Господин (СИ) - Князева Мари

Наша религия запрещает создавать и хранить изображения людей и животных, поэтому нет фотографий и портретов. Я знаю, ты сейчас подумаешь, что это очень странная и жестокая религия, ведь она нарушает столько свобод…"

Я улыбнулась, прикрыла глаза и прислонила письмо ко лбу. Как хорошо он меня изучил! Тут я почувствовала тонкий аромат, исходящий от бумаги — пряный, чуть терпкий и почти выветрившийся, но все еще различимый. Я принюхалась посильнее — в самом деле пахнет. Очень приятно. Тут же в голову бросился образ сильных крупных пальцев, выписывающих пером английские буквы — и я отпрянула, как будто Терджан прикоснулся этими пальцами к моему лицу.

Нашла у себя в тумбочке его первое письмо, поднесла к носу. Тот же аромат. Еще чуть тоньше, но он есть. Очень стойкий парфюм — наверное, безумно дорогой. По коже побежали мурашки. Я не должна нюхать письма, это слишком интимно… Словно я прикасаюсь к тому, кто их писал…

Я убрала первое и продолжила читать второе, стараясь контролировать свои эмоции и реакции.

Глава 10

Я убрала первое письмо и продолжила читать второе, стараясь контролировать свои эмоции и реакции. Терджан старался оправдать в моих глазах строгие запреты своего Господа:

"Поверь, на то есть серьезные причины. Это не пустая прихоть Бога или его пророков — так Он хранит нас от греха.

Первое, что я делаю, когда просыпаюсь — молюсь. Это необходимо, чтобы настроить ум на правильное состояние, на весь день вперед. В течение суток также следует несколько раз прибегать к молитве, в целях поддержания этого состояния. Мужчина должен принимать все решения, находясь в нем. Бывает, однако, что сильные чувства и эмоции сбивают с него, и даже молитва не помогает. Со мной редко такое происходит, но все же порой случается…

А ты молишься своему богу хотя бы иногда? Какие еще практики используешь, чтобы настроить ум? Что поддерживает тебя в той тяжелой ситуации, где ты оказалась?

Я рад, что не оставил дурного впечатления о себе, и надеюсь, Расим помогает тебе не чувствовать себя такой одинокой.

Я бы очень хотел увидеть тебя снова. А как насчет тебя?"

Последние предложения были выведены коряво, как будто писавший боролся сам с собой. Я очень крепко задумалась над его вопросом. Конечно, нам не нужно видеться, потому что он женат, а я явно вызываю у него отнюдь не отеческие чувства. Сама я по-прежнему не испытывала к нему ничего, кроме дружеского расположения, и по-прежнему продолжала надеяться на встречу со своим пропавшим возлюбленным, но… все это правильные рассуждения, если только верно предположение, что я когда-нибудь выберусь отсюда и вернусь домой. Если же мне суждено состариться и умереть подле Расима или его преемника, тогда… я не готова прожить остаток жизни в удушающем одиночестве, где не смогу поговорить по душам ни с одним человеком. Так и с ума сойти недолго.

Дочитать осталось сущие пустяки: надежда, что мне понравились выбранные Терджаном книги, заверения, прощание… Я быстро пробежала их глазами и села писать ответ.

"Здравствуйте, Терджан!

Не смею надеяться когда-нибудь узнать вашего господина поближе: мы живем слишком далеко друг от друга, да и к лицу ли ему знакомиться с какой-то рабыней? Расскажите, пожалуйста, отчего вас так сильно беспокоит мое отношение к нему? И почему я должна проникнуться к нему симпатией? Что он за человек, что вы так превозносите его над другими? По-моему, то, что он держит вас подле себя для отвода чужих недобрых глаз, вовсе не свидетельствует в его пользу. Вы желаете умереть вместо него?

Религия, в принципе, существует для того, чтобы ограничивать человеческую свободу — в этом ее функция: оберегать нас от животных побуждений при помощи нравственных законов. Конечно, общество, где можно изображать людей и животных, мне нравится больше, так как это целые искусства: живопись, скульптура, фотография… Это красота, это память, это большая часть нашей жизни…

Я почти никогда не молюсь — ну, может быть, только во время взлета или посадки самолета и тому подобных ситуациях. Скажем прямо, христианка из меня не очень. Быть религиозным человеком — это большой подвиг. Думать о Боге, когда у тебя все хорошо — для этого нужен очень серьезный уровень сознания. Я восхищаюсь тем, как ответственно вы подходите к этому вопросу.

