недолго.

Где-то в незримых глубинах дома хлопнула дверь. Хилари открыла глаза — и очень вовремя. На крыльцо выбежала Марлин. Лица ее Хилари не видела, но нетрудно было догадаться, что кузина в настоящей ярости.

— Я тебя ненавижу! — выкрикнула Марлин. — Тебе плевать на меня, плевать на ребенка! Ты думаешь только о себе! Я ненавижу тебя, Коннер Сент-Джордж!

Голос ее дрогнул и умолк; она сползла на пол, одной рукой цепляясь за перила, а другой закрывая лицо.

— Ненавижу тебя, — повторяла она сквозь слезы, — ненавижу!

Хилари выскочила из машины и помчалась к дому. Показавшийся на пороге Коннер увидел, как она заключает плачущую родственницу в объятия.

— Что происходит? — воскликнула она. — Что вы с ней сделали?

Гладя Марлин по белокурой голове, она ждала ответа, но Коннер молчал. Глаза их встретились. Ее взгляд — сердитый и встревоженный; его…

Странное слово пришло Хилари на ум, когда она окунулась в серо-голубые глубины его глаз, — опустошенность. Никогда еще она не встречала человека, к которому это слово так подходило бы, как к Коннеру Сент-Джорджу.

Рыдания Марлин наконец утихли; теперь она сидела на кровати у себя в спальне, уставившись в стену и нервно теребя одеяло. Несмотря на бурную сцену, ее шелковистые белокурые волосы не растрепались; Хилари заметила, что даже во время самых неистовых рыданий кузина не забывала поправлять прическу и отгонять надоедливую мошкару. Похоже, она не так уж убита горем, с легкой улыбкой подумала Хилари.

Марлин со вздохом откинулась на подушку и сложила руки на своем шестимесячном животе.

— Хилари, он настоящий садист. Я серьезно! Не дает мне ни цента из денег Томми. Как ты думаешь, почему? Да просто хочет, чтобы я помучилась!

Хилари, во время рыданий кузины сидевшая на краешке кровати, теперь переместилась в кресло.

— Марлин, милая, тебе не кажется, что ты малость преувеличиваешь?

Марлин снова вцепилась в одеяло.

— Нет, не кажется! Он хочет, чтобы я жила здесь как в тюрьме, на коленях умоляла о каждой мелочи! Чтобы помнила, что он меня и кормит, и одевает из милости!

Хилари обвела глазами просторную уютную спальню, по-видимому обставленную совсем недавно. Голубое сатиновое белье, занавески в цветочек, зеркало с подзеркальником, уставленным дорогой косметикой, — все это едва ли напоминало тюрьму. Да и сама кузина в красивом синем платье для беременных, явно из натурального шелка, совсем не выглядела бедной сироткой. Впрочем, деньги — не главное. Порой случается, что человек одной рукой одевает тебя в шелка и дарит дорогие духи, а другой вырывает сердце из груди. Таков был отец Хилари: он давал матери все, что можно купить за деньги, но отказывал в любви и внимании.

Устроившись поудобнее на горке подушек, Марлин продолжала свои жалобы:

— Он не выпускает меня из дому. А сам пропадает целыми днями! Коннер, понимаешь ли, хочет выкупить Драконов Ручей. У него только и разговоров, что об этом несчастном Ручье! То он с кем-то встречается по поводу Ручья, то часами говорит о нем по телефону, то, если очень повезет, объясняет мне, какой замечательный этот комплекс и почему его надо выкупить! Можно подумать, мне интересно это знать! Вообще не понимаю, у его фирмы миллион туристических комплексов, а он почему-то свихнулся на этом! Здесь красиво, согласна, но… — Она подняла на Хилари огромные, полные слез глаза. — Понимаешь, Хилари, я для него ничем не лучше племенной кобылы! Он не видит во мне человека! Ему наплевать, как я себя чувствую, важно только, как там младенец. Ему неважно, что я вдова Томми, — главное, чтобы продолжился род Сент-Джорджей. — Голос ее снова задрожал. — Если с ребенком что-то случится, вот увидишь, я не успею и глазом моргнуть, как окажусь на улице…

Хилари решила, что пора прервать этот поток мелодраматических излияний.

— Дорогая, не говори таких вещей. С ребенком ничего не случится — это во-первых. А во-вторых, каковы бы ни были его мотивы — чувство долга или…

— Или садизм, — угрюмо вставила Марлин.

— Или что-нибудь еще, по крайней мере он готов заботиться о тебе до рождения ребенка. Важно именно это, согласна?

— Ну, может быть, — неуверенно протянула кузина. — А что будет дальше?

На этот вопрос у Хилари ответа не было. Она и сама себя спрашивала — что же дальше? Неужели Коннер воображает, что они уживутся здесь втроем — он, невестка и ребенок? Или надеется играть роль богатого дядюшки — помогать Марлин деньгами, а племянника или племянницу навещать по большим праздникам?

— Я не удивлюсь, — с горечью заметила Марлин, — если он попытается от меня откупиться. Потребует, чтобы я продала ему ребенка.

Хилари потрясенно уставилась на нее.

— О чем ты говоришь, опомнись! Это просто смешно!

— Ты так думаешь? — прищурилась Марлин. — А по-моему, нет. Интересно только, сколько он предложит? — Она вздохнула. — Но в любом случае это же деньги Томми, верно? Почему же Коннер цедит их по доллару в день? Мог бы обходиться со мной и повежливее, у меня, в конце концов, тоже есть свои права…

Хилари подавила стон. Она приехала всего час назад — и уже готова потерять терпение! Но показывать раздражение нельзя, этим делу не поможешь.

И потом, ситуация и вправду странная. Как вдова Томми Сент-Джорджа, Марлин должна была унаследовать все его состояние. И где же ее деньги?

— Твоя главная задача сейчас — готовиться к родам. — Чтобы рассеять взвинченную атмосферу, Хилари взяла со стола руководство для будущих мам и начала неторопливо листать его. — Когда тебе рожать?

Но Марлин не желала успокаиваться. Она вскочила и, подойдя к окну, уставилась на горы мрачно, словно узник, смотрящий на мир сквозь решетку своей тюрьмы. Что делать дальше? Хилари отложила книгу и тоже подошла к окну.

— Доктор сказал, когда тебе рожать?

— Десятого декабря, — выдавила из себя Марлин.

Вот и ответ на мой вопрос, сказала себе Хилари. По крайней мере один из возможных ответов. Томми Сент-Джордж и Марлин поженились за три месяца до трагической гибели Томми, произошедшей в июле. Три плюс три плюс два, остающиеся до десятого декабря, — всего получается восемь месяцев. Выходит, Томми и Марлин зачали ребенка до свадьбы.