Джейн Арбор - Кипарисовая аллея

— Но вы ведь не собираетесь из-за этого вернуться? — с молящими нотками в голосе попытался выяснить он.

— Если бы собиралась, то сейчас не ехала бы в этой машине.

Он вздохнул.

— А я уж было заволновался. — Он положил руку ей на колено и, перейдя на «ты», сказал: — Ну, не вешай нос! Все, что от нас требуется, это сыграть свои роли и предоставить Леоне руководить спектаклем. Должно сработать. К тому же, познакомившись поближе, мы могли бы превратить этот роман в настоящий. Как ты считаешь?

— Как ты можешь так говорить? Ведь ты просто использовал меня.

Он кивнул:

— Знаю. И очень стыжусь. А еще должен признать, ты не совсем подходишь под тот тип, который мне нравится. Мне нравятся знаешь какие… — Он сделал рукой красноречивое волнообразное движение. — Ну, в общем, сочные, яркие, страстные… Те, что манят и дразнят мужчин одним своим видом, а уж, упаси бог, не бесхитростные скромницы и недотроги вроде тебя… Только не обижайся. А ты каких мужчин предпочитаешь?

— Я никогда не делила их на типы.

— Думаешь, не знаю, что это означает? Но ты молодец, что призналась. Кстати, Леоне здорово подцепил меня на крючок. Я поначалу думал, он шутит, что ты согласилась. А скажи, почему ты утаила от него, что я заманил тебя перед самым «Дей Фьори»?

— Не знаю. Наверное, уже тогда подсознательно решила, что соглашусь, и во мне заговорила гордость.

Микеле одобрительно улыбнулся:

— Ну и молодчина! Леоне мне бы голову оторвал, если бы узнал.

— Знаешь, я все-таки чего-то не понимаю, — задумчиво проговорила Аликс. — Вот ты все время делаешь из Леоне чуть ли не чудовище. Например, говоришь, что он не умеет обращаться с женщинами, что твоя мать боится его и что он придирается к ней. Тогда почему же он решил заставить нас участвовать в этом спектакле? Выходит, он беспокоится о ней так же, как и ты?

— Во-первых, я сказал, что у него «неправильный взгляд на женщин», а не то, чтобы он не умел обращаться с ними. Это разные вещи. Разве нет? А что касается маминого состояния, то все не так ужасно, как ты сама потом поймешь. Даже Леоне не может не понимать, что все эти разговоры слишком преувеличены. Скорее всего он просто хочет, чтобы я плясал под его дудку, был у него марионеткой.

Аликс вздрогнула, но вовсе не от холода.

Несколько километров назад они свернули с Аппианской дороги в горы. На узком перекрестке им повстречалось стадо коз, и, пока оно неторопливо брело мимо, Микеле перекидывался шутками с пастухом. Дорога спиралью поднималась в горы, и вскоре внизу начали проблескивать из-за деревьев полоски водной глади. В нескольких сотнях метров отсюда растянулось огромной сапфировой лентой озеро Альбано.

Они проехали мимо двух вилл, расположенных вдоль дороги, потом Микеле свернул на аллею, ведущую к большому белому дому, фронтон которого украшала колоннада с широкой аркой в центре, где и находился главный вход. Перед раскрытыми настежь дверями, изнывая от ожидания, стояла синьора Париджи, одной рукой прикрывая глаза от солнца, а другою нервно теребя длинное янтарное ожерелье.

— Микеле, дорогой, ну где же вы так долго пропадали?

С этими словами она подошла к Аликс и, обняв ее, крепко расцеловала.

— Добро пожаловать, милая, в дом Микеле! Теперь, быть может, я и его буду чаще видеть. Он ведь такой шалопай, мой сынок, — все время пропадает со своими беспутными друзьями и совсем забывает про свою бедную маму. — Она выпустила Аликс из объятий. — Александра — это такое прелестное итальянское имя, но Микеле говорит, вам больше нравится, когда вас называют Аликс.

— Пожалуйста, называйте как хотите, синьора.

— Синьора? О нет, дитя мое! Я надеюсь, мы уже не чужие друг другу. Все называют меня по-разному. Для Леоне я — мачеха, для Венеции — тетя Дора, для Микеле — мама, а для вас, возможно, когда-нибудь стану свекровью. Во всяком случае, я надеюсь.

Свекровь! Аликс облизнула пересохшие губы, пытаясь выдавить улыбку.

— Все может быть. Но ведь вы почти не знаете меня, и очень великодушно с вашей стороны сказать мне это.

Так началась двойная жизнь Аликс. Интересно, чем она закончится?

Глава 3

Комната, в которой поселили Аликс, располагалась в дальнем крыле дома. Горничная проводила ее туда, раздвинула шторы и, открыв окно, сказала:

— Отсюда хорошо виден парк, синьорина. Правда, красиво?

Аликс выглянула в окно.

— Да, очень, — согласилась она, любуясь прелестным видом.

Прямо под окном начинался цветущий кустарник, справа — безукоризненно разбитый сад: клумбы всевозможных форм — круглые, квадратные, полумесяцем — окаймляли выложенные мозаикой аккуратные дорожки. А дальше, за этим цветущим великолепием, бархатные лужайки полого спускались вниз, до самой кипарисовой аллеи, о которой рассказывал Леоне и со стороны которой доносилось умиротворенное журчанье падающей воды.

Горничная ушла, а Аликс так и осталась задумчиво стоять у окна. Фонтаны, кипарисы!.. Как щедра на них Италия! Сколько их, этих фонтанов, в одном только Риме — самых разных, веселых, игривых, пляшущих! А кипарисов и вовсе не счесть. Они то одиноко возвышаются по обочинам дорог, то, выстроенные в ряд по воле человека, целыми аллеями тянутся ввысь к родному солнцу, вырисовываясь своими четкими коническими силуэтами на фоне синего неба. Для Аликс они, как ничто другое, олицетворяли собою магическое обаяние Италии. Но не только они. Италия это и капризный водопровод, и черноглазые, робко улыбающиеся детишки, и плавная музыка, и напевная речь, обязанная своей выразительностью не столько словам, сколько жестам. Но кипарисы Италии — ее символ, ее факсимильная подпись. Интересно, останется ли в ее памяти этот кипарисовый парк, подумала Аликс.

Приняв ванну, она переоделась и спустилась вниз, прошла по дому и направилась к террасе, откуда доносилась музыка, льющаяся из радиоприемника. При ее появлении Венеция, растянувшаяся на шезлонге, выключила транзистор.

— Все-таки приехала? — сказала она. — Должно быть, я в это время каталась верхом. Налей себе чего-нибудь, если хочешь. И кто привез тебя — Леоне или Микеле?

Аликс налила себе в высокий стакан лаймового сока с содовой и присела на стул.

— Микеле.

— Мог и Леоне. Ведь это он больше всех старался организовать эту операцию.

— Операцию?

— Да. Это он убедил тетю Дору пригласить тебя сюда. — Венеция встала, чтобы снова наполнить свой стакан. — Не то чтобы она нуждалась в уговорах, просто, если Леоне не проведет с ней беседу, она так и будет раскисать. Это всегда так. В последнее время она не способна принять ни одного решения, даже когда оно касается ее самой — например, вечно не знает, какое платье надеть. Надеюсь, Микеле предупредил тебя о ее состоянии? Если нет, то знай: песен лучше не распевать, да и с шутками поосторожнее.