Шарлотта Хьюз - Плут

— И что же произошло дальше?

— Когда они поняли, что я не собираюсь создавать для их сестрицы репутации порядочной женщины, они действительно доставили меня в суд. Эти так называемые двоюродные братья облили меня помоями. Вот и вся история.

— А тебе не казалось, что кто-то пытается свести с тобой счеты?

— Это, кстати, вполне очевидно.

— Поэтому ты подал жалобу? Улыбка исчезла:

— Они собирались надолго упрятать меня за решетку. Скажу тебе, Коуди, что тот городишко столь же подлый и поганый, как те два родственника. Все повязано. Мне стоило целого состояния выпутаться из этой истории.

— Не могу поверить, чтобы такое могло случиться в наше время… проговорила она. — Неужели ты не мог ничего сделать?

Он покачал головой:

— Я просто хотел забыть обо всем и сохранить себе жизнь. И в следующий раз, когда я поеду из Нэшвилла в Мемфис, то выберу путь через Пенсаколу во Флориде.

Они рассмеялись, а он потрепал свою шевелюру.

— Право, не знаю, почему я тебе все это рассказываю, но порой мне кажется, что я свихнусь, если не поговорю с нормальным человеком.

— Я благодарна тебе за доверие… — сказала она. — Скоро все уладится. Дикон немного помолчал.

— Меня здесь не хотят видеть. Я ошибся, что вернулся.

Коуди задумалась:

— Суд… Приговор… Разве можно людей винить… Никто же не знает правды…

При его удивленном взгляде она продолжала:

— Ты был слишком занят, чтобы участвовать в нашем фестивале голубой травы несколько лет назад. Город планировал большой прием для тебя. Ты не приехал, все были очень обижены…

— Я узнал о приглашении, когда все уже закончилось. Мои выступления планирует менеджер и он уже подписал контракт в Вегасе. Когда я узнал, то написал письмо с извинениями, но было поздно.

— Уверена, все забудется, — заверила Коуди. — Просто требуется время. Он вздохнул.

— А пока я встретился с мисс Алма Блек сегодня утром. Так что приступлю к работе, — проговорил он.

— Пройдет и это, Дикон, — заверила она. — Я обнаружила, что тяжелые времена только делают нас тверже и сильнее.

Она встала, перешла через крыльцо и уселась на перила.

— Ты все переживешь, и жизнь станет лучше. Поверь мне.

— Ты говоришь так, словно сама испытала подобное.

Она пожала плечами.

— Что ж, я прошла сквозь трудные времена. Несколько лет назад отец тяжело заболел. Лекарства съели все его сбережения. Кетти и я перебрались сюда, чтобы быть к нему поближе. Он настаивал, что умрет дома. А затем я потеряла мать, которая умерла от сердечного приступа. Я думала, что сойду с ума.

Она печально улыбнулась.

— Думаю, единственное, что меня спасло, так это сознание, что я должна вырастить Кетти. У нее ведь кроме меня никого нет.

— А как же ее отец?

Коуди не была готова к этому вопросу. Она ответила не сразу:

— Ну, я всегда была для нее… — быстро проговорила она. — Я не хочу зависеть от других… Что касается дочери, в том числе.

Он спокойно оглядел ее:

— Да ты всегда была упрямой, — произнес он наконец. — Очень сожалею, Коуди, что тебе пришлось такое пережить. Я начинаю понимать, что погрузился в свои проблемы, что перестал замечать проблемы других.

Дикон сочувствовал ей и подумал, что Коуди действительно досталось в этой жизни. Интересно, было ли у нее кому выговориться, кто просто выслушал бы ее, как сейчас она слушает его. С одной стороны, он ненавидел ее за прошлое, но с другой не мог спокойно смотреть на страдания хорошего человека. Он коснулся ладонью ее щеки.

— Мне хотелось бы быть с тобой рядом…

Помочь…

Она явно вздрогнула от его прикосновения и чуть не заплакала. Рука у него была большая, теплая и утешающая.

— Теперь все в порядке.

Дикон продолжал глазеть на нее, думая, что Коуди никогда не была такой хорошенькой или желанной.

— Коуди?

— Да?

— Не спрашивай почему, но мне хочется тебя поцеловать с того момента, как ты сняла свою дурацкую сетку.

Слишком оторопевшая, чтобы ответить, Коуди молчала. Сердце у нее стучало в груди, когда он шагнул ближе. Не отводя от нее взгляда, Дикон медленно нагнулся и стал гладить ее короткие волосы. Коуди почувствовала, как что-то встрепенулось внутри. Она ожидала от него чего угодно, только не этого.

Она закрыла глаза.

Его рот был теплым, с приятным запахом, а его сильные руки обвили ее. Коуди почувствовала проникновение его языка и жадно приняла его. Она никогда не забудет его вкус и ощущение его тела. Он соскользнул руками ей на талию и притянул ближе к себе. Он излучал мощь и силу. Теперь это уже был не мальчик восемнадцати лет, а зрелый мужчина, который казался непревзойденным в искусстве целоваться и ласкать. Коуди наслаждалась.

Но когда Дикон поднял голову, он не увидел счастья в ее глазах. Он сделал шаг назад.

— Извини, я увлекся, — проговорил он. — Боюсь, я отвык от женщин в последнее время.

Он тяжело вздохнул и прошел к входной двери.

— Спокойной ночи, Коуди. Все еще чувствуя головокружение от поцелуя, Коуди смогла лишь кивнуть в ответ.

Глава 3

— Будь все проклято! К чертям собачьим! Коуди, выпроваживая Кетти в школу, подпрыгнула, услышав шум на улице. Она поспешила на крыльцо узнать, в чем дело. Ее дочь следовала за ней по пятам. Дикон Броуди гневно мерил шагами дворик, чертыхаясь и ругаясь. Казалось, у него только что был припадок.

— Что случилось? — спросила Коуди.

— Моя машина! — промычал он. — Посмотри, что с ней сделали!.. Кетти громко выдохнула:

— Бог мой!

Коуди посмотрела на машину, стоящую на подъездной дорожке и шумно вдохнула воздух. Кто-то забросал автомобиль тухлыми яйцами и спустил две шины.

— Я должен был предвидеть возможность такого приема, — сквозь зубы проскрипел Дикон.

— Вот дерьмо, — Кетти обошла машину. Что-то привлекло ее внимание. Она открыла рот и застыла.

Коуди подошла к дочери и, резко остановившись, увидела угрожающие кроваво-красные буквы на ветровом стекле. На нее смотрели слова «Губитель детей».

— О, Боже! — больше она не могла вымолвить ни слова.

Дикон лягнул одну из шин ботинком, чувствуя необходимость выпустить пар, чтобы не взорваться.

— Ты не поверишь, — проговорил он, ударяя кулаком в ладонь. — Я бы многое отдал, чтобы узнать, кто это сделал…

Когда Коуди заговорила с дочерью, голос ее был спокоен:

— Кетти, иди в школу. Девочка казалась удрученной.

— Сейчас?

Было ясно, что ей хотелось покрутиться здесь и посмотреть, что будет дальше.

— Да, сейчас, иначе опоздаешь.