Мэлисса Лэнг - После шторма

— Добрый день, мистер Берроуз! — вежливо произнесла она и собралась было скрыться в своем кабинете, но директор остановил ее.

— Постой, Долли! — обратился он к ней. — Я как раз рассказывал Нику о предстоящем вечере, который проводится каждый год в честь дня основания нашего Центра. Ведь ты уже познакомилась с Ником Хоупом? — спохватился мистер Берроуз, вопросительно взглянув на Долли. Та кивнула, и он продолжил: — Торжество решено провести в «Шатольоне». Надеюсь, ты тоже придешь.

— Хорошо, но только в том случае, если вы пообещаете мне хотя бы один танец, — выдвинула она условие, и на ее губах появилась улыбка.

Так бывало всегда, когда Долли видела Венса Берроуза — добродушного, симпатичного джентльмена, который казался моложе своих лет, благодаря подвижности и неизменному чувству юмора. У него были аккуратные усы и густые, коротко стриженные волосы. Мистер Берроуз обладал неким таинственным свойством, пробуждавшим у Долли желание погладить его по голове и ласково потрепать за усы, но она, естественно, не могла позволить себе подобной фамильярности по отношению к директору оздоровительного центра! Кроме всего прочего, с ним было приятно разговаривать, потому что он всегда тонко чувствовал состояние и настроение собеседника. Когда Венс Берроуз находился в обществе приятной ему дамы, в его голубых глазах появлялся озорной блеск, а в манерах — особая галантность. Вдобавок ко всем перечисленным достоинствам, он обладал редким даром — все женщины чувствовали себя рядом с ним раскованно и непринужденно, что придавало ему в их глазах особое очарование. Впрочем, директор «Жемчужины» был также наделен отменной способностью различать фальшь и подмечать не совсем искренние действия окружающих, и человек, заслуживавший его неприязнь, во всей полноте ощущал на себе силу его острословия. К счастью, Дороти Пауэлл вызывала у мистера Берроуза симпатию.

— Я готов рискнуть и обещать даже два танца, только бы ты украсила вечер своим присутствием. — Мистер Берроуз слегка поклонился. Затем церемонно попрощался с Долли и Ником и отправился вниз проверить, как идет ремонт.

Долли подняла на Хоупа сияющие глаза.

— Я бы посоветовала тебе не пренебрегать здешними традициями и посетить «Шатольон» во время праздника. Думаю, скучать тебе не придется. Во всяком случае, в прошлом году было очень весело.

— Непременно последую твоему совету, — ответил Ник, и в эту минуту на столике рядом с ними зазвонил телефон.

Долли почти машинально протянула руку и сняла трубку.

— Лечебно-спортивный корпус, Дороти Пауэлл.

В ответ зазвучал хрипловатый женский голос:

— Пожалуйста, пригласите к телефону мистера Хоупа. Мне необходимо срочно с ним поговорить.

По непонятной причине звук этого голоса вызвал у Долли раздражение.

— Подождите минутку, я проверю, здесь ли он, — произнесла она и, прикрыв микрофон рукой, повернулась к Нику. — Это спрашивают тебя. Какая-то женщина.

Хоуп взял трубку с легким недоумением во взгляде.

— Слушаю… О Господи! Как ты здесь оказалась? Ты же должна быть в Австралии… Нет, сегодня я буду работать допоздна. Ничего не получится… Это не моя вина, Эмма, я тебя не ждал! И, пожалуйста, не звони мне больше на работу!

Услышав, что это личный разговор, Долли сочла за благо удалиться. Но она успела отметить, как холодно разговаривал Ник с неизвестной женщиной.

Долли не успела сделать и нескольких шагов, как ее догнал Хоуп и прошел мимо, направляясь к лифту.

— Прошу прощения, — сдержанно бросил он на ходу. — Увидимся позже…

Угораздило же меня присутствовать при этом разговоре, с досадой и смущением подумала Долли. Она чувствовала неловкость, словно случайно подсмотрела фрагмент чужой жизни. После этого ее собственные размышления о Николасе Хоупе показались ей еще более неуместными. Вероятно, у него возникли сейчас какие-то проблемы, которые делали его уязвимым, подобно любому другому человеку, и в этом состоянии он меньше всего соответствовал придуманному ею образу крепкого и сильного парня, способного преодолеть любые трудности.

Вот тебе еще один урок, сказала она себе, спускаясь через пятнадцать минут в столовую. Не стоит наделять реального человека выдуманными чертами!

Минуя холл, Долли заметила Ника, выяснявшего что-то у дежурной, и постаралась избежать столкновения с ним. Ей пришло в голову, что Ник может быть обескуражен тем, что она невольно услышала его телефонный разговор. Поэтому Долли как можно быстрее прошла по коридору и юркнула в столовую. Каково же было ее удивление, когда через пару минут Ник оказался рядом с ней у стойки, где она накладывала на тарелки еду.

Заметив, что Долли посмотрела на него, он улыбнулся.

— Не возражаете, доктор, если я присоединюсь к вам?

Что она могла ответить на это?

— Конечно, не возражаю. Я обычно стараюсь занять место у окна.

— Отличная мысль! — подхватил Хоуп. — А я еще не освоился в столовой.

Долли обратила внимание на то, что его светло-карие глаза сейчас казались более темными, как будто их еще не покинули мрачные тени, сгустившиеся после неприятного разговора. Она невольно посочувствовала Нику.

— Между прочим, когда я приехала сюда год назад, столовую переоборудовали заново. Здесь шел ремонт, подобный тому, который проводится на втором этаже. К счастью, он быстро закончился, столовая приобрела чудесный вид. А поначалу здесь был такой хаос! — усмехнулась Долли. — К тому же я никого не знала здесь и с тоской вспоминала свое прежнее место работы. Мне пришлось уволиться оттуда по семейным обстоятельствам, — быстро добавила она, прежде чем Хоуп мог успеть о чем-либо спросить.

— Мне знакомо подобное состояние. — Он поморщился. К слову сказать, квартира, в которой меня здесь разместили, производит на меня странное впечатление. Она кажется мне слишком тесной, ее стены как будто давят на меня. Впрочем, это неудивительно, потому что ростом Бог меня не обидел, — ухмыльнулся Ник. — Правда, должен признаться, я порядком избалован прежними условиями жизни. В Австралии я жил в квартире раза в три больше нынешней, так что там было где развернуться. А здесь, боюсь, у меня разовьется клаустрофобия. Очевидно, придется всерьез задуматься о том, чтобы снять или купить приличное жилье.

Они еще некоторое время обсуждали возможности местного рынка недвижимости, а также преимущества и недостатки квартиры по сравнению с домом или виллой. Этот разговор напомнил Долли о чудесной квартире, купленной совместно с Эдом Бастальяно, и обо всем, что случилось потом. Сейчас она уже с трудом понимала, как можно было быть настолько наивной, чтобы не попытаться вникнуть в суть их отношений. Единственным выводом, к которому Долли пришла по прошествии времени, было то, что любовь действительно слепа. Вздохнув, она поскорее отогнала эти мысли, грозившие ввергнуть ее в пучину жалости к самой себе.