Когда-то в детстве я читала Библию, а также смотрела фильмы о жизни Иисуса Христа, но сейчас уже помню все, что почерпнула там, довольно смутно.

Что поддерживает меня в моей печали? Какой интересный, необыкновенный вопрос. Сама я не задала его себе ни разу. Думаю, что это вера, но не в Бога. Бессознательная вера в людей, в то, что кто-то большой, сильный и добрый спасет меня, и все станет хорошо. Инфантильно, да? Будто я маленькая девочка, которая потерялась в торговом центре…

Еще один вопрос мучает меня: где ты так хорошо выучил английский язык? Просто поразительно, как свободно ты на нем изъясняешься… Такой уровень обычно демонстрируют те, кто много и плотно общался с носителями — отсюда и вопрос)

Спасибо за книги, они просто чудесные — почти все я читала на русском (исключение могут составить только некоторые рассказы По), и это поможет мне освоить текст оригинала. В то же время, это было давно, поэтому я не помню многих нюансов сюжета, так что будет не менее интересно.

Я очень люблю читать, и отсутствие книг на понятном мне языке было одним из тяжелых испытаний в моем теперешнем положении."

И вот, настал момент для ответа на главный вопрос его второго письма — хочу ли я увидеть Терджана снова. Я хотела быть честной с ним и самой собой, и потому долго думала, прежде чем ответить. То, что видеться нам не нужно — это само собой, тут сомнений никаких. Но вот — хочу ли я — это вопрос. И отбросив ложную скромность, различные нравственные запреты, мою собственную психологическую защиту от всего, что обрушилось на меня в этой суровой рабовладельческой стране, я посмотрела правде в глаза. Да. Я хотела бы увидеть его снова. Услышать его низкий голос, довольно чисто выговаривающий английские слова. Может быть, даже оказаться в его больших и горячих руках, прижимающих меня к его твердому мускулистому телу, благоухающему тем самым ароматом, которым пропитались его письма. В дружеских объятиях, разумеется. Исключительно дружеских… Говорят, объятия необходимы любому человеку для здоровья и нормальной жизнедеятельности. Интересно, сколько можно прожить без объятий — так, чтобы не сойти с ума от разрывающего душу на куски одиночества?

А теперь — главный вопрос девятого билета: что ответить Терджану? Ведь понятно, что нельзя говорить ему правду — он совершенно точно истолкует ее неверно. Но и отрицание не годится. Эта переписка стала моей отдушиной, я не могла прервать ее, только не сейчас — а если сказать адресату, что я не желаю его видеть, то она несомненно прервется. Оставалось одно — сказать правду и попытаться сгладить ее пояснениями, уточнениями и намеками.

"Да, Терджан, я хотела бы снова увидеть вас, потому что мы стали добрыми друзьями. У меня нет других друзей в этой стране, поэтому ваши письма дороги мне, как и воспоминания о личных встречах.

Как поживает ваша супруга и дети? Я бы не отказалась от небольшого рассказа о них: сколько у вас отпрысков, какого возраста, как вы любите проводить с ними время? Возможно, у вас есть дочь примерно одних со мной лет, и мы с ней могли бы подружиться, если только она знает английский хотя бы в половину так же хорошо, как вы.

За сим прощаюсь, с уважением, Ева."

Дописав последнюю строчку, я выдохнула с облегчением. Какое же странное всё-таки существо — человек! Не может ни жить спокойно, ни принять бурю. Со всем ему нужно бороться, всюду протестовать. Искать приключения себе на пятую точку, а потом сокрушаться, отчего это они свалились ему на голову.

Я в стотысячный раз подумала о том, зачем мы с Петей поехали в этот круиз. Ну почему не экскурсия по Долине Луары? Или пара недель на Мальдивах? Зачем нам понадобилось это длинное путешествие, закончившееся такой безжалостной трагедией? Почему мы не знали, что такая опасность, вообще, существует? Я ни разу в жизни не слышала о стране, где разрешено рабство, и что туда увозят целые теплоходы с несчастными людьми… Да что об этом причитать? Давно пора смириться и жить дальше. Терджан прав, мне нужно обратиться к Богу — он поможет мне утолить печаль и сохранить человеческий облик, а соблазны отринуть. Но вместо молитвы я открыла "Приключения Оливера Твиста" и погрузилась в чтение